С тех пор как он прославился, женщины стали проявлять к нему повышенный интерес, который ему самому казался странным и необъяснимым. Особенно его удивляли молоденькие девушки, которые совершенно неожиданно вдруг принялись делать ему авансы.
Обаяние Микаэля обыкновенно действовало совсем на других женщин, не похожих на этих восторженных, не достигших еще двадцатилетнего возраста стройных девиц в коротеньких юбчонках. Когда он был моложе, то часто общался с дамами старше его, а иной раз даже намного старше и опытнее. Но по мере того, как он сам взрослел, разница в возрасте постепенно сокращалась. Появление в его жизни двадцатипятилетней Лисбет Саландер знаменовало собой в этом смысле заметный перелом.
Вот по этой причине он так срочно назначил встречу с Эрикой.
По просьбе одной из подруг Эрики в «Миллениум» недавно взяли практиканткой девушку из гимназии, специализирующуюся в области средств массовой информации. Каждый год в редакции проходили практику несколько человек, так что в этом не было ничего необычного. При знакомстве с семнадцатилетней практиканткой Микаэль вежливо с ней поздоровался, потом как-то в разговоре отметил, что в ней как будто проглядывает живой интерес к журналистике, а не просто мечта выступать по телевизору. Впрочем, как подозревал Микаэль, работа в «Миллениуме» стала теперь престижной сама по себе.
Вскоре он заметил, что девушка не упускает случая пообщаться с ним более тесно. Он делал вид, будто не понимает ее довольно-таки недвусмысленных намеков, однако в результате она лишь удвоила свои старания, и он чувствовал себя довольно неловко.
Эрика Бергер неожиданно расхохоталась:
— Дорогой мой, похоже, ты стал жертвой сексуальных домогательств на работе.
— Рикки! Дело-то щекотливое! Я ни в коем случае не хочу обидеть ее или поставить в глупое положение. Но она ведет себя так же откровенно, как кобылка во время течки. Я нервничаю, потому что никто не знает, что еще она выкинет в следующую минуту.
— Она влюблена в тебя, Микаэль, и по молодости лет еще не умеет выразить свои чувства.
— Прости, но ты ошибаешься! Она чертовски хорошо умеет их выражать. Она все время что-то такое изображает и сердится, что я никак не клюю на приманку. А мне только того и не хватало, чтобы обо мне пустили слухи, будто бы я стареющий ловелас, этакий Мик Джаггер, гоняющийся за молоденькими.
— О'кей, твоя проблема понятна. Значит, вчера вечером она явилась к тебе под дверь.
— С бутылкой вина. Сказала, что была по соседству на вечеринке у знакомых, и представила дело так, будто бы завернула ко мне случайно.
— И что же ты ей сказал?
— Я ее не впустил. Соврал, что она пришла некстати, я, дескать, не один, у меня дама.
— И как она это приняла?
— Она страшно обозлилась и отвалила.
— И что, по-твоему, я должна предпринять?
— Get her off my back.[17] В понедельник я собираюсь с ней серьезно поговорить. Либо она от меня отвяжется, либо я выкину ее из редакции.
Эрика Бергер немного подумала.
— Нет, — сказала она наконец. — Не говори ничего. Я сама с ней побеседую.
— У меня нет выбора.
— Она ищет друга, а не любовника.
— Не знаю я, чего она ищет, но…
— Микаэль, я прошла через то же самое, через что проходит она. Я с ней побеседую.
Как и все, кто смотрит телевизор и читает вечерние газеты, Нильс Бьюрман за последний год заочно познакомился с Микаэлем Блумквистом. В лицо он его не знал, но даже если бы и знал, то не обратил бы внимания на его появление, поскольку ему не было известно о существовании какой-либо связи между редакцией «Миллениума» и Лисбет Саландер.
Кроме того, он был слишком занят собственными мыслями, чтобы замечать происходящее вокруг.
После того как его отпустил интеллектуальный паралич, он понемногу начал анализировать свое положение и размышлять над тем, каким образом он может переиграть Лисбет.
Все упиралось в одно обстоятельство. В распоряжении Лисбет Саландер имелся девяностоминутный фильм, заснятый ею при помощи скрытой камеры, в котором было подробно показано, как он ее изнасиловал. Бьюрман видел этот фильм. Его невозможно было истолковать в каком-либо благоприятном смысле. Если пленка попадет в прокуратуру или (что еще хуже) в распоряжение средств массовой информации, его жизнь будет кончена: это будет конец его карьеры и свободы. Зная уголовный кодекс, он сам подсчитал, что за насилие в особо жестокой форме, использование лица, находящегося в зависимом положении, причинение телесных повреждений он в общей сложности должен получить лет шесть лишения свободы. Один из эпизодов фильма дотошный защитник может даже представить как попытку убийства.
В ту ночь он чуть не придушил ее от возбуждения, когда прижал к ее лицу подушку. Сейчас он жалел, что не задушил ее до конца.
Они же ни за что не поймут, что она все время играла срежиссированный спектакль и заранее все спланировала. Она его спровоцировала, стреляла в него детскими глазками и соблазняла своим телом двенадцатилетней девчонки. Она нарочно дала ему изнасиловать себя. Это случилось по ее вине…
Однако как бы он ни решил действовать, он должен сначала заполучить этот фильм и убедиться, что у нее не осталось копий. Тогда проблема будет решена.
Можно не сомневаться, что такая ведьма, как Лисбет Саландер, на протяжении лет нажила себе немало врагов. Бьюрман обладал одним большим преимуществом. В отличие от всех остальных, кто по той или иной причине мог затаить зло на Саландер, у него имелся неограниченный доступ к ее медицинской карточке, отчетам в опекунский совет и психиатрическим заключениям. Он был одним из немногих людей в Швеции, кому известны ее самые сокровенные тайны.
Ее личное дело, переданное ему опекунским советом, когда он был назначен ее опекуном, являлось кратким и содержательным — всего пятнадцать страниц, рисующих картину всей ее взрослой жизни. Оно включало краткую выписку из заключения психиатрической экспертизы, где излагался ее диагноз, решение стокгольмского суда о признании ее недееспособной и финансовый отчет за прошлый год.
Он снова и снова вчитывался в ее личное дело. Затем начал систематический сбор сведений о прошлом Лисбет Саландер.
Как адвокату, ему было прекрасно известно, каким образом искать информацию в государственных учреждениях. Будучи ее официальным представителем, он без труда мог получить доступ к засекреченным папкам, где хранились медицинские данные. Нильс Бьюрман принадлежал к числу тех немногих людей, которые имели право на получение любой справки, касающейся Лисбет Саландер.
И все же ему потребовалось несколько месяцев на то, чтобы деталь за деталью, через отчеты социальных служб, полицейские расследования и судебное решение восстановить всю историю ее жизни, начиная с самых ранних записей школьных лет. Он лично встретился и обсудил состояние ее психического здоровья с доктором Йеснером X. Лёдерманом, психиатром, который в связи с наступлением ее восемнадцатилетия рекомендовал для нее содержание в закрытом лечебном заведении. Он тщательно изучил все соображения, на которых основывалось принятое решение. Все оказывали ему в этом помощь. Одна женщина из социальной службы даже похвалила его за необыкновенное внимание, которое он проявил, не поленившись ознакомиться со всеми аспектами жизни своей подопечной Лисбет Саландер.
Но настоящим кладезем информации оказались две записные книжки в твердых переплетах, хранившиеся в картонке у одного из служащих социального ведомства. Книжки эти содержали записи, сделанные предшественником Бьюрмана, адвокатом Хольгером Пальмгреном, который, судя по всему, узнал Лисбет лучше, чем кто-либо другой. Пальмгрен добросовестно каждый год представлял в социальную службу положенный краткий отчет, но, кроме того, он тщательно записывал свои собственные соображения в форме дневника, и об этом, как полагал Бьюрман, Лисбет Саландер ничего не знала. Очевидно, это были личные рабочие записи Пальмгрена, которые, после того как его поразил инсульт, попали в социальное управление и остались там лежать, никем не прочитанные.
Это были оригиналы. Копий не существовало.
Прекрасно!
Из записей Пальмгрена вставал совсем другой образ Лисбет Саландер, совершенно не похожий на тот, какой рисовали отчеты социального ведомства. Он смог проследить нелегкий путь, который прошла Лисбет Саландер, превращаясь из неуправляемого подростка в молодую женщину, поступившую на работу в частное охранное агентство «Милтон секьюрити» — туда она устроилась благодаря личным связям Пальмгрена. Со все возрастающим удивлением Бьюрман убеждался в том, что Лисбет Саландер вовсе не была умственно отсталой помощницей в офисе, которая сторожила копировальный аппарат и заваривала кофе: напротив, она выполняла высококвалифицированную работу, состоявшую в проведении расследований для «Милтон секьюрити» по заданиям вице-директора Драгана Арманского. Бьюрман также убедился в том, что Арманский и Пальмгрен были знакомы и обменивались между собой информацией о своей общей подопечной.
