13. Обнародовано «узбекское дело» – нити преступлений республиканских партийных лидеров вели в столицу.
14. Александр Политковский своими пронзительными репортажами о гибели детей в запущенном, страшном Гематологическом центре в Минске вынудил власти страны и лично Горбачёва превратить его в лучшую по тем временам Всесоюзную лечебницу страны.
Тот же Политковский, сделав серию очерков с Чернобыльской АЭС, не только открыл стране масштаб катастрофы, но и привлёк внимание власти к чернобыльцам – ликвидаторам аварии.
15. Владислав Листьев и режиссёр Татьяна Дмитракова создали щемящий душу сюжет о человеческом сострадании и любви к братьям нашим меньшим. Молодой человек забрал с бойни лошадь и поселил её у себя дома. Эта история потрясла многих, а профессиональное жюри фестиваля в Монтре присудило этой работе высшую премию.
16. Лена Масюк напомнила зрителям «Взгляда» о том, что чернобыльская катастрофа была не первой в нашей стране. Впервые прозвучали «Челябинск-40» и предприятие «Маяк».
17. Афганская война названа преступной. Сергей Ломакин поднял тему возвращения наших пленных домой.
18. Артём Боровик впервые рассказал об очевидном кощунстве – открытии на территории СССР, в Эстонии, памятника эстонским эсэсовцам.
Глава 3. ЛИСТЬЕВ. ЭПИЗОД ВТОРОЙ
О мёртвых либо хорошо, либо правду?
Здесь в полный рост встаёт вопрос: адекватна ли установка «О мёртвых либо хорошо, либо ничего»? «Лицемерие – последнее прибежище добродетели» – эту максиму никто не отменял. Тем не менее спрос рождает предложение. Поклонники и завистники, фанаты и недоброжелатели – все желают знать не только детали жизни, но и подробности смерти.
При этом в массе своей досужие потребители информации ханжески отказывают своим кумирам в праве быть людьми. В том смысле, что не желают признавать, что звёздам отнюдь не чужды человеческие слабости & пороки. Что они не святые. Любят, как и большинство человеков, вкусное, запретное, вредное. Доминирует человеческое желание: «Сделайте нам красиво!»
А за какие такие заслуги? Почему надо потребительские капризы удовлетворять? Сегодня вполне себе принято послушно гламуризировать наркотически-порочный стандарт истеблишмента (не только российского – глобального), чтобы удовлетворить зрителя/читателя. А завтра, пожалуй, и даровать Жизнь Вечную, просто на основании соблюдения Великого поста?
В 1910 году питерский пиит Саша Чёрный риторически вопрошал сограждан:
Бессмертье? Вам, двуногие кроты,Не стоящие дня земного срока?Пожалуй, ящерицы, жабы и глистыТого же захотят, обидевшись глубоко.Мещане с крылышками! Пряники и рай!Полвека жрали-и в награду вечность…Торг не дурён. «Помилуй и подай!»Подай рабам патент на бесконечность.
Правда ли или глупые домыслы, что из-за погони за вечной молодостью, злоупотребляя пресловутыми стволовыми клетками, умерла красавица Анна Самохина? Как до неё Любовь Полшцук, Олег Янковский и Александр Абдулов?
Про последних двух поведал на страницах массового глянца их коллега Марк Рудинштейн. О своей задумке написать мемуары и откровенно поведать о весёлых нравах нашей заслуженной богемы Марк рассказал мне осенью 2009 года. Его тезис: зрители должны знать не парадную, но истинную суть кумиров. Мои аргументы в той дискуссии: тусовка и без этих разоблачений осведомлена, что Александр Гаврилыч на своих знаменитых «Задворках» собирал средства не на восстановление церкви, а на казино и девушек, ну а, допустим, Олег Иваныч неравнодушен был к молоденьким журналисткам, – однако нужны ли все эти пикантные подробности «электорату»?
Я и сейчас считаю, что вам, дорогие читатели, нет нужды знать, почему Оксана Фандера ночевала в номере Сергея Лисовского, а не со своим супругом. Тем более что сам факт незначим. Существенна трактовка. И каждый судит в меру своей испорченности. Кто-то, судя, повторюсь, по себе исключительно, делает вывод, что сие доказывает циничный адюльтер. А кто-то, надеюсь, вполне может предположить, что актриса, повздорив с благоверным, просто нашла приют в просторных апартаментах. Свечку никто не держал.
Вопрос: говорить или нет? В своё время и Надежду Мандельштам, и Андрея Кончаловского подвергли остракизму за мемуаразмы (последнего – за то, что тщательно отрисовал свои романтические экзерсисы).
Цитата из Владимира Мукусева: «С сентября 1990 года мы поняли, что нам стало тесно в рамках «Взгляда». Так родилась идея «BИDa». Правда, я сначала назвал его творческим объединением «Пятница». Но пока я занимался разработкой его концепции, некоторые члены нашей команды за моей спиной стали заниматься совершенно иными делами. При участии того же Влада вдруг появилась какая-то «Шоу-биржа», когда за совершенно конкретный чёрный «нал» наши музыкальные редакторы давали во «Взгляде» объявления о предстоящих гастролях рок-музыкантов. В результате время неподкупных «взглядовских» небожителей прошло… Передача, которую не удалось запретить, стала разваливаться изнутри».
Глава 4. ЭРНСТ. ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ (БОЛЬШОЙ И МАЛЕНЬКИЕ)
Маленький оазис в большой державе
Продекларировать, что все, работавшие в программе, самые-самые, было бы, конечно, нескромно. Многим просто повезло. Как, например, мне. Но этих харизматичных «самых» тоже было в достатке. И самый успешный из них, во всяком случае в смысле телекарьеры, это режиссёр Константин Эрнст, с 1995 года де-факто рулящий Первым каналом. Именно начиная с его персоны мне легче всего выстроить галерею ТВ-икон эпохи «Взгляда».
В каждой шутке есть доля шутки – добавляю я, упоминая о Константине Львовиче Эрнсте как о самом значительном своём телевизионном достижении. И ещё вспоминаю игривые вирши Андрея Макаревича: «В этом мире случайностей нет и крайне редки совпадения». Костя с раннего детства мечтал снимать кино. Но стал ТВ-боссом и ТВ-мастером. Так совпало. Потому что в середине 80-х нас с ним познакомила Наташа Макаревич, младшая сестра основателя «Машины времени», который жил тогда в одном дворе с Константином. Я в свою очередь познакомил его с Александром Любимовым. И оказался Эрнст в «Останкино»… Такое впечатление, что навсегда.
Весь нынешний истеблишмент наш – родом из Питера. И руководитель самого могущественного отечественного телеканала в своих интервью тоже любит пробросить, что, мол, вырос на Восьмой линии Васильевского острова. Ну так и есть. Рос. И вырос. Стал Большим.
Только он такой же ленинградец, как, например, рождённый в СССР Юрий Шевчук. Потому что родился-то будущий матадор Российского ТВ в «хрущёвке» на «Соколе», в семье перспективного сельхозвельможи Льва Константиновича Эрнста. Назвали его Костей именно в честь дедушки. Потом профессора Эрнста перевели в Ленинград. Когда в 80-е отца в очередной раз повысили и вице-президент ВАСХНИЛ переехал в Белокаменную, Костя вновь стал москвичом.
Рассказывая мне о новичке в нашей тогдашней компании, Наташа категорично заявила:
– Ну с этим ты точно не сойдёшься. Совсем вы разные. Вам даже поговорить не о чем будет.
Угу. Закончили мы этот день на Костиной кухне, в компании его подружек. Через неделю мы с Костей вдвоём уехали. Каникулярничать в Крым. В незабвенный Никитский ботанический сад, где на территории благоухающего заповедника в ту пору располагался уникальный мини-пансионат для сельскохозяйственных академиков. И естественно, Костин отец, второй человек в Академии, имел возможность свою квоту переруливать на единственное чадо.
Райский оазис в бумагах ВАСХНИЛ, по всей видимости, числился как полигон для выращивания чудесных мегаперсиков, кража коих из-под носа недокормленных сторожевых овчарок и вооружённых дробовиками пьяниц-охранников была одним (но, увы, не единственным) из наших экстремальных крымских развлечений. И ездили мы туда до тех пор, пока не рухнула страна, в которой только и возможно было существование столь нерентабельных и по-пелевински невероятных заведений, как «Дом отдыха в Никитском саду».
Ночные набеги не имели под собой утилитарной основы. Кормили академиков в приватной столовке не то чтобы изысканно, но вполне по советским меркам деликатесно. Сельхозэлита гурманствовала по чину и профилю своего позиционирования. Так что витаминов и калорий хватало. Кражи носили исключительно спортивный характер. Бесплатный аттракцион. С умеренным риском получить порцию дроби или укус разъярённого пса.
Во время дневной прогулки, возвращаясь из сельского магазинчика с бутылками приторной «Изабеллы» вдоль периметра секретного «лабораторного» сада, мы находили «точку входа»: место, которое казалось подходящим для персик-авантюры.
