Набравшись терпения, они с третьего раза поставили-таки палатку. Когда операция была закончена, братья с довольным видом осмотрели дело своих рук.
— Я бы на вашем месте не спешила радоваться! — ехидно сказала Мартина. — Неизвестно, долго ли простоит этот ваш карточный домик…
— Критиковать легко, создавать трудно! — осадил ее Даниель. — Давай лучше посмотрим, что ты нам приготовила…
— Есть хочу! — закричал Мишель.
— Тогда прошу всех к столу! — сделала приглашающий жест Мартина.
Меню, несмотря на строгий приказ Даниеля, было в основном то же, что и за завтраком. Правда, на сей раз Мартина бдительно следила за фляжкой с пресной водой.
— Придется нам утром, перед завтраком, повторить рейд к резервуару, — вздохнул Даниель. — Надо было бурдюк с собой взять!..
— Почему бы тебе не сходить за водой прямо сейчас? — лукаво посмотрел на него Мишель.
— Кому? Мне? Почему именно мне, позволь тебя спросить? — с оскорбленным видом запротестовал Даниель.
Мишель расхохотался.
— Потому что все знают, что завтра утром, прежде чем удастся вытащить тебя из объятий Морфея, мы с Мартиной раз десять успеем сбегать за водой. Ты не находишь?
Даниель признал, что в этом есть доля правды.
После обеда Мартина сложила съестные припасы в водонепроницаемый мешок и убрала его в расселину между скалами. Потом полезла в палатку.
Но пробыла она там очень недолго. Случайно она задела одну из стоек, и палатка обрушилась.
— Ах, какая ты неуклюжая! — засмеялся Мишель. — Теперь надо все переделывать…
Пришлось развязывать все растяжки, потом опять закреплять их, что потребовало больше времени, чем если бы они ставили палатку заново.
Наконец авария была устранена… Тут как раз и ночь опустилась над морем.
Мартина смогла наконец устроить себе постель.
Пока она этим занималась, мальчики ушли к морю и сели возле воды на камень.
— Здесь в самом деле идеальное место для лагеря, — сказал Даниель. — В этой бухте чувствуешь себя хозяином мира, правда?
— Жаль, что тут оказались эти странные люди. Не будь их, мы бы в самом деле были хозяевами… если не мира, то по крайней мере острова!
— Если это не военные моряки, то они в таком же положении, что и мы… Слушай… а может, это диверсанты? — Даниель круглыми глазами посмотрел на брата.
Мишель перебирал в пальцах мелкие камешки.
— Я пока не хотел пугать Мартину… Но чем больше я размышляю, тем чаще спрашиваю себя: не потому ли эти трое тайно проникли сюда, что вот-вот ожидается запуск "Прометея"?
— А что они могут отсюда сделать? Помешать запуску?..
— Конечно, нет! На таком расстоянии они ничего сделать не могут. Я думаю, если бы кто-нибудь решил совершить диверсию, для этого ему нужно было бы находиться на самом Байи.
— Тогда… как ты все это себе представляешь?
— Я? Пока никак… Может, они хотят разрушить ракету в полете?.. Но, если подумать, это было бы проще сделать с самолета или корабля, как бывало во время последней войны.
— Послушай, Мишель… Если ты исключаешь диверсию при запуске и в полете, то… я не знаю, что еще может быть.
Мишель не решался сформулировать свою мысль до конца. Слишком грандиозным выглядело то, что ему смутно виделось…
— Газеты пишут, запуск "Прометея" представляет собой эксперимент исключительной важности. Может, какая-нибудь иностранная держава пытается захватить ракету?..
На лице Даниеля отразилось величайшее удивление.
— Захватить ракету? Ничего себе!.. Ну, тут ты, кажется, лишку хватил! Ведь такая штука весит черт знает сколько тонн!..
— Вес не имеет значения… Представь, что они каким-нибудь образом… например, с помощью радара… сумеют отклонить ракету от заданной траектории и заставят ее приземлиться или приводниться в таком месте, где им останется только ее подобрать!..
— Хм-м… Пожалуй… но…
— Помнишь, несколько лет назад одна американская ракета вышла из-под контроля и упала в Южной Америке? В свое время многие задавали вопрос: а не было ли это сделано кем-то намеренно?
— Да, что-то такое вспоминаю…
Братья еще долго беседовали, ища правдоподобное объяснение присутствию на острове троих незнакомцев в зеленых комбинезонах. Мишель в это время машинально следил взглядом за какой-то точкой на воде. Ночь была светлой, хотя луна еще не взошла…
Вдруг он толкнул Даниеля, вытянув руку.
— Смотри, Даниель!.. Что это может быть? Вон та штуковина, которая движется? Вон там, в открытом море…
— Где, где?..
Даниель всмотрелся туда, куда показывал кузен, и в конце концов тоже увидел "штуковину"… А точнее, странный предмет, который выглядел как полусфера со слегка поблескивающей поверхностью. Насколько можно было судить, предмет перемещался вдоль берега острова.
— Что это может быть?.. — повторял заинтригованный Мишель.
У МАРТИНЫ ВОЗНИКЛА ИДЕЯ
Даниель ответил не сразу. Потом, с оттенком триумфа в голосе, произнес:
— Я знаю! Это — летающая тарелка, старина!
— Тарелка? Какая еще тарелка? Ты что, с ума сошел? Это наверняка стеклянный баллон. Или буй.
— Баллон?
— Ну, ты же знаешь — что-то вроде поплавка, он служит отметкой для рыбаков, которые забрасывают вершу[9]. Наверно, его сорвал мистраль.
Объяснение выглядело правдоподобным. Такие поплавки нередко можно было встретить даже вдали от берега. Сделанные из пробки или из стеклянной банки, они были снабжены красным флажком или пучком камышинок.
В море, да еще в такой час, трудно на глаз определить расстояние на воде; невозможно было сказать, поплавок ли это, находящийся довольно близко, или какой-то большой, но далекий предмет.
Мишелю этот плавающий предмет не давал покоя.
— Кое-что мне тут все-таки непонятно, — сказал он. — Жалко, нельзя найти какую-нибудь точку, чтобы определить, куда эта штука плывет… Мне кажется, ее движение какое-то не вполне естественное…
— Не вполне естественное? Почему?
— А потому, старина! Мистраль, как известно, дует с севера; и я не понимаю, как это оторвавшийся поплавок, предоставленный воле волн, перемещается в направлении с востока на запад!..
Даниель задумался. В общем-то вопрос был действительно вполне очевидный. Плывущий свободно предмет не способен перемещаться перпендикулярно ветру, да еще такому сильному, как мистраль.
— Может, тут какое-нибудь течение?.. — нерешительно предположил он.
— Тогда оно должно быть невероятно мощным, — задумчиво возразил Мишель.
— Что ж, в таком случае я был прав: это в самом деле инопланетяне приводнились… — Даниелю ничего не оставалось, кроме как шутить.
На сей раз Мишель не счел эту гипотезу такой уж дурацкой. Он продолжал наблюдать за странным предметом.
Появилась луна, бросив на волны, поднятые мистралем, миллионы серебряных трепещущих бликов. На минуту Мишель потерял из виду то, что он упрямо продолжал считать поплавком.
Обнаружив предмет снова, он не смог удержаться от удивленного восклицания.
— Час от часу не легче! Оно приближается к берегу!..
— Значит, это не поплавок! Значит, это летающая тарелка!
— Тарелка или не тарелка, ясно одно: оно движется благодаря мотору, так что это вовсе не беспризорный предмет!.. Предположим, что это подводная лодка Военно-морских сил и что она направляется к пристани…
— Хорошо, предположили — и что? Далеко мы продвинулись благодаря этому?
— Дальше, чем ты думаешь!
— Каким образом, позволь тебя спросить?
— Мы решили, как я сказал, что речь идет о подлодке военно-морских сил. Если она прибыла сюда, то, наверное, не для того, чтобы приятно провести время. Может быть, она высадит на берег патруль.
— Так. И что дальше?
— Патруль, вероятно, встретит наших таинственных незнакомцев. А уж тогда мы посмотрим, что между ними произойдет…
— Как это — посмотрим? Что ты собираешься отсюда увидеть?
Мишель не обратил внимания на его слова.
— И у нас было бы меньше проблем. Вместо того чтобы играть в прятки, мы объяснили бы, что нас занес сюда мистраль. Ты сам согласишься, что если бы наши незнакомцы были военными моряками, было бы куда проще открыто подойти к ним, чем изображать индейцев на тропе войны!
— Ну еще бы! Если ты расскажешь военным морякам нашу историю, они, недолго думая, спровадят нас на Пассвив. И еще процитируют наизусть приказ Адмиралтейства, запрещающий высаживаться на этом острове!
— Тем хуже для нас… Но все равно стоило бы рискнуть. Куда лучше, после всех наших мытарств, быть препровожденными на военном катере на Пассвив, чем умереть здесь от голода, если мистраль не уляжется еще какое-то время!
Мишель, по всей видимости, сильно преувеличивал, говоря о голодной смерти. И тем не менее его аргументы не были лишены справедливости.
