Рейтинговые книги
Читем онлайн Лучшие рождественские истории (сборник) - О. Генри

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

– Ну что ж, милая, – сказал мистер Тетерби и ободряюще похлопал ее по руке, – ведь в конце концов так оно и есть. Мы с тобою бедны, и нам надо прокормить много ртов – все это чистая правда.

– Ах, Дольф, Дольф! – воскликнула жена и положила руки ему на плечи. – Мой хороший, добрый, терпеливый друг! Вот я совсем немножко побыла дома – и все стало совсем иначе. Все стало по-другому, Дольф, милый. Как будто воспоминания потоком хлынули в мое закаменевшее сердце, и смягчили его, и переполнили до краев. Я вспомнила, как мы с тобой бились из-за куска хлеба, и сколько у нас было нужды и забот с тех пор, как мы поженились, и сколько раз болели и мы с тобой, и наши дети, и как мы часами сидели у изголовья больного ребенка, – все это мне вспомнилось, будто заговорило со мною, будто сказало, что мы с тобой – одно, и что я – твоя жена и мать твоих детей, и не может быть у меня никакой другой доли, и не надо мне другой доли, и не хочу я ее. И тогда наши простые радости, которые я готова была безжалостно растоптать, стали так дороги мне, так драгоценны и милы. Просто подумать не могу, до чего я была несправедлива. Вот тогда я и сказала, и еще сто раз повторю: как я могла так вести себя, Дольф, как я могла быть такой бессердечной!

Добрая женщина, охваченная глубокой нежностью и раскаянием, плакала навзрыд; но вдруг она вскрикнула, вскочила и спряталась за мужа. Так страшно крикнула она, что дети проснулись, повскакали с постелей и кинулись к ней. И в глазах ее тоже был ужас, когда она показала на бледного человека в черном плаще, который вошел и остановился на пороге.

– Кто этот человек? Вон там, смотри! Что ему нужно?

– Дорогая моя, – сказал мистер Тетерби, – я спрошу его об этом, если ты меня отпустишь. Что с тобой? Ты вся дрожишь!

– Я его только что видела на улице. Он поглядел на меня и остановился рядом. Я его боюсь!

– Боишься его? Почему?

– Я не знаю… я… стой! Дольф! – крикнула она, видя, что муж направляется к незнакомцу.

Она прижала одну руку ко лбу, другую к груди; странный трепет охватил ее, глаза быстро и беспорядочно перебегали с предмета на предмет, словно она что-то потеряла.

– Ты больна, дорогая? Что с тобой?

– Что это опять уходит от меня? – чуть слышно пробормотала миссис Тетерби. – Что это от меня уходит?

Потом сказала отрывисто:

– Больна? Нет, я совершенно здорова. – И невидящим взглядом уставилась под ноги.

Мистер Тетерби вначале тоже невольно поддался испугу, и его отнюдь не успокаивало последующее странное поведение жены; но наконец он осмелился заговорить с бледным посетителем в черном плаще; а тот все еще стоял не шевелясь, опустив глаза.

– Чем мы можем вам служить, сэр? – спросил мистер Тетерби.

– Простите, я, кажется, напугал вас, – сказал посетитель, – но вы были заняты разговором и не заметили, как я вошел.

– Моя маленькая женушка говорит – может быть, вы даже слышали ее слова, – что вы сегодня уже не первый раз ее пугаете, – ответил мистер Тетерби.

– Очень сожалею. Я припоминаю, что видел ее на улице, но только мимоходом. Я не хотел ее пугать.

Говоря это, он поднял глаза, и в ту же самую минуту миссис Тетерби тоже подняла глаза. Странно было видеть, какой ужас он ей внушал и с каким ужасом сам в этом убеждался – и однако, он не сводил с нее глаз.

– Меня зовут Редлоу, – сказал он. – Я ваш сосед, живу в старом колледже. Если не ошибаюсь, у вас квартирует один молодой джентльмен, наш студент?

– Мистер Денхем? – спросил Тетерби.

– Да.

То был вполне естественный жест, и притом мимолетный, его можно было и не заметить, – но прежде чем снова заговорить, маленький человечек провел рукою по лбу и быстрым взглядом обвел комнату, словно ощущая вокруг какую-то перемену. В тот же миг Ученый обратил на него такой же полный ужаса взгляд, какой прежде устремлен был на его жену, отступил на шаг и еще больше побледнел.

– Комната этого джентльмена наверху, сэр, – сказал Тетерби. – Есть и более удобный отдельный ход; но раз уж вы здесь, поднимитесь вот по этой лесенке, – он показал на узкую внутреннюю лестницу, – тогда вам не придется опять выходить на холод. Вот сюда – наверх и прямо к нему в комнату, если хотите его повидать.

– Да, я хочу его повидать, – подтвердил Ученый. – Не можете ли вы дать мне огня?

Неотступный взгляд его усталых, страдальческих глаз и непонятное недоверие, омрачавшее этот взгляд, словно бы смутили мистера Тетерби. Он ответил не сразу; в свою очередь, пристально глядя на посетителя, он стоял минуту-другую словно зачарованный или чем-то ошеломленный.

Наконец он сказал:

– Идите за мною, сэр, я вам посвечу.

– Нет, – отвечал Ученый, – я не хочу, чтобы меня провожали или предупреждали его о моем приходе. Он меня не ждет. Я предпочел бы пойти один. Дайте мне, пожалуйста, свечку, если можете без нее обойтись, и я сам найду дорогу.

Он так спешил уйти, что, беря из рук Адольфа Тетерби свечу, случайно коснулся его груди. Отдернув руку с такой поспешностью, как будто нечаянно ранил человека (ибо он не знал, в какой части его тела таится новоявленный дар, как он передается и каким именно образом его перенимают разные люди), Ученый повернулся и начал подниматься по лестнице.

Но, поднявшись на несколько ступенек, он остановился и поглядел назад. Внизу жена стояла на прежнем месте, снова вертя на пальце обручальное кольцо. Муж, повесив голову, угрюмо размышлял о чем-то. Дети, все еще льнувшие к матери, робко смотрели вслед посетителю и, увидев, что он обернулся и тоже смотрит на них, теснее прижались друг к дружке.

– А ну хватит! – прикрикнул на них отец. – Ступайте спать, живо!

– Тут и без вас повернуться негде, – прибавила мать. – Ступайте в постель!

Весь выводок, испуганный и грустный, разбрелся по своим кроватям: позади всех тащился маленький Джонни со своей ношей. Мать с презрением оглядела убогую комнату, раздраженно оттолкнула тарелки, словно хотела убрать со стола, но тут же отказалась от этого намерения, села и предалась гнетущему бесплодному раздумью. Отец уселся в углу у камина, нетерпеливо сгреб кочергой в одну кучку последние чуть тлеющие угольки и согнулся над ними, словно желая один завладеть всем теплом. Они не обменялись ни словом.

Ученый еще больше побледнел и, крадучись, точно вор, снова стал подниматься по лестнице; оглядываясь назад, он видел перемену, происшедшую внизу, и равно боялся как продолжать путь, так и возвратиться.

– Что я наделал! – сказал он в смятении. – И что я собираюсь делать!

– Стать благодетелем рода человеческого, – послышалось в ответ.

Он обернулся, но рядом никого не было; нижняя комната уже не была ему видна, и он пошел своей дорогой, глядя прямо перед собою.

– Только со вчерашнего вечера я сидел взаперти, – хмуро пробормотал он, – а все уже кажется мне каким-то чужим. Я и сам себе как чужой. Я точно во сне. Зачем я здесь, что мне за дело до этого дома, да и до любого дома, какой я могу припомнить? Разум мой слепнет.

Он увидел перед собою дверь и постучался. Голос из-за двери пригласил его войти, так он и сделал.

– Это вы, моя добрая нянюшка? – продолжал голос. – Да зачем я спрашиваю? Больше некому сюда прийти.

Голос звучал весело, хотя и был очень слаб; осмотревшись, Редлоу увидел молодого человека, который лежал на кушетке, придвинутой поближе к камину, спинкой к двери. В глубине камина была сложена из кирпича крохотная, жалкая печурка с боками тощими и ввалившимися, точно щеки чахоточного; она почти не давала тепла, и к догоравшему в ней огню было обращено лицо больного. Комната была под самой крышей, обдуваемой ветром, печка, гудя, быстро прогорала, и пылающие угольки часто-часто сыпались из-за отворенной дверцы.

– Они звенят, когда падают из печки, – с улыбкой сказал студент, – так что, если верить приметам, они не к гробу, а к полному кошельку. Я еще буду здоров, и даже с Божьей помощью когда-нибудь разбогатею, и, может быть, проживу так долго, что смогу радоваться на свою дочку, которую назову Милли в честь самой доброй и отзывчивой женщины на свете.

Он протянул руку через спинку кушетки, словно ожидая, что Милли возьмет ее в свои, но, слишком слабый, чтобы подняться, остался лежать, как лежал, подсунув под щеку ладонь другой руки.

Ученый обвел взглядом комнату; он увидел стопки бумаг и книг рядом с незажженной лампой на столике в углу, сейчас запретные для больного и прибранные к сторонке, но говорившие о долгих часах, которые студент проводил за этим столом до своей болезни и которые, возможно, были ее причиной; увидел и предметы, свидетельствовавшие о былом здоровье и свободе, например, куртку и плащ, праздно висевшие на стене теперь, когда хозяин их не мог выйти на улицу; и несколько миниатюр на камине, и рисунок родного дома – напоминание об иной, не столь одинокой жизни; и в раме на стене – словно бы знак честолюбивых стремлений, а быть может, и привязанности – гравированный портрет его самого, незваного гостя. В былые времена и даже еще накануне Редлоу смотрел бы на все это с искренним участием, и каждая мелочь что-то сказала бы ему о живущем здесь человеке. Теперь это были для него всего лишь бездушные предметы; а если мимолетное сознание связи, существующей между ними и их владельцем, и мелькнуло в мозгу Редлоу, оно лишь озадачило его, но ничего ему не объяснило, и он стоял неподвижно, в глухом недоумении осматриваясь по сторонам.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Лучшие рождественские истории (сборник) - О. Генри бесплатно.

Оставить комментарий