Джервон оставил чашку.
— Итак, на рассвете, госпожа? Пешком идти не придется. Ведь у нас два коня: мой и Пелла.
— На рассвете, — согласилась я и обрадовалась, услышав его предложение, — конному дальняя дорога быстрее. Сперва на юг, потом на запад, но куда, в какие края и далеко ли придется ехать?
4. Ложбина Фроме
Волей-неволей выбрали мы ту дорогу, по которой приехал сюда Джервон, — иного пути через окрестную глухомань не было. Ни один человек так и не появился на ней после его приезда.
Это была очень старая дорога, то тут, то там видно было, что поработал кто-то, прокладывая ее. Но кто? Люди? Едва ли… Ведь до нас в этих краях бывали только пастухи, охотники да бродяги. Значит, была эта дорога путем Древних.
— Она проходит в лиге от форта, — сказал Джервон, — но там она как раз поворачивает в сторону от моря. Мы воспользовались ею лишь потому, что коням легче было выдержать погоню на этой дороге. Но откуда и куда она ведет… — Он пожал плечами.
— «Древние ее делали, и кто знает, что они при этом думали», — так говорят в Долинах. — Но я-то знала, что какая-то мысль была в основе всего, что оставалось от Древних, пусть и непонятная всем.
— Но вы-то ведь не из Долин, — арбалетной стрелой, смертельной, нацеленной прозвучала эта фраза.
Смертельной? Почему пришло мне в голову это слово? Но я ответила правду.
— Я родилась в Роби, и потому народ Долин — мой народ. Но родители мои приплыли из-за моря, и не из Ализона, а из другой страны, уже воевавшей с Псами. Как только отец услышал про их вторжение, он сразу же отправился воевать. И раз мы с тех пор ничего не слыхали о нем, он, должно быть, погиб. А мать моя умерла, родив Элина и меня. Таково мое происхождение, мечник.
— Нет, от людей Долины в вас нет совершенно ничего, — продолжал он, словно пропустив мои слова мимо ушей. — Они рассказывали о вас странные вещи, эти жители брошенной Роби…
— Как и о любой Мудрой, — возразила я. Нечего было сомневаться, что наговорили ему всякого, ведь только с Ауфрикой была я близка. А женщины Омунда давно отворачивались, если я проходила мимо. И мужа у меня не было, нельзя Мудрой выходить замуж. Это тоже отделяло меня от остальных. Если бы у нас было побольше крепких мужчин, меня бы, конечно, заставили выбрать себе пару, а поскольку предпочла бы я этому… словом, не мне хранить очаг любого из мужчин Роби.
— Больше, чем о Мудрой. Они шепчутся о ваших сделках с Древними. — Ни благоволения, ни отвращения не было в его голосе, одно только любопытство. Словно воин, который интересовался неведомым оружием.
— Если бы я только могла! Тот, кто имеет дело с Древними, будет жить совершенно иначе, не так, как мы… Разве не рассказывают люди, что они всемогущи: могут возвести за ночь крепость, в одночасье разогнать вражьи полчища, вырастить дивный сад на голой скале? Все это видел ты в нашей долине.
К моему удивлению, он расхохотался.
— Конечно, нет, щитоносица. Не мне судить о познаниях Мудрой, из деревни она или из Храма. А по-моему, Древние не слишком интересуются нашими делами. Возможно, им они кажутся мышиной возней, и потому они равно не церемонятся со всяким, кто дерзнет нарушить их покой.
— Их надо искать, незваными они не придут, — невольное предсказание слетело с моих губ, но не знала я тогда этого.
Мы ехали по пустоши ровным шагом, стараясь поберечь коней, — ведь остаться здесь пешим было бы ужасно. В полдень мы свернули со старой дороги, пустили попастись лошадей, а сами перекусили сухарями, запивая их водой из ручейка. Лежа на спине, Джервон разглядывал раскинутую корявым деревом над ручьем прозрачную сеть ветвей с уже редкими листьями.
— А я — коренной житель Долин, — молвил он. — Мой отец был третьим, а значит, безземельным сыном. По обычаю он присягнул родственнику матери, лорду Дорна, и стал у него маршалом конницы. Девушкой моя мать жила при дворе госпожи Гуиды. Она хорошо воспитала меня. А отец все мечтал уйти на север, на свободные земли, и осесть там. Главы четырех или пяти Домов обещали помочь ему. А потом явились враги, и стало уже не до новых земель, только бы сохранить, что есть. Дорн оказался на пути первого набега. Крепость пала через пять дней, ведь у Псов было новое оружие, оно извергало огонь и поедало скалы. Я поехал в долину Хавера за помощью. Через три дня на обратном пути мы встретили на дороге двоих уцелевших из всего войска. Они сказали, что Дорн стерт с лица земли, словно его и не было вовсе. Мы не поверили. Той же ночью я помчался туда, взобрался на гору, откуда хорошо видно. И то, что предстало моему взору, похоже было на обиталище Древних — сплошная груда обломков, невозможно было даже понять, где прежде были стены, а где двор.
Он говорил бесстрастно, время словно притупило его чувства, казалось даже, что все это случилось не с ним. Благодать, когда так затягивается рана сердца. Потом он замолчал, и хотя глаза его по-прежнему были устремлены в небо, я знала, что не оно сейчас перед его взором.
— Я остался в долине Хавера и присягнул ее лорду. Мы не сумели удержать западную дорогу, отразить дьявольское оружие, хотя долго пользоваться им Псам не пришлось. Сорвиголова мог сжечь его огнем. И такие люди нашлись. Похоже было, что запасного оружия у Псов не оказалось, по крайней мере, на дорогах мы не слышали больше этого сухого треска. Но они успели попользоваться им. Разрушены крепости всех Долин на юге, все до единой!
Лежавшая на груди рука Джервона сжалась в кулак, хотя голос оставался по-прежнему бесстрастным.
— Не нашлось и вождя, который объединил бы всех лордов. Псы позаботились об этом: Ремард Дорнский, Мирик Кастенский, Дох, Йонан — всех, кто был бы способен на это, Псы убили или при осаде владений, или подослав подлых убийц.
Каждую мелочь знали Псы, каждую нашу слабость. А их у нас оказалось больше, чем достоинств. Лорды все ссорились между собой, и их брали по одному, голыми руками, словно спелые плоды с ветки.
Сопротивляться в открытом бою мы не могли. Нам оставалось бежать, обернувшись, разить и снова бежать. И белели бы сейчас наши кости, не приди с севера четыре лорда и не вбей они в наши головы каплю ума и порядка. Они сумели доказать тем, кто выжил, что надо или объединяться, или умереть. Так образовалась конфедерация, а потом они договорились со Всадниками-оборотнями.
Конечно, не сразу, но волна отхлынула. Долину за долиной отнимали мы у Псов, хотя временами они и собирались с силами и огрызались. Уж мы-то убедились в этом у форта Ингра. Но настанет время, и Псы не залают, завоют у нас, и мы взыщем с них все! Впрочем, что тогда останется… Столько лордов полегло, долины опустошены. Высший Халлак станет совсем другой страной. Быть может, четверо сохранят верховную власть.. нет, трое — ведь Скиркар умер, не оставив сына, способного взять в руки его знамя. Да, это будет совсем другая страна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
