— Ничего, всё нормально.
Ксения подошла к окну, встала у него, гладя на здание МГУ. Дегтярёв же выбежал из квартиры, вызвал лифт и через минуту уже бежал по тёмной улице к подъехавшему чёрному «Гелендвагену» Оверчука. «Безопасник» сам заехал за директором института. А ещё через двадцать минут они подъехали к воротам НИИ. Обычно Оверчук въезжал во двор, равно как и остальные сотрудники, но ворота были с электрическим приводом, а электричества у института не было. Пришлось оставить машину у ворот. Возле них стояли уже несколько милицейских машин с включёнными проблесковыми маячками, было людно. Но на территорию института милиция пока не заходила.
Слева от ворот, в круге света от уличного фонаря, питающегося не от институтской сети, мелькнула какая-то быстрая тень. Дегтярёв остановился и почувствовал, как сердце оборвалось и провалилось куда-то в желудок. Спутать пробежавшее животное с чем-то другим было невозможно. Это была обезьяна из институтского вивария. Дегтярёв бросился в ту сторону, но животного уже и след простыл. А на асфальте остались капельки крови.
— Чёрт… чёрт… чёрт… Только не это!
Дальше Владимир Сергеевич бежал со всей возможной скоростью. Оверчук остался с милицией. Дверь в проходную была открыта, и в ней стоял Ринат Гайбидуллин. Дегтярёв подбежал к нему, спросив ещё на бегу:
— Что случилось?
— Нам бомбу подкинули, кажется. Минаев сказал, что взорвалось между забором и задней стеной, много повреждений.
Ринат выглядел растерянным, пальцы нервно теребили ремень висящего на плече самозарядного дробовика.
— Где сам Минаев?
— Во дворе, — махнул рукой охранник. — Осторожней, там темно, электричество вырубилось. Внутренние телефоны тоже, а городские работают.
— Я понял.
Дегтярёв пробежал через проходную во двор и почти сразу же столкнулся с Николаем Минаевым. Тот уже успел продезинфицировать след от укуса и перевязать ладонь бинтом из аптечки.
— Коля, что случилось? — окликнул его Дегтярёв.
Минаев вкратце, но толково рассказал Дегтярёву всё, что знал, опустив лишь эпизод с нападением обезьяны. Дегтярёву сейчас было не до того, чтобы ещё принимать жалобы начальника смены охраны, а сама рана болела едва-едва.
— А Володько где? — спросил Дегтярёв, вспомнив, что не видел ещё одного охранника.
— Охраняет пролом в заборе.
— Какой пролом? — не понял учёный.
— Забор рухнул, две плиты, к нам теперь вход и выход свободный.
Дегтярёв даже покачнулся, поняв, что периметр вокруг института нарушен окончательно.
— Коля, скажи мне вот что… животные разбежались? — с затаённой надеждой спросил он, надеясь на отрицательный ответ.
— Да, — опустил его на землю Николай. — Мы смотрели со двора, там одно окно выбито вместе с решёткой. Когда мы туда подошли, последняя обезьяна ускакала в пролом. А вы разве не слышите?
Владимир Сергеевич прислушался и вдруг понял, что за звук так беспокоил его всё время, с тех пор, как он вышел из машины, но мозг отказывался его воспринимать. Кричали обезьяны. И все были слышны откуда-то издалека.
— Коля, ты был внизу, в лаборатории?
— Сразу же после взрыва.
— Что было в виварии?
— В виварии открылись все двери. Наверное, когда отрубилось электричество, блокировки сработали неправильно, или ещё что. Крысы и обезьяны разбежались по всему подвалу. Обезьяны дрались как бешеные, затем начали выскакивать в окно. Там весь оконный проём и земля перед ним кровью заляпаны. Совсем рехнулись после взрыва.
— Спасибо, Коля.
Минаев пошёл к проходной, а Владимир Сергеевич извлёк из кармана телефон и набрал номер Крамцова.
Александр Бурко, председатель Совета директоров компании «Фармкор»
19 марта, понедельник, ночь
Председатель Совета директоров компании «Фармкор» Александр Бурко, несмотря на репутацию бескомпромиссного дельца, идущего по головам, в жизни выглядел совсем по-другому. Среднего роста худощавый человек в очках без оправы, с тонким и вполне интеллигентным лицом, очень и очень нетипичным для российских олигархов. Примерный семьянин, муж очаровательной тридцатилетней женщины, искусствоведа по специальности, и отец двух девочек, трёх и пяти лет, он обладал недюжинной фантазией и нестандартностью мышления, что и привело его на вершину фармацевтического Олимпа.
Его личное состояние исчислялось теми цифрами, которые заставляют редакторов журнала «Форбс» включать обладателей таких состояний в список пятисот богатейших людей мира, и в этом списке Александр Бурко числился уже два года. Несколько фармацевтических фабрик, разбросанных по России, СНГ и зарубежью, приносили ему более чем достаточный доход, позволявший иметь частный самолёт «Гольфстрим», настоящее поместье по Рублёво-Успенскому шоссе, такое же поместье на Британских Карибах и ещё одно, поменьше, но и подороже, на мысу Антиб, что на Лазурном Берегу. В прошлом году он начал строительство усадьбы в Сочи, а во Франции стал обладателем тридцатиметровой моторной яхты «Азимут», что, впрочем, совсем не рекорд для людей с его состоянием.
Сейчас Бурко выслушивал своего начальника службы безопасности, бывшего генерал-майора МВД Пасечника.
— Александр Владимирович, — обращался к начальству Пасечник — невысокий седой круглолицый незаметный человек с тихим голосом. — Мне кажется, что утечка информации несёт в себе бо́льшую опасность, чем утечка «материала». С «материалом» страна так или иначе справится, а вот если удастся связать нашу компанию с этой самой утечкой, то замять скандал не получится. Сядем все. И на волю не выйдет никто.
Бурко стоял у огромного французского окна своего домашнего кабинета и смотрел сверху на двор, где возле подъезда стояли три чёрных «Лэндкруизера», которыми пользовалась служба безопасности его концерна, и скромный «Ниссан Примера», на котором ездил Пасечник, если был не на службе. Одной из черт бывшего генерала, которая импонировала Бурко, была страсть оставаться в тени, не лезть на глаза публике.
— Александр Васильевич, боюсь, что всё намного хуже, чем вам кажется, — заговорил Бурко, отвернувшись от окна. — Если «материал» вырвался за пределы лаборатории, то остановить его не сможет сам Всевышний. Коля Домбровский со своими аналитиками просчитали эту ситуацию уже давно, по моему заданию. Для наших такие результаты внове, но кое-кто в Америке их уже получал. Получил, испугался и прекратил опыты.
— Так вы Дегтярёва втёмную использовали? — уточнил Пасечник.
— Не совсем. Его направили по следам предшественника, но всего остального он добился сам, — Бурко замолчал, потёр лицо ладонью. — Так о чём это я? Да, вот о чём: между понятиями «выход материала за пределы лаборатории» и «конец существующей человеческой цивилизации» можно ставить знак равенства. И сейчас это случилось. Поэтому я не вижу смысла заниматься чем-нибудь ещё, кроме «Ковчега». Распорядитесь, чтобы через сутки максимум всё было готово. Думаю, что эти сутки у нас ещё остались. Проинструктируйте людей, объясните, что нас ожидает, пусть готовятся к эвакуации.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
