— Эгоистичный карьерист, — пробормотала она.
Но разве можно назвать Брета эгоистичным? Он так часто бескорыстно помогал ей! Однажды ему пришлось ехать за ней в штат Висконсин, потому что ее машина сломалась, а как он утешал ее во время таинственной болезни Фреда. Игуана покрылась оранжевыми пятнами, чем привела в смущение даже ветеринара, который не знал, как ее лечить.
Брет относился к ней как самый настоящий друг: без осуждения, без личной заинтересованности и каких-либо ожиданий. Разве она не должна поступать так же?
— Помочь тебе? — От его громкого голоса Джози сильно вздрогнула и ударилась головой о низ раковины.
— О-ой! — вскрикнула она.
— Что случилось?
— Я ударилась головой.
— Вот и хорошо. Теперь мы квиты.
— Открой воду, ладно? — попросила она, стараясь скрыть раздражение.
В трубе забулькала вода. Нигде не протекало. Она справилась с работой. Джози глубоко вздохнула и вцепилась в кольцо на руке. Нет, не снимается.
— С тобой все в порядке? — послышался его голос.
— Да. — Джози выбралась из-под раковины. — Сток в порядке. Но у нас другая проблема. — Она протянула руку.
— Бабушкино кольцо? — Глаза Брета широко раскрылись.
— Так уж случилось. Я искала рубашку и заметила коробочку. Вообще-то я не любопытная, но тут не смогла удержаться…
— Ты примерила бабушкино кольцо?
— Оно показалось мне таким красивым, что захотелось получше его рассмотреть. Я надела его и не смогла снять. А потом вошли вы — мне пришлось спрятаться в шкафу, потому что я была раздета и…
Брет громко расхохотался и, попятившись, натолкнулся на стол.
— Почему ты смеешься?
— Что мне остается делать? Меня, ветерана полиции с четырнадцатилетним стажем, чуть ли не насилуют на собственной кровати, а ты, как привидение, выскакиваешь из шкафа, размахивая моим черным лакированным башмаком! Кстати, для чего он тебе понадобился?
— Мне показалось… нет, ничего.
— Ты подумала, что я пытаюсь ее изнасиловать?
— Нет! Да… я не знаю, — Джози внимательно разглядывала свои ногти.
— Я думал, ты обо мне лучшего мнения, — укоризненно сказал Брет.
В комнате воцарилось молчание.
— Ты прав, — согласилась она. — Прости. Не знаю, что на меня нашло.
— Ужин не удался, и в придачу бабушкино кольцо оказалось на пальце не той женщины, — подвел итог Брет. — Не вечер, а черт знает что! — Он закрыл глаза и потер затылок.
— Сядь. Я приложу лед к твоей голове.
— Не нужен мне лед!
— Ну, пожалуйста! Мне станет легче на душе.
— Делай что хочешь. — Брет медленно проследовал в гостиную и рухнул на диван. Какой ужасный вечер! И все только потому, что он хочет, чтобы Симон полюбила его.
Возможно, глупо ожидать, что другая женщина поможет ему в искусстве обольщения. Черт, чего он не знает, того не знает! Удивляться здесь нечему. Его родители тоже не знали, что это такое. Единственным проявлением их любви было стремление причинить друг другу боль. В этом они были большие мастера. Трудно представить, что они когда-то любили друг друга. Брет видел, как они страдают, и решил, что его жизнь будет другой.
Именно поэтому ему нужна Симон. Он сжал пальцы в кулак и ударил себя по бедру. Ему хотелось услышать ее «да» больше всего на свете. Она — его цель, мечта всей его жизни. Он много трудился, чтобы хорошо зарабатывать и добиться уважения людей. Времени на любовь не оставалось, но он всегда надеялся, что позже оно появится.
— Вот, — сказала Джози, подходя к нему, — наклони голову!
— Уже не болит.
— Да наклони же! — Она осторожно приложила к его затылку лед, завернутый в полотенце. — Твоя раковина просто ужасна! Ты должен мне четыре пакета «Ореос».
Он резко дернул головой, негодующе глядя на нее.
— И это после того, во что я ввязался из-за тебя сегодня вечером?!
— Ну, хорошо, три. — Джози наклонила его голову и снова приложила лед.
— Один!
— Два!
— Согласен.
— И шесть банок шипучки из корнеплодов с мускатным маслом.
— Это просто безобразие!
Свободной рукой Джози массировала ему плечо. Брет почувствовал, как исчезает напряженность и расслабляются мышцы шеи. Мысли его путались… неловкий момент за ужином, когда Венди лизнула его пальцы… безумная сцена в спальне, когда Джо выскочила из шкафа, размахивая его ботинком как мачете… ее пылающие щеки, когда она снимала с себя рубашку… Должно быть, удар головой как-то подействовал на его мозги. Джо — не из таких. Ему пришлось отвести глаза. Он просто псих! Она ведь просто его друг…
— Прости, что так получилось с кольцом. — Пальцы Джози воскрешали его мышцы. — Ты очень сердишься, да? — Джози закончила свой чудесный массаж.
Подняв голову, он увидел глаза, полные глубокого раскаяния.
— Бабушкино кольцо никак не снимается?
— Да. — Она вытянула руку, чтобы полюбоваться бриллиантами. — Какое красивое! Счастливица Симон!
Выражение ее лица тронуло Брета. — Надеюсь, что ей оно понравится так же, как тебе.
— Уверена, что понравится. Послушай, я уже достаточно натворила сегодня. Пойду к себе. — Вложив ему в руку полотенце со льдом, Джози направилась к двери. — Еще раз прошу прощения за все.
— Куда ты торопишься? — Брет незаметно взял со стола наручники. — У тебя волнующее свидание с тайным воздыхателем?
Улыбка, какой она одарила его, осветила бы весь штат Техас. Брет растолковал ее как «да».
Вот невезение! Ну что ж, этому парню придется подождать, пока он закончит свои дела с Джо. Брет подошел к ней сзади.
— Тебе лучше отменить свидание.
— Почему?
— Потому что сегодня ему придется ужинать в одиночестве, если только он не предпочтет отправиться с тобой за решетку.
— О чем ты говоришь? — Она открыла дверь и переступила порог.
Брет схватил ее за руку и защелкнул наручник.
— Джози Мэтьюз, вы арестованы!
— За что?
Он крепко держал второй наручник, размышляя, к чему бы ее приковать.
— За кражу.
Джози уставилась на кольцо. У нее отвисла челюсть.
— Ты не сделаешь этого!
— Уже сделал. У тебя две возможности: вернуться ко мне и помочь в любовных делах или оказаться в камере.
— Какой же ты псих! — Она вернулась в квартиру и пошла в ванную. — Я сниму это чертово кольцо, даже если придется оторвать себе палец! — Дверь ванной с грохотом захлопнулась.
Брет рассмеялся, вспомнив свои скудные запасы туалетных принадлежностей. Он ведь всегда принимает душ в спортзале после утренней разминки.
Раздался грохот и пронзительный вопль.
— Что случилось? — всполошился он.
