– Если испортилось, нужно отдать собаке. Вам нравится кидать сюда все что попало. Лучше бы я не покупала такую машину, – жаловалась Сацуко.
Но кроме того моя жена говорит, что Сацуко до предела сокращает домашние расходы, мучит прислугу, а сэкономленное кладет себе в карман и, ограничивая остальных, сама купается в роскоши. Иногда она поручает О-Сидзу проверить на счетах расходы, однако большей частью занимается этим сама. Налогами у нас ведает управляющий, но все вопросы с ним решает она. Дел у молодой хозяйки очень много, и все спорится в ее руках. Без сомнения, эти качества Дзёкити очень нравятся. С этой точки зрения сейчас положение Сацуко в доме Уцуги очень прочное, и она необходима даже Дзёкити.
Когда моя жена возражала против женитьбы, Дзёкити отвечал:
– Да, она бывшая танцовщица, но я уверен, она прекрасно будет вести хозяйство. Я вижу, что у нее есть к этому способности.
В то время он говорил наобум, вряд ли он был настолько прозорлив. Ее способности проявились после замужества, а до этого она и сама, наверное, не подозревала о своем даре.
Признаюсь, давая разрешение на брак, я не думал, что он продлится долго. Дзёкити вспыхивает и быстро гаснет, я сам был таким в молодости, но сейчас я не сказал бы, что дело обстоит так просто. В первое время женитьбы Дзёкити был влюблен по уши, а потом явно поостыл. На мой взгляд, Сацуко гораздо красивее, чем была до замужества. Скоро десять лет, как она вошла в наш дом, и с каждым годом только хорошеет. Особенно красивой она стала после рождения сына. В ней ничего не осталось от бывшей танцовщицы. Впрочем, наедине со мной она нарочно воскрешает свои прежние ухватки. Может быть, она так же вела себя наедине с Дзёкити в то время, когда они любили друг друга, но все кончено. Ценя в ней прежде всего организаторские способности, не думает ли мой сын, что лишиться ее было б крайне неудобно? Когда она притворяется невинной, она, как ни крути, производит впечатление достойной дамы. Речь и манеры у нее бойкие, она очень прозорлива, при этом так обаятельна, так любезна, так тактична! Внешне так оно и есть, и Дзёкити в глубине сердца этим гордится. Вряд ли он намерен разводиться, и если даже замечает что-то предосудительное, то смотрит на это сквозь пальцы, тем более что она так безупречно себя ведет…
7 августа.
…Вчера вечером Дзёкити приехал из Кансай и сегодня утром уехал в Каруидзава…
8 августа.
…Днем с часу до двух спал, а потом, лежа в постели, ждал господина Судзуки. Раздался стук в дверь ванной, и я услышал голос:
– Я закрываю.
– Пришел твой красавец?
– Да, – голова Сацуко на мгновенье показалась в дверях, и тут же с шумом дверь захлопнулась. Лицо сразу же скрылось, но я успел заметить, что выражение его было чрезвычайно холодным и нелюбезным. Она первой принимала душ, с ее шапочки капала вода…
9 августа.
…Сегодня господин Судзуки не пришел, но днем, после обеда, я оставался в спальне настороже. Сегодня опять раздался стук в дверь и послышался голос Сацуко: «Закрываю». На тридцать минут позже, чем вчера. В комнату ко мне она не заглянула. В четвертом часу я попытался тихонько повернуть ручку двери – закрыто. Когда я в пять часов лежал на доске, Харухиса, проходя по коридору, сказал мне:
– Дядюшка, большое спасибо. Благодаря вам я избавлен от каждодневной заботы.
Я не мог видеть его лица, а мне хотелось бы знать, с каким выражением он произнес эти слова.
В шесть часов, гуляя по саду, я спросил у Сасаки:
– А Сацуко дома нет?
– Мне кажется, некоторое время назад хильман выехал из гаража, – ответила она.
Она пошла справиться у О-Сидзу и, возвратившись, подтвердила:
– Молодая госпожа уехала.
10 августа.
…Днем спал с часу до двух. Когда проснулся, повторилось все, как было восьмого…
11 августа.
…В иглоукалывании перерыв. Сегодня после обеда было иначе, чем девятого. Вместо: «Закрываю» я услышал: «Дверь открыта», в дверях показалось веселое лицо. Слышалось, как льется вода.
– Он сегодня не приходил?
– Нет. Входи, пожалуйста.
Как только я это услышал, я двинулся в ванную. Она немедленно спряталась за занавесками.
– Сегодня я дам себя поцеловать.
Шум душа прекратился, и из-за занавески показалась ее нога.
– Как? Опять как на приеме у гинеколога?
– Выше колена и не проси. Зато я выключила душ.
– В виде вознаграждения? Этого мало.
– Как хочешь. Я не заставляю. Но сегодня можно не только приложить губы, разрешаю коснуться языком.
Так же, как двадцать восьмого июля, я нагнулся к ее ноге и прикоснулся губами к тому же месту на икре. Я спокойно касался языком кожи, это было что-то похожее на поцелуй. Медленно спустился к пятке. Против моего ожидания она не возражала, позволяя мне делать, что я хотел. Я дошел до подъема ноги, потом до большого пальца. Встав на колени, я приподнял ее ногу и взял в рот три пальчика: большой, второй и третий. Прижался губами к своду плюсны. Подошва мокрой ноги была столь же обольстительна, как и выражение ее лица.
– Довольно.
Неожиданно из душа хлынула вода. Ее нога, мое лицо, моя голова – все стало мокрым.
В пять часов Сасаки пришла напомнить мне, что пора лежать на доске. Поглядев на меня, она сказала:
– У вас глаза красные.
Вот уже несколько лет у меня часто к белкам глаз приливает кровь, и поэтому они всегда немного красны. При внимательном взгляде на окружность зрачка под роговицей видно множество тонких кровяных сосудов. Мне исследовали глазное дно, боясь кровоизлияния, и сказали, что глазное давление для моего возраста нормально. Но если глаза наливаются кровью, это значит, что пульс учащается и давление повышается. Поэтому Сасаки сразу же начала щупать запястье.
– Пульс более девяноста. Что вы делали?
– Ничего особенного.
– Надо измерить давление.
Волей-неволей мне пришлось лечь на диван в кабинете. Десять минут лежал спокойно, потом она затянула мне правую руку резиновым жгутиком. Сфигмоманометра мне не было видно, и о результате я мог догадываться по выражению лица Сасаки.
– Как сейчас вы себя чувствуете?
– Хорошо. А давление высокое?
– Около двухсот.
Когда она так говорит, это значит, что выше двухсот. Непременно должно быть 205-206 или даже 220. Несколько раз у меня давление поднималось до 245, но я не был так испуган, как врач. Я примирился с мыслью, что ничего не поделаешь, когда-нибудь настанет конец.
– Сегодня утром было 145 на 80. За это время ничего особенного не произошло. Отчего же давление так резко поднялось? Очень странно. Стул у вас не был слишком твердый? Вы не тужились через силу?
– Нет.
– Что же произошло? Ума не приложу.
Сасаки в недоумении склонила голову. Я молчал, прекрасно понимая, в чем дело. Я еще чувствовал на губах незабываемое ощущение от прикосновения к своду плюсны. Без сомнения, давление поднялось в тот момент, когда я держал во рту три пальчика Сацуко. Лицо мое пылало, кровь ударила в голову, я чувствовал, что вот-вот умру от апоплексического удара, что уже умираю. Я давно был готов умереть в таких обстоятельствах, но все-таки мысль о скорой смерти меня испугала. Изо всех сил стараясь успокоиться, я убеждал себя, что не надо так волноваться, но при этом, как ни странно, продолжал обсасывать ее пальчики. Чем больше я думал, что этого не следует делать, тем более я становился безумным. Я сосал ее пальцы, думая, что умираю. Мою грудь попеременно пронизывали страх, возбуждение, наслаждение, – и я почувствовал острую боль, как при приступе стенокардии. После этого прошло более двух часов, а давление так и не снизилось.
– Сегодня не будем лежать на доске. Вам надо успокоиться, – с этими словами Сасаки насильно потащила меня в спальню и положила в постель…
В девять часов вечера Сасаки вновь вошла ко мне, держа в руках сфигмоманометр.
– Давайте еще раз измерим давление.
К счастью, давление опустилось до обычного. 150 на 87.
– Прекрасно. Теперь я спокойна. Было 223 на 150.
– Такое время от времени случается.
– Даже если редко… уж слишком высокое. Хотя это продолжалось всего два часа.
Не только Сасаки успокоилась. Говоря по правде, я сам вздохнул с еще большим облегчением. Но в то же время я думал: «Вряд ли меня что-нибудь удержит, если такая безумная возможность представится и впредь. Это не любимый Сацуко pinky thriller[51], нельзя отказываться от столь далеко зашедшего приключения. Что из того, что я умру?»…
12 августа.
…В третьем часу пришел Харухиса, пробыл около двух-трех часов. Сразу после ужина Сацуко ушла из дому. Сказала, что пошла смотреть «Карманника» с участием Мартена Ласаля[52] в «Скала», потом пойдет в бассейн Prince-Hotel[53]. Представляю, как выглядят ее белые плечи и спина при открытом сзади купальнике в лучах вечернего освещения…
13 августа.
