Сим же наказаниям и на сем же основании подлежит виновный:
1) в снятии плана, рисунка, описания или документа или в собирании или изложении на письме сведений;
2) в получении плана, рисунка, описания, документа или копии с оных; если сии деяния учинены без надлежащего разрешения, а самые план, рисунок, описание, документ, копия с оных или сведение заведомо долженствовали в видах внешней безопасности России храниться в тайне от иностранного государства»[48].
Следующая статья 113 Уложения устанавливала уголовную ответственность за деяние, которое, по существу, представляло собой приготовление к преступлению, предусмотренному статьей 112. Объективная сторона преступления заключалась в незаконном, без надлежащего разрешения, проникновении на российские военные объекты, предназначенные для защиты страны. В статье в качестве обязательного признака объективной стороны указывался способ проникновения на эти объекты: с помощью сокрытия своего звания, имени, подданства, национальности или применения иных уловок. Сходные составы предусмотрены уголовным законодательством многих зарубежных стран. Анализ статьи 113 показывает, что субъектом преступления могло быть любое лицо.
Статья 113 предусматривала:
«113. Виновный в том, что без надлежащего разрешения, скрыв свое звание, имя, подданство или национальность или посредством иных уловок, проник в российское укрепленное место, военное судно или иное военное сооружение, предназначенное для защиты страны, наказывается: заключением в тюрьме»[49].
Статьи 111, 112 и 113 Уголовного уложения свидетельствовали о продолжении работы над совершенствованием понятия шпионажа. Статья 111 устанавливала наказание за опубликование секретов, важных для внешней безопасности России, и за их передачу правительству или агенту государства, не находящегося в состоянии войны с Россией. Как уже отмечалось, совершение аналогичных деяний в условиях войны наказывалось по статье 108 Уложения. Статья 112 говорила о добывании секретных сведений как с целью сообщения их иностранному государству, так и без такой цели. В статье 113 предусматривалось наказание за проникновение без разрешения, обманом, в укрепленное место или на другой военный объект. Цель проникновения закон не оговаривал. Субъектом преступных действий, предусмотренных этими статьями, мог быть как русский подданный, так и иностранец. Если виновным оказывалось должностное лицо, данный признак рассматривался как отягчающее обстоятельство. Форма вины предполагалась умышленной, причем виновной должен был сознавать, что своими действиями он оказывал или мог оказать содействие иностранному государству или его агенту и желать либо сознательно допускать такое содействие.
В статьях 114 и 115 Уложения речь шла о преступлениях, которые заключались в нарушении условий военных поставок. Об установлении виновными преступного сговора с иностранными государствами в этих статьях не говорилось. Таким образом, деяния, предусмотренные названными статьями, по существу, не имели прямого отношения к государственной измене, хотя и создавали угрозу безопасности страны. Поэтому проводить их анализ считаем нецелесообразным.
Статья 116 Уложения устанавливала уголовную ответственность за причинение ущерба интересам России при проведении переговоров с иностранным государством или заключении с ним договоров. Во многих зарубежных странах также выделяется такой состав, причем он рассматривается как одна из форм измены. В современном российском уголовном законодательстве такой состав специально не указан, однако российский гражданин, совершивший подобные действия, должен нести ответственность за совершение государственной измены в форме иного оказания помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации (статья 275 УК РФ).
Приведем содержание статьи 116 Уложения:
«116. Уполномоченный России, виновный в действиях, направленных к заключению договора с иностранным правительством заведомо во вред России, или в дипломатических с иностранным правительством переговорах, клонящихся заведомо ко вреду России, наказывается: срочной каторгой.
Сему же наказанию подлежит состоящий при уполномоченном служащий, виновный в сообщении ему заведомо ложного сведения или в ином нарушении служебных обязанностей с целью побудить уполномоченного к действиям, направленным к заключению договора с иностранным правительством заведомо во вред России, или к дипломатическим с иностранным правительством переговорам, клонящимся заведомо ко вреду России, если такие действия или переговоры последовали»[50].
Статья 117 Уложения рассматривала деяния, которые могли быть использованы иностранным государством в ущерб интересам России. Однако в норме нет указаний на то, что предусмотренные ею действия виновные совершали в преступном сговоре с иностранным государством. Поэтому, на наш взгляд, нет оснований оценивать описанные в статье действия как изменнические. Совершение аналогичных действий предусматривается и действующим УК РФ. Так, деяние, о котором говорилось в пункте 1 статьи 117 Уложения, в настоящее время должно квалифицироваться по части первой статьи 325 «Похищение или повреждение документов, штампов, печатей либо похищение марок акцизного сбора, специальных марок или знаков соответствия» УК РФ. Если же речь идет о подлоге документов, то виновные должны нести ответственность по частям первой или второй статьи 327 «Подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков» УК РФ. Повреждение или перемещение пограничного знака ныне наказывается по статье 323 «Противоправное изменение Государственной границы Российской Федерации» УК РФ. В статье 117 Уложения было установлено: «117. Виновный:
1) в повреждении, сокрытии, захвате или подлоге документа, служащего заведомо доказательством права России по отношению к иностранному государству;
2) в повреждении или перемещении пограничного знака или ином искажении линии государственной границы с целью предания иностранному государству части России, наказывается: срочной каторгой»[51].
Статья 118 Уложения устанавливала ответственность подданного России за участие в сообществе, организованном для совершения измены, предусмотренной статьей 108 Уложения:
«118. Российский подданный, виновный в участии в сообществе, составившемся для учинения измены, статьей 108 предусмотренной, наказывается: ссылкой на поселение»[52].
Статья 119 Уложения рассматривала вопросы применения российского уголовного законодательства о государственной измене по кругу лиц. Так, согласно этой статье, иностранец или военнопленный, совершившие на территории России преступления, предусмотренные статьями 108 или 118 Уложения, наказывались как российские подданные. Лицо, вышедшее из российского подданства, но не вступившее в иностранное подданство, либо вступившее в подданство неприятельского государства после начала войны или непосредственно перед ее началом, в случае совершения деяний, предусмотренных статьями 108–110 Уложения, должно было отвечать по правилам, установленным для подданных России. Приведем содержание этой статьи:
«119. Иностранец за учинение во время пребывания в России преступного деяния, статьей 108 или 118 предусмотренного, или виновный в сем деянии военнопленный, если они не подлежат ответственности по военным законам, наказываются, по силе означенных статей, как российские подданные.
Лицо, оставившее российское подданство, но не вступившее в подданство другой державы или вступившее в подданство неприятельской державы после объявления войны или непосредственно перед тем ввиду готовившегося прекращения мирных отношений, за учинение преступного деяния, статьями 108–110 предусмотренного, наказывается, по силе статей, как российский подданный»[53].
Анализ текста приведенной главы Уголовного уложения 1903 года позволяет прийти к следующим выводам.
Во-первых, российское законодательство об уголовной ответственности об измене развивалось достаточно последовательно, включая все новые формы совершения этого преступления, по мере того как возникали новые формы подрывной и разведывательной деятельности иностранных государств против России. Если первоначально изменой признавалось только содействие военному неприятелю, то постепенно законодатель пришел к выводу, что враждебная деятельность осуществляется иностранными государствами и в мирное время, в связи с чем содействие такой деятельности также должно рассматриваться как измена.
