Розалинда была спокойной и улыбчивой девушкой. Роста она была небольшого, но казалась высокой. Она была умна, и Дон понимал, что она никогда не совершит безрассудного или поспешного поступка. Брак — это такое событие, которое требует времени на обдумывание: неделю, месяц, а может быть, и год. Ему казалось, что он думал об этом гораздо дольше, чем те пять дней в Жуан-ле-Пэн. Дон полагал, что Розалинда была рассудительной девушкой или женщиной (ей было двадцать шесть, а ему — двадцать девять), что их работа во многом сходна и что у них есть предпосылки, чтобы быть счастливыми.
В тот вечер, увидев, что три письма по-прежнему лежат в соседнем почтовом ящике, Дон нашел кнопку звонка Дасенбери напротив его фамилии в списке жильцов и решительно позвонил. Он мог быть дома, хотя и не вынимал почту. Ответа не было. Очевидно, ни Дасенбери, ни его домочадцев не было. Разрешит ли управляющий открыть ящик? Конечно нет. В любом случае, у него не было ключа.
Один из конвертов был очень похож на авиаписьмо из Европы. Это просто сводило его с ума. Дон просунул палец в щель блестящего металлического почтового ящика и попытался его открыть. Замок щелкнул, задвижка немного отодвинулась, но ящик приоткрылся всего на полдюйма. Больше ничего не получалось. В руках у Дона были ключи от квартиры и, просунув один ключ между дверцей ящика и медной планкой, он использовал его в качестве рычага. Планка прогнулась, и он смог достать письма. Вытащив их, он постарался выпрямить медную планку. Письма для него не было. Он смотрел на письма, дрожа, как воришка. Затем, засунув одно из писем в карман, затолкал остальные в покореженный почтовый ящик и пошел к себе. Войдя в пустой лифт, Дон поднялся на третий этаж.
Его сердце учащенно билось, когда он закрыл за собой дверь. Почему он взял именно это письмо? Конечно же, он положит его обратно. Похоже, это было личное письмо, оно было из Америки. Он посмотрел на адрес, написанный красивым почерком: P. Л. Дасенбери и так далее. Потом взглянул на обратный адрес: Эдит В. Витком, проезд Гарфилд, 717, Скрэнтон, Пенсильвания. Подружка Дасенбери, сразу же подумал он. Письмо было толстое, в прямоугольном конверте. Теперь надо вернуть его на место. А как же испорченный ящик? Но ведь, в конце концов, он ничего не украл. Конечно, это серьезный проступок — сломать почтовый ящик. Ну так пусть его починят. И ничего ужасного в этом нет — ведь он ничего не украл.
Дон вынул из шкафа костюм, чтобы отнести его в химчистку, и взял письмо Дасенбери. Он держал письмо в руке, и внезапно ему страшно захотелось узнать, что там написано. И прежде чем в нем заговорила совесть, он пошел на кухню и поставил на огонь воду. Аккуратно и терпеливо Дон расклеил письмо над паром. В конверте было три страницы, исписанные с обеих сторон.
Дорогой, — начиналось письмо. — Я так скучаю по тебе, что не могу не написать. Ты до конца разобрался в себе? Тогда ты сказал, что все это мимолетно. Знаешь, что я чувствую сейчас? То же самое, что в ту ночь, когда мы стояли на мосту и смотрели, как зажигаются огни в Бенингтоне…
Дон читал как зачарованный, не веря своим глазам. Девушка была безумно влюблена в Дасенбери. Она ждала только ответа от него, хотя бы весточки. Она писала о городке в штате Вермонт, где они были вместе. Интересно, они встретились там или поехали туда вдвоем? Бог мой, думал Дон, если бы только Розалинда написала ему такое письмо! Теперь Дасенбери, конечно, не ответит ей. Из письма было ясно, что Дасенбери скорее всего не писал ей с тех пор, как они расстались. Дон тщательно заклеил конверт и положил в карман.
Последние строчки не выходили у него из головы: «Я не собиралась писать тебе еще раз, но все же решилась. Я должна быть откровенна с тобой, потому что иначе не могу».
Дон испытывал те же чувства. Дальше в письме говорилось: «Ты помнишь меня или уже забыл, ты хочешь снова увидеть меня или нет? Если от тебя через несколько дней не будет письма, я все пойму. С любовью Эдит».
Он взглянул на дату на штампе. Письмо было отправлено шесть дней тому назад. Он подумал о девушке по имени Эдит Витком, которая растягивала дни, пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение, почему не было письма. Вот сейчас в Скрэнтоне, в Пенсильвании, она не теряет надежду получить ответ. Что за человек этот Дасенбери? Еще один Казанова? Женатый мужчина, решивший пофлиртовать? Кто из тех шести-восьми мужчин, встречаемых им в доме, Дасенбери? Один из молодых людей, которые торопятся на работу в восемь тридцать утра? Или, может быть, это тот медлительный тип в фетровой шляпе? Дон никогда не обращал особого внимания на своих соседей.
Он затаил дыхание и вдруг на мгновение остро ощутил всю боль ее одиночества, почувствовал, как последняя капля надежды еще теплится в ее груди. Одно лишь слово могло бы сделать ее счастливой. Или, вернее, Дасенбери мог бы.
— Подонок, — прошептал он.
Он отложил костюм, подошел к столу и написал на клочке бумаги: «Эдит, я люблю тебя».
Ему понравилось, как эта фраза выглядит на белом листе бумаги. Казалось, он уладил важное дело, которое было на грани провала. Дон смял листок и бросил его в корзину для мусора.
Потом он спустился вниз, опустил письмо обратно в почтовый ящик и отнес костюм в химчистку. Сначала он шел по Второй авеню и, дойдя до Гарлема, сел в автобус, идущий в центр. Он был голоден, но не мог определить, чего бы ему хотелось. Он старался ни о чем не думать, а просто ждал, когда пройдет ночь и принесут утреннюю почту. В голове неясные мысли о Розалинде сменялись мыслями о девушке из Скрэнтона. Как несчастен человек, как страдает от своих переживаний! Взять его самого, например. Хотя Розалинда и сделала его счастливым, эти последние три недели были настоящей пыткой. Бог мой, ведь прошло уже двадцать два дня! Дон испытывал какое-то странное чувство стыда в тот вечер, осознав, что прошло уже двадцать два дня. Странное чувство стыда? Ничего странного в этом не было, если хорошенько подумать. Ему было стыдно оттого, что он, возможно, позволил себе потерять ее. Ему нужно было решительно сказать ей еще в Жуан-ле-Пэн, что он не просто ее любит, а хочет на ней жениться. Может быть, он потерял ее теперь именно потому, что не сделал этого тогда.
Эта мысль как бы вытолкнула его из автобуса. Пройдя оставшееся расстояние пешком, он мало-помалу полностью освободился от жуткой мысли о своей роковой ошибке.
Внезапно его осенило. В голове возникли неясные идеи, которые, впрочем, не имели конкретной цели. Пока это просто был некий план действий на вечер. Он начал обдумывать его по дороге домой, стараясь как можно более точно представить, что Дасенбери написал бы в ответ на последнее послание мисс Витком, если бы прочитал его и решил ответить. Возможно, и он не стал бы ей писать о своей любви. А просто пожелал бы встретиться с нею. Письмо отняло около пятнадцати минут. Он написал, что не отвечал так долго потому, что не был до конца уверен в своих и ее чувствах. Он хотел бы встретиться еще раз, прежде чем сможет сказать ей что-то определенное, и спрашивал, когда они смогут увидеться. Дон понятия не имел, как зовут Дасенбери, и потому подписался одной буквой Р.
Пока он писал письмо, ему и в голову не приходило отправить его, но прочитав строчки, напечатанные на машинке, он всерьез задумался. Затея с письмом казалась такой безобидной: когда мы снова увидимся? Но в то же время это был бессмысленный обман. Дасенбери, конечно, и думать забыл об Эдит, иначе он не стал бы ждать шесть дней. Раз Дасенбери не продолжил отношений с нею, значит, Дон только продлит ее пребывание в мире грез и несбыточных надежд. Посмотрев на подпись Р, Дон понял, что сейчас он хочет только одного — получить письмо от Эдит, одно счастливое письмо с положительным ответом. Поэтому он допечатал на машинке: «P.S. Напиши мне, пожалуйста, на адрес компании „Дирксен и Холл“, Чейнин-Билдинг, Нью-Йорк».
Если Эдит ответит, письмо он получит. А если через несколько дней письма не будет, значит, Дасенбери ответил ей сам. Если же Эдит напишет, тогда ему следует придумать что-нибудь такое, чтобы прекратить отношения как можно более безболезненно для нее, для ее самолюбия.
Отправив письмо, Дон почувствовал себя свободнее и успокоился. Спал он хорошо и проснулся с уверенностью, что письмо от Розалинды ждет его внизу. Когда же он увидел, что письма в ящике нет (по крайней мере, письма от Розалинды; там лежал лишь счет за телефонный разговор), его охватило разочарование и такое раздражение, которого он не испытывал прежде. Теперь уже ничем нельзя было объяснить отсутствие письма.
Ответ из Скрэнтона пришел на следующее утро на служебный адрес. Дон сразу же увидел его на столе у секретарши и взял конверт. Секретарша так была занята разговором по телефону, что ни о чем не спросила. Она даже на взглянула на него.
