Никос удивленно взглянул на нее.
— Вас пригласили.
— Из вежливости. Иначе вы поступить не могли.
— Верно, — согласился он. — Но это не составило труда. Ваше присутствие украсит любое общество.
— Истинный джентльмен! — пробормотала Челси и увидела, как на его лице появилась улыбка.
— Не всегда, yliltia[5].
Что означает это греческое слово, Челси понятия не имела, а спросить не осмелилась. Она переключила внимание на группу молодых женщин, сидящих за столиком в дальнем углу.
— Это няни детей?
— Да. Одна из них присматривает за Димитрисом.
— Вам часто приходится оставлять его? То есть уезжать по делам?
— Только в случае крайней необходимости. Мальчику нужен отец.
— Больше, чем мать?
Скульптурные черты его лица внезапно отвердели.
— Еще одна попытка указать мне, что я должен делать?
— Ничего подобного. — Челси чуть было не попросила прощения. Извинения уже готовы были сорваться у нее с языка. — Вряд ли мальчик помнит свою мать.
— Ему было около двух лет, когда она умерла. Как он может ее помнить?
— Возможно, оно и к лучшему, что Димитрис был слишком мал, чтобы осознать случившееся. Для вас это было ужасно.
— Это случилось очень давно, — последовал резкий ответ.
Меньше всего он готов сегодня обсуждать смерть жены, подумала Челси, пожалев, что затронула эту тему. Ею двигало лишь искреннее сострадание, а не журналистское любопытство, но все равно она допустила бестактность.
— Научусь я когда-нибудь держать язык за зубами? — вздохнула она с комическим отчаянием. — Когда ад заледенеет, как сказали бы некоторые…
Его губы дрогнули в усмешке.
— Совсем нетрудно заставить женщину замолчать. Очень помогает, к примеру, кляп. Да вы не бойтесь, — добавил он с обнадеживающей легкостью, — сам я против подобных методов. У меня имеются другие способы.
Могу себе представить, подумала Челси. Один из них она испытала на себе вчера вечером. Словно в ответ на ее мысли, Никос протянул руку, провел пальцем по ее изящному, прямому носу, коснулся губ, отметив ее непроизвольную реакцию с насмешливым блеском в глазах.
— Видите, вы дрожите от моего прикосновения.
— Самомнения вам не занимать, — пробормотала она, вызвав у него довольный смешок.
— Мужчина, неспособный распознать в женщине желание, достоин жалости. Между нами оно возникло в ту минуту, когда наши глаза встретились.
— Скорее это был мгновенно возникший антагонизм, — парировала Челси, сознавая, что переходит границы простой любезности.
Он снова рассмеялся, явно довольный собой.
— Небольшой антагонизм только добавляет остроты.
— Было бы к чему, — ответила она как можно увереннее. — Может, прекратим эти игры?
Темные глаза сверкнули.
— В игры я играю только с детьми, а вы не ребенок.
В их отношениях я просто грудное дитя, подумала Челси. Нечего и пытаться угнаться за ним. Глядя на него и остро чувствуя его необыкновенную мужественность, она чуть было не поддалась искушению позволить событиям развиваться естественным путем. Это означало бы похоронить надежду на достижение своей первоначальной цели, но, как сказал Дион, шансы у нее и так с самого начала были невелики.
Вопрос в том, осмелится ли она. Ответ напрашивался сам собой: нет, если у нее еще сохранились остатки здравого смысла.
— Я ужасно хочу пить, — услышала она собственный голос. — Пойдемте выпьем чего-нибудь!
— Разумеется. — Никос улыбнулся, он видел ее насквозь. Ее уловка не ввела его в заблуждение ни на секунду. — Все, чего пожелаете.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Когда они вернулись к гостям, подошел один из слуг. Услышав слово «telephono», Челси поняла, в чем дело, и не удивилась, когда Никос повернулся к ней и сообщил, что вынужден ее ненадолго покинуть.
— Я могу сама о себе позаботиться, — заверила она. — Или Дион мне что-нибудь принесет, — добавила она, увидев, что тот подходит к ним.
От игривого настроения не осталось и следа. Никос лишь коротко кивнул и направился к дому, предоставив ей решать, какое чувство в ее душе сильнее — облегчение или сожаление.
— Вижу, события развиваются не так, как ты планировал, — обратилась она к Диону, который был мрачнее тучи.
— Ничего удивительного: ты проводишь больше времени с Никосом, чем со мной.
— Не могла же я сказать, что не хочу знакомиться с Димитрисом, — возразила Челси.
— Хватило бы и нескольких минут, а вы отсутствовали почти полчаса!
— Но как бросишь хозяина дома!
— Будь осторожна, — предупредил он. — Возможно, сейчас Никос находит тебя привлекательной, однако, когда он узнает, почему ты здесь, все изменится.
Челси молча смотрела на него, пытаясь разобраться в собственных чувствах.
— Ему незачем знать, — произнесла она после паузы. — Я отказалась от своей идеи.
Раздражение Диона сменилось удивлением.
— Так быстро сдалась?
Она пожала плечами.
Идея с самого начала была неудачной. Твой кузен имеет право на личную жизнь. Вернусь к первоначальному плану, напишу о путешествии на острова. На путевые заметки всегда есть спрос.
— Но ты побудешь на Скалосе еще несколько дней?
Челси снова заколебалась, стараясь не слушать, что подсказывал ей здравый смысл.
— Не понимаю, что хорошего выйдет, если я останусь. Элини не очень-то расстроилась, увидев тебя с другой.
Выражение, появившееся на лице Диона, было красноречивее слов. Челси вдруг все поняла.
— Дело не только в уязвленном самолюбии, да? — тихо спросила она. — Ты влюблен в нее.
— Она сводит меня с ума, — признался Дион. — Другие девушки мечтают быть со мной!
— Элини никогда не проявляла к тебе интереса? — сочувственно спросила Челси.
— Не только ко мне. — Он махнул рукой. — Ник кому.
— Возможно, если бы ты сказал ей о своих чувствах, было бы по-другому.
— Ага, признаться и наблюдать, как она будет хвастаться направо и налево, что Дион Пандроссос выпрашивает у нее милости?
— Уверена, она не станет так себя вести. — Челси вовсе не испытывала уверенности, но другого способа выйти из тупика не видела. — Может, Элини именно того и ждет. Если считать, что у тебя серьезные намерения, — добавила она многозначительно. — Вчера ты не производил такого впечатления, когда хотел уложить меня в постель.
— А, речь шла всего лишь о сексе, — отмахнулся он. — Это ничего не значило.
Челси так его и поняла, хотя столь небрежное признание неприятно кольнуло ее.
— Если твои чувства серьезны, ты не должен даже думать о сексе с другими, — наставительно сказала она, обуздав желание залепить ему пощечину.
