— Может кто-то из них и стащил картину? — предположил Шнобби.
— Соумневаюсь. Они стараются не привлекать к себе внимания, приносят с собой еду и проводят в музее целые дни напролет. Такие люди обожают анаграммы и тайнопись, и у них полным-полно своих маленьких теоуррий и прыщей. Если они для кого и опасны, так только для таких же, как они сами. К тому же, зачем воровать картину? Мы всегда рады посетителям, проявляющих к ней интерес. Еще одна причина, из-за которой им вряд ли бы захотелось забрать картину домой, это то, что что она просто не поместится на стенке над кроватью. А вы знаете, Плут говорил, что по ночам он иногда слышал вопли? Как принято считать, это были звуки битвы. Все так печально…
— Да уж, это не то, что захочешь повесить над камином, — сказал Фред Колон.
— Совершенно тоучно, сержант. Даже если бы существовал камин длиной в пятьдесят футов.
— Благодарю, сэр. Еще один вопрос, сколько дверей ведет в музей?
— Три, — с готовностью ответил Сэр Рейнольд, — но две из них всегда закрыты.
— Но если тролль…
— Или гномы… — вставил Шнобби.
— Или гномы, как подсказывает мой младший коллега, попытались бы вынести ее…
— Горгульи, — гордо заявил Сэр Рейнольд, — две поустоянно наблюдают за главным вхоудом с крыши противоположного здания, над другими дверями тоже есть свои горгульи. А днем в музее полным-полно служащих.
— Как бы глупо это ни прозвучало, но вы везде поглядели?
— Весь персоунал был занят поисками все утро, сержант. Рулон должен быть очень большим и тяжелым. Коунечно, в музее полно закоулков, но его было бы трудно не заметить.
Колон коснулся рукой шлема. — Благодарю, сэр! Теперь мы бы хотели осмотреть здание, если вы не против.
— Да, пойдем поищем вазы… — добавил Шнобби Шноббс.
Ваймс поудобнее расположился в кресле и оглядел вампиршу. Ей можно было дать лет шестнадцать, не больше. Даже не верилось, что она ничуть не моложе Ваймса. У нее была короткая стрижка, что Ваймс никогда раньше не встречал у вампиров и она выглядела если не как мальчишка, то как девушка, не возражающая сойти за такового.
— Прошу извинить мое… замечание, — сказал Ваймс. — Неделя выдалась кошмарная и час от часу становится все хуже.
— Не надо меня бояться, — заметила Салли. — Если вам станет от этого легче, признаюсь, что мне это нравится не больше, чем вам.
— Я не боюсь! — резко ответил Ваймс.
— Простите, мистер Ваймс, от вас пахнет страхом. Не очень сильно, — добавила Салли, — так, совсем чуть-чуть. И ваше сердце бьется учащенно. Сожалею, если задела вас. Я всего лишь попыталась вас успокоить.
Ваймс откинулся на спинку кресла.
— Не надо меня успокаивать, мисс Фон Хампединг. Я нервничаю, когда люди пытаются сделать это. И уж что, что, а покоя мне все равно не найти. И не надо обсуждений, как я пахну, благодарю. О, и еще, обращайтесь ко мне командор Ваймс или сэр, понятно? Только не мистер Ваймс.
— А я предпочитаю, чтобы ко мне обращались Салли, — сказала вампирша.
Они уставились друг на друга, сознавая, что все пошло не так, как надо, испытывая сомнения в том, что ситуацию еще можно исправить.
— Итак… Салли… Вы хотите стать копом? — спросил Ваймс.
— Полицейским? Да.
— В вашей семье были полицейские? — продолжил Ваймс. Это был обычный вопрос для затравки, который помогал начать разговор, если идея о работе в полиции исходила из семьи.
— Нет, только кровопийцы, — ответила Салли.
Последовала еще одна пауза.
Ваймс вздохнул.
— Вот что, я хочу знать, это Джон-Вовсе-Не-Вампир-Смит и Дорин Подмиггинс выбрали вас?
— Нет! — ответила Салли, — Я сама обратилась к ним. И если хотите знать, я совершенно не желала этой шумихи.
Ваймс удивленно посмотрел.
— Однако, вы подали заявление о приеме на работу, — сказал он.
— Да, но я не вижу повода для всего этого… внимания!
— Не надо меня упрекать. Это все ваша Лига Воздержания.
— В самом деле? Газета цитировала Лорда Витинари, — ответила Салли. — Все эти разглагольствования о том, что отсутствие расовой дискриминации одна из лучших традиций Городской Стражи.
— Ха! — сказал Ваймс. — Да это правда, для меня они прежде всего полицейские, но лучшими традициями Стражи, мисс Фон Хампединг, являются поиски теплого местечка, выклянчивание пива на задворках пивнушки и ведение двойной отчетности.
— Вы не хотите брать меня, так? — спросила Салли. — Я думала, вам будут полезны все добровольцы. Послушайте, я вероятно сильнее любого вашего сотрудника, кроме тролля, я умна, я не чураюсь тяжелой работы и я хорошо вижу в темноте. Я могу быть полезной, я хочу быть полезной!
— Можете ли вы превращаться в летучую мышь?
Салли выглядела шокированной. — Что? Что это за вопрос вы мне задаете?
— Вероятно, один из самых простых, — ответил Ваймс, — к тому же, это может оказаться полезным. Так как, можете?
— Нет.
— Хм. Ну, не будем говорить об этом…
— Я могу превратиться в стаю летучих мышей, — ответила Салли. — В одну мышь превращаться труднее, для этого нужно изменить массу телу, а если вы хоть ненадолго Изменялись, то у вас будут проблемы с управлением. И к тому же, у меня от этого голова начинает болеть.
— Какова была ваша последняя работа?
— Ничего определенного, я музицировала.
Вамйс оживился. — В самом деле? Ребята подумывают о создании собственной музыкальной группы.
— Они умеют играть на виолончели?
— Скорее всего нет.
Ваймс побарабанил пальцами по столу. Что же, она еще не вцепилась ему в глотку, так ведь? В этом и была проблема. Вампиры были такими милыми, вплоть до того момента, когда они неожиданно переставали быть таковыми. По правде говоря, он был вынужден признать: он готов взять любого, кто был способен твердо стоять на земле и и вразумительно объясняться. Бизнес диктовал свои правила. Ему нужны были люди на улицах, чтобы сдерживать беспорядки. И хотя, пока что все ограничивалось стычками на улицах, швырянием камней и битьем окон с последующим убеганием, но все вместе это было снегом, скапливающимся на опасном склоне горы. В такие времена, как сейчас, полицейские должны быть все время на виду. Они создают иллюзию, что мир еще не сошел с ума окончательно.
Да и Лига Воздержания хорошо работала и оказывала действенную поддержку своим членам. Все они были заинтересованы в том, чтобы никто из них не обнаружил себя в незнакомой спальне со стыдливым ощущением сытости. Они будут наблюдать за ней…
— Мы не можем позволить себе дополнительную нагрузку, — сказал Ваймс, — мы слишком нагружены работой, чтобы дать вам что-то большее, чем то, что смехотворно называется рабочей практикой, однако вам будет предоставлена возможность патрулировать улицы с самого первого дня… Эээ… Как вы переносите дневной свет?
— Нормально, в широкополой шляпе и одежде с длинными рукавами. И я ношу с собой аптечку.
Ваймс понимающе кивнул головой. В набор входили небольшая чашка с кисточкой, флакон с кровью животного и записка, гласящая:
«Помогите, я рассыпался в прах и не могу восстать.
Пожалуйста, сметите меня в чашку и разбейте флакон.
Я ношу Черную Ленточку и не причиню вам вреда.
Заранее благодарю.»
Ваймс снова забарабанил по столешнице. Салли не отводила взгляда.
— Хорошо, вы приняты, — сказал Ваймс наконец. — Для начала на испытательный срок. Все так начинают. Бумаги вам выправит сержант Малопопка, затем обратитесь к сержанту Детриту насчет обмундирования и вводной лекции и постарайтесь не смеяться. А теперь, после того как вы достигли желаемого и мы можем закончить официальную часть, ответьте — почему?
— Простите? — сказала Салли.
— Вампир, стремящийся вступить в стражу? — Ваймс откинулся на спинку кресла. — Я не могу до конца объяснить себе это желание, «Салли».
— Это интересная работа на свежем воздухе, предоставляющая широкие возможности для оказания помощи населению, командор Ваймс.
— Хм-м… — ответил Ваймс. — Если вы способны говорить об этом без улыбки, то из вас может получиться полицейский. Добро пожаловать на службу, младший констебль. Надеюсь, у вас есть…
Дверь хлопнула. Капитан Моркоу сделал два шага в комнату и остановился в нерешительности, заметив Салли.
— Младший констебль Фон Хампединг приступила к слубже, капитан, — сказал Ваймс.
— Э… Замечательно… Здравствуйте, мисс, — бросил Моркоу и повернулся к Ваймсу. — Сэр, Скальт Мясодробилка убит!
Сливки Анк-Морпоркской полиции медленно брели по направлению к Псевдополис-Ярду. — Знаешь, что бы я сделал? — сказал Шнобби. — Я бы разрезал картину на очень мелкие кусочки, размером с ладонь.
— Это бриллианты, Шнобби. Так сбывают украденные бриллианты.
— Ладно, тогда как насчет такого способа — разрезаешь полотно на куски размером с обычную картину. Затем рисуешь что-нибудь на обратной стороне каждого куска, вставляешь в рамку и оставляешь где-нибудь в музее. Никто и не заметит лишние картины, так? А когда шум утихнет, можно будет прийти за ними.
