я на дирижера и вижу — он не меньше моего переживает. Даже дирижировать палочкой бросил. А свободной рукой слезу вытирает.
Не выдержал я всего этого и, не дожидаясь, чем дело кончится, ушел. Дирижера жалко было оставлять.
1968
ПРИВАРОК
Инженер Птицын Юрий Иванович прожил на свете полвека, а вот жизни, оказывается, не знал. Юрий Иванович решил однажды переправить некоторые домашние вещички из пункта А в пункт Б, расположенные на Казанской железной дороге. По наивности он полагал так: «Вот приеду на товарную станцию, вот оформлю все документы в трех экземплярах, как полагается, вот заплачу деньги в кассу, получу квитанции — и порядок!»
— Какой же это порядок! — сказали Юрию Ивановичу на товарной станции. — Это совсем даже непорядок. Не поедут ваши вещички.
— Как не поедут? Почему? Вот квитанция.
— А скрипеть же будут, — терпеливо разъяснил инженеру самый крупный начальник по части отправки и неотправки старший весовщик Рубинов, — потому как не подмазанные они.
— Я полагал… — начал было Птицын, но старший весовщик перебил его:
— Ты полагаешь, а я располагаю.
И он оказался прав, этот старший весовщик. Потому что он действительно располагал всем необходимым для отправки: контейнерами, в которые инженер Птицын полагал бы поместить свои вещи, грузчиками, которые, как полагал Юрий Иванович, должны были их погрузить в вышеназванные контейнеры.
— А контейнеров нету в наличии, — заявил весовщик.
— Как нет? — не поверил своим глазам Птицын. — Вот же они стоят. Вся площадка забита.
— Неисправные они.
— Что у них неисправно?
— Что надо, то и неисправно, — разъяснил весовщик и в последний раз решил просветить наивного инженера: — Говорю ж тебе, не подмажешь — не поедут.
— Весовщик, — рассказывает Птицын, — был уже изрядно пьян. В ответ на его откровенное требование «дать на бутылку» я категорически отказал. В результате мне пришлось трижды ездить к начальнику станции, и отправить свои вещи я смог только на следующий день. Причем грузчики тоже потребовали с меня «на бутылку», хотя погрузка мною была оплачена.
По нашей просьбе комитет народного контроля проверил факты и строго наказал начальника станции Мустаева. Понесли наказание и вымогатели.
Об этом случае можно было бы и не вспоминать, если бы явление это было частным.
Нередко некоторые наши товарищи, состоящие на государственной службе, пытаются извлекать из своих прямых обязанностей кое-какой дополнительный приварок к зарплате.
Кое-какие дополнительные блага, не предусмотренные ни штатным расписанием, ни положением о премиях, ни иным установленным путем.
Так, скажем, председатель жилищной комиссии одного крупного предприятия Кваснецов, подписывая решение комиссии на выдачу ордера очередному новоселу, испытывал тяжкие муки по поводу того, с какими наивными, совершенно не знающими жизни людьми приходится ему иметь дело. Кваснецова прямо-таки до глубины души поражала эта человеческая бестолковость. Он, Кваснецов, сам лично, можно сказать, почти недосыпая, почти недоедая… вот так, новенькую квартирку… Извольте получить. Со всеми удобствами. В новом доме. На пятом этаже. Санузел раздельный…
А некоторые этого, изволите видеть, не понимают. Не доходит до некоторых. Поневоле станешь таких уму-разуму учить. Тонко, осторожно!
— Зайдите завтра.
А если тонкостей не поймут, можно популярнее:
— Бланков нет. Не подвезли. Телега, хе-хе, не смазана.
Давал людям время и возможность познать жизнь, поумнеть.
Порой, когда очередной новосел упорно не желал умнеть, обуревающие Кваснецова думы прорывались наружу в форме тягостных монологов:
— Делаешь, делаешь людям, а они…
Могут сказать, что это не вымогательство в чистом виде. Кваснецов-де не дает квартиру тому, чья очередь не подошла. Или тому, кому комиссия отказала. Он делает только то, что полагается ему делать. За что он получает зарплату. И только.
И вместе с тем как это назвать иначе, как не вымогательством приварка?
Причем нередко этим занимаются не отдельные личности, а целые организации. Мой знакомый, работающий начальником пионерского лагеря, жаловался мне:
— Самый тяжелый для меня месяц — май.
Известно, что привести лагерь в порядок и получить разрешение на его открытие это не так просто. Однако на деле все выглядит еще сложнее.
Появляется на территории лагеря представитель эпидстанции:
— Повесьте на это окно марлю.
Повесили.
— Посыпьте здесь хлорку.
Посыпали.
— Поставьте вот здесь урну для мусора.
Поставили. Сделали все, что требовал придирчивый инспектор.
— И все-таки я не могу вам разрешить открыть лагерь.
— Что же вы хотите?
— Четыре путевки.
Четыре — это по количеству детей пионерского возраста, имеющихся у сотрудников эпидстанции.
Вслед за санитарным инспектором в лагерь приезжает пожарный.
— На противопожарном щите повесьте багор рядом с топором.
Повесили.
— Бросьте в ящик с песком еще три лопаты песку.
Бросили.
— И все-таки…
— Сколько?
— Семь путевок.
Значит, у пожарников растет знатная смена — семь пионеров и пионерок.
Решили пионерлагерь газифицировать, и тут же выяснилось, что газификаторам позарез нужны двенадцать путевок на вторую смену. Без этого и траншею нельзя вырыть, и трубы не уложишь, и газ не пойдет. Скрипеть будет.
— Куда бы я ни обратился, — рассказывал мне начальник лагеря, — как узнают, откуда я, везде требуют путевки. Хотя все, что я прошу, — это нам положено, занаряжено, значится во всех документах. Но ведь у меня лишних мест в лагере нет. Только для наших, заводских детей.
И все-таки то, что переживает мой знакомый пионерский работник, — это еще цветики.
Весьма уважаемая, солидная организация начала строить жилой дом для своих сотрудников. По этому поводу состоялось специальное решение вышестоящих органов. Были ассигнованы средства. Выбрано место. Согласовано с архитектурным управлением. Определена строительная организация, которая подряжается строить дом. Выделены необходимые материалы.
Все в порядке, можно начинать стройку.
— А вот и не все в порядке, — сказали в Стройбанке.
— Почему же?
— Денег нету.
— То есть как нет? Деньги же выделены.
— Примите и нас в долю, тогда и деньги найдем.
— А сколько вы хотите?
— Одиннадцать квартир. Желательно на третьем и четвертом этажах. Не ниже.
И нашелся мудрый человек, который сказал:
— Никуда не денешься, надо дать. А то без денег останемся!
Согласились. Деньги действительно нашли очень быстро. Ну вот, теперь можно строить.
— А вот и нельзя, — сказал представитель завода железобетонных конструкций. — Что вы без нашего железа построите?
Пришлось и за железо расплачиваться жилой площадью.
Своей доли неожиданно потребовали и строители.
— Но позвольте, — сказали им, — вы и так от нас получаете определенный процент. По закону.
— А мы хотим еще сверх закона.
И опять тот самый мудрец посоветовал:
— Раз просят, надо дать. А то строить не будут.
Но если строители не будут строить, то что же им остается делать? Играть на гитарах? Писать мемуары? Или вообще заняться подводной охотой?
Что же это получается,
