Внезапно ей расхотелось слушать музыку. Люся встала, выключила центр, и тут к звонкам и стукам присоединился звонок телефона.
«Интересно, у кого из них есть мобильник? Скорее всего, у Алеши», – решила девушка, направляясь в большую комнату.
– Ты?! – услышала она в трубке вздох облегчения. – А мы уж испугались… Думаем, не случилось ли чего? – тараторил Алеша.
– Может, хватить мою дверь мучить? – повысила голос Люся.
– Не звони, – обратился Алеша к Жене и тут же взмолился: – Люсь, ну открой, будь человеком! У меня с утра крошки во рту не было!
– У меня, между прочим, не ресторан! Тебе открою, а этот… пусть убирается, – отрезала Люся.
Но тут Алеша передал трубку Жене. Тот, по всей видимости, не мог говорить. Он лишь всхлипывал и бормотал что-то совершенно нечленораздельное. Люся сразу поняла, что Женька плачет.
«Вот слабак! Заварил кашу и рыдает теперь!» – Черепашка постаралась вызвать в своей душе злость. Но та, как ни странно, куда-то испарилась. И вместо злобы Люся ощущала острую щемящую жалость. Вот всегда она так! Люди ей делают гадости, бог знает что себе позволяют! Сколько ужасных, ни с чем не сравнимых минут пережила Черепашка по его вине! А теперь готова его успокаивать: «Не плачь, Женечка! Успокойся! Это ничего, что ты со мной так подло поступил… Что же теперь делать? Главное, что ты не умер, что ты жив, здоров, а остальное не имеет значения! Нет, имеет!» – возразила сама себе Люся.
– Еще как имеет! – сказала она вслух, а рука уже потянулась к ключу…
10
– Ну ты и забаррикадировалась! – широко улыбнулся Алеша, перешагивая через порог. – Не хватает только шкафа под дверью. Неужели думала, что мы ломиться будем?
– А вы и так ломились, – враждебно отозвалась Черепашка. – Если человек не открывает, значит, он никого не хочет видеть! Ясно? Особенно вот этого… – Она кивнула в сторону хлюпающего носом Женьки и удалилась на кухню.
– Ну все, хватит, – доносился из прихожей низкий голос Алеши. – Мужик ты, в конце концов, или нет?
– Я тряпка! Тряпка, а не мужик! – захлебнулся в приступе самобичевания Женька. – Тряпка и подлец! Я сам себе противен! Не трогай меня! – истерично взвизгнул вдруг он, и Люся поняла, что должна вмешаться.
Она вышла в прихожую и, привалившись спиной к стене, произнесла:
– Женя, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос…
В ту же секунду он прекратил всхлипывать, вытер рукавом лицо и в ожидании уставился на Черепашку.
– Лу знала обо всем?
– Нет! – выкрикнул Женя. – С чего ты взяла? Только Димка был в курсе… Мне же нужен был человек, который…
– Который известит меня о твоей смерти? – продолжила за него Люся.
Женя молча опустил голову.
– Нет уж, ты, пожалуйста, на меня смотри! – потребовала Черепашка. – Интересно, как бы ты меня встретил в пятницу? – продолжала напирать она.
– Ты бы… Я бы позвонил! Прости… Я бы не допустил… Чтобы…Честное слово… – лепетал, путаясь в словах, Женя.
– И как тебе в голову могло такое прийти? – Люся чувствовала, что все вопросы бессмысленны, бесполезны, но уже просто не могла остановиться. – Чего ты этим хотел добиться? Ответь!
– Я хотел понять, – тихо, почти неслышно пробормотал Женя. Внезапно он вскинул голову, резко выдохнул воздух, по его лицу пробежала судорога. В этот момент Люся даже испугалась, что парень потеряет сознание, таким бледным сделалось вдруг его лицо. – Ты меня больше не любишь? – шепотом спросил Женя, напряженно вглядываясь в лицо девушки.
– Я тебя больше не люблю, – раздельно, почти по слогам проговорила в ответ Люся.
Тут Алеша, который все это время стоял, не проронив ни звука, пошевелился, задев краем куртки щетку, которая лежала на тумбочке. Та с грохотом упала на пол. Женя, будто испугавшись этого звука, вдруг развернулся и с силой потянул на себя дверную ручку. В следующий миг он уже бежал вниз по лестнице.
– Его нельзя отпускать в таком состоянии, – только и выдохнула Черепашка.
Но Алеша уже пустился вдогонку.
– За что мне все это? – Черепашка сидела на полу, поджав колени и обхватив руками голову. Прошло уже не меньше пятнадцати минут с тех пор, как Алеша побежал догонять Женю. Наконец она услышала голоса и шаги на лестничной клетке.
– Ладно, – сказала она, когда парни с виноватым видом вновь появились в прихожей. – Давайте поужинаем.
– Я не буду, – испуганно отказался Женя.
Люся заметила, что он избегает встречаться с ней взглядом. Однако выглядел парень уже почти нормально. Он не всхлипывал и вообще держался спокойно, разве что несколько скованно. Судя по всему, Алеша провел с ним воспитательную работу.
– Ну тогда посидишь с нами за столом. Может, чайку выпьешь. – Алеша похлопал Женю по плечу.
Черепашка не стала ждать, пока парни разденутся, и отправилась в кухню разогревать котлеты с гречневой кашей. «Какой он все-таки надежный, – подумала об Алеше Черепашка. – Вот, казалось бы, столько всего ужасного обрушилось на мою голову, а я ничего… Это потому, что он здесь. Нет, на этого парня можно положиться. И если б не он, так бы я и думала до сих пор, что Женька… С ним, наверное, очень классно было бы подружиться…»
– Ну, хозяйка, – преувеличенно бодрым тоном начал Алеша, потирая руки, – чем угощать будешь?
– Руки вымойте, – бросила, обернувшись, Люся.
За ужином говорили мало. Черепашка и Женя и вовсе молчали. Лишь Алеша время от времени отпускал короткие замечания, расхваливая незатейливый ужин. Женя не ел. Но от чая отказываться не стал. Люся чувствовала, как он постепенно оттаивает, приходит в себя. В эту минуту она попыталась представит себя на его месте. Вот если бы ей для чего-то потребовался такой обман и она, допустим, решилась бы на него. А потом ее нелепую затею кто-то взял бы и раскрыл. Как бы она себя при этом чувствовала? Ясное дело, хреново! Она тайком, исподлобья, взглянула на Женю. Худые опущенные плечи, тонкая шея, сутулая спина, острые, выпирающие лопатки… В эту минуту он отчаянно дул на чай. Черепашка почувствовала, как новая волна жалости захлестнула ее. Захотелось даже протянуть руку и провести по его коротким, торчащим «ежиком» волосам. Но Люся, конечно, не стала этого делать. Алеша, будто бы прочитав ее мысли, а может, уловив болезненную нежность ее взгляда, сказал, отодвигая от себя пустую чашку:
– Ну, спасибо большое. Мне, пожалуй, пора.
Люся молчала. Женя тоже никак не отреагировал на это заявление.
– Может быть, вам надо поговорить, а я сижу тут… – продолжил свою мысль Алеша, но тут Черепашка его перебила:
– Нет! – Почему-то ей очень не хотелось оставаться с Женей наедине. Представив, что сейчас это может произойти, она даже испугалась. Ведь Женя наверняка снова начнет выяснять отношения. Выпытывать у нее, любит ли она его или нет. А ведь все уже сказано. – Вдвоем пришли, вдвоем и уходите, – сказала она, ничуть не заботясь о приличиях.
Черепашке показалось, что Алешу порадовал ее ответ, в то время как Женька, наоборот, насупился и потребовал, чтобы ему налили еще чаю. Видимо, он все-таки считал, что не все еще выяснено.
И тут Люся поймала себя на мысли, что ей хотелось бы остаться вдвоем с Алешей. Но ведь не могла же она сказать об этом прямо! «И потом, – подумала девушка, – Женьке сейчас и впрямь опасно оставаться одному». В любую минуту парень мог сорваться. Но ведь Алеша ему не нянька, в конце концов!
Невольно, глядя на двух парней, уткнувшихся в чашки, будто этот чай был для них важнее всего на свете, Люся начала их сравнивать. Неожиданное открытие поразило девушку. А ведь они полная противоположность друг другу! Антиподы. Алеша такой правильный, земной, обеими ногами он так крепко стоит на земле, что никакие житейские бури, кажется, не способны покачнуть его. Он волевой, целеустремленный и сильный. А Женька… Женька бесшабашный разгильдяй. Музыкант, одним словом. Он нервный, импульсивный, совсем неуравновешенный… И трудно себе представить, что этот парень сможет быть для кого-то опорой, что когда-нибудь какой-то девушке захочется опереться на его худощавое плечо. Зато Женька – натура артистическая. У него тонкая душевная организация. Он понимает все ее дурацкие шуточки… Алеше вряд ли бы пришелся по душе Черепашкин черный юмор. Впрочем, как знать? Ведь она еще не пробовала при нем шутить. До шуток ли ей было?
«Черный юмор! Вот уж воистину пошутил так пошутил! – подумала Черепашка о нелепой Женькиной выходке. – А может быть, юмор – это все-таки не самое главное? Может, гораздо важнее, чтобы от человека веяло покоем и надежностью. И чтобы в любую минуту ты знала: что бы ни случилось, он всегда придет тебе на помощь. И что с того, что Алеша не пишет замечательных песен? Да он, скорее всего, вообще никаких песен не пишет… Зато он смелый, решительный… Стоп! – оборвала свои же мысли Черепашка. – Чего это я размечталась? Кажется, Алеша не признавался мне пока в любви! И даже дружбы не предлагал. Да он вообще даже не смотрит на меня! А то, что он ради меня потратил столько времени и сил, так это пока ни о чем не говорит. Вернее, говорит только о том, что Алеша порядочный человек, не бросающий слов на ветер. Обещал все выяснить и выяснил… А автограф, который он попросил у нее? И ее плакат, который висел у него на стене? Так, кажется, сказал Пал Палыч? Ну так это другое, – возразила себе девушка. – Мало ли у кого на стене висят ее плакаты! Это же не значит, что при личной встрече обязательно должно возникнуть чувство!» Но внутренний голос нашептывал Черепашке: «Ты ему нравишься! Только слепой может не заметить этого!»
