– На какую сумму вы предполагаете застраховаться?
– Ничего особенного. Может быть, миллион фунтов. Возможно два.
Похоже, подумал я, пора вернуть разговор в разумное русло.
– Боюсь, что подобная сделка вряд ли сможет состояться, – сказал я. – Хотя в теории, страховка от непредвиденных обстоятельств возможна, скажем таких, как дождь в определенный день, или не урожай пшеницы, или задержка при поставке каких-то товаров; тут всегда возникают трудности при формулировании текста контракта и на выработку окончательного варианта уходит много времени. Будет совершенно невозможно составить подобный контракт в указанное время…
Грег расхохотался так, что оконное стекло задребезжало.
– Вэл, вы говорите, как самый настоящий старик, – заявил он сквозь смех.
– Значит, вы не рассматриваете все это всерьез? – задумчиво спросил я.
Он, наконец, перестал смеяться.
– Нет, конечно. Так, возникла одна идейка. Ничего себе идейка, в самом деле – но, как вы правильно заметили, не слишком реальная. Мне было интересно посмотреть на вашу реакцию.
– Что это за девушка, – неожиданно спросил я, – чье платье исчезает?
Совершенно не удивившись, Грег ответил:
– Такое может быть у любой, когда они надевают люксон.
– Люксон?
– Ну, видите ли, дело заключается в том… это один из парадоксов женской логики… Если она одета в платье, в совершенно приличное платье, части которого, периодически исчезают, в этом нет ничего такого – ведь на самом деле, платье остается на месте и только создается иллюзия, что оно исчезло.
– А почему никто не пьет пиво?
– Нам не нравится его вкус. И это вульгарно.
– Вульгарно?
– Ну, от него толстеют.
– Грег, откуда вы взялись?
– Отсюда.
– Отсюда? Может быть. Но всяко не из Шатли.
– Отсюда, – дерзко повторил он.
– А что это за разговоры о дуэли?
Мне снова удалось смутить и разозлить его. В глазах Грега зажегся красный свет животной ярости.
– Дуэль? Мне ничего о ней неизвестно, – резко ответил он. – А что знаете вы? А ладно, не имеет значения.
Он встал и направился к двери.
– Жаль, что вы не захотели заключить сделку, – бросил Грег через плечо. Уверенность вновь вернулась к нему. – Впрочем, я так и думал. Кстати, вы знакомы с Джилом Карсвеллом, не так ли?
– Да, но какое…
– И с Кларенсом Муллинером?
– Да. На самом деле…
– На самом деле он появится здесь в 15. 10.
И Грег аккуратно закрыл за собой дверь.
* * *
Джил позвонил мне прямо из банка – первый раз за все время его работы там – и сказал:
– Вэл, мне необходимо немедленно с тобой встретиться. Давай где-нибудь выпьем.
– Хорошо, – сразу согласился я, – встречаемся в «Коппер Бич».
– В этом хромированном морге?
– Там сейчас никого не будет.
– Понятно. Ладно. Встречаемся там, через пять минут.
Я сразу же направился в «Коппер Бич».
У двери меня схватил за рукав Томми – так ему не терпелось сказать мне что-то.
– Она снова прошла мимо, мистер Матерс. Если вы поторопитесь, то успеете догнать ее.
– Спасибо, Томми, – ответил я, высвободился из его цепких пальцев и вышел на яркое утреннее солнце.
В пятидесяти ярдах впереди шла девушка в розовом костюме. Хотя мне была видна только ее спина, я сразу понял, что это Белоснежка. Ее стройные, изящные бедра были лишь одним из атрибутов единственной на миллион фигуры, идеально дополняющей единственное на миллион лицо; было бы преступлением прикрывать такие ноги даже тончайшим нейлоном.
Тут меня ждал небольшой сюрприз: я никак не предполагал, что такая девушка будет ходить в одном и том же наряде два дня подряд.
Так как на сей раз она была одна, я вполне мог догнать ее и попытаться заговорить. Но мне не пришлось этого делать. Как раз в этот момент она бросила взгляд назад и на сей раз не стала делать вид, что никогда в жизни не видела меня. Девушка остановилась и подождала меня.
Когда я подошел довольно близко, ее плечи стали обнаженными. На этот раз я сумел хорошо разглядеть, как это происходило. Краем глаза я видел нижнюю часть жакета и юбки. Создавалось впечатление, что это мой взгляд прожег огромную дыру в ее одеянии.
Вокруг было несколько прохожих, и некоторые из них глазели на нее. Правда, по большей части, они делали вид, что ничего не замечают. (Мы ведь находились в Шатли.)
Когда между нами осталось десять футов, жакет Белоснежки снова стал целым, но зато юбка стала совсем коротенькой, как у пляжного костюма. Потом костюм обрел целостность, если не считать большого круглого выреза вокруг пупка.
Вырез был не совсем точным образом – материал костюма и тело девушки переходили друг в друга, как свет и тени от мерцающей в темноте свечи.
Теперь уже не только ее иссиня-черные волосы заставляли меня думать о ней, как о Белоснежке. Все ее тело, а к этому моменту я уже видел его большую часть в натуре, было бледно кремовым, а таким жарким летом добиться подобного результата было совсем непросто. Все великаны были сильно загорелыми.
Она пришла вместе с великанами, но не была одной из них.
Я остановился.
– Привет, – сказал я.
Она улыбнулась.
– Меня зовут Вэл Матерс, – представился я, – и я подозреваю, что вы меня хорошо знаете.
Этим я сразу заработал очко. Ее глаза округлились и она спросила:
– С чего вы это взяли?
– Вы узнали меня в баре вчера вечером.
Она кивнула, признавая, что так оно и было. Но больше она ничего не стала говорить.
– Кто вы? – спросил я.
– Миранда.
– Просто Миранда?
Ее костюм, что было довольно странно, перестал меняться. Возможно тут все зависело от того, под каким углом смотришь. Движимый духом эксперимента, я протянул руку, чтобы коснуться ее талии…
… Она больно ударила меня по руке, хотя в ее движении не было злости.
– Нужно сначала дождаться приглашения, – холодно заметила она, повернулась и, к моему глубокому разочарованию, пошла прочь. Я ждал большего от этой встречи.
Сзади ее костюм выглядел совершенно обычным, как и у любой другой девушки.
Джил уже ждал меня в «Коппер Бич». Хотя в баре было не так пусто, как прошлым вечером, здесь было не более полудюжины посетителей.
Мы устроились в углу, там, где прошлым вечером сидели великаны.
Джил и я были одного роста, и даже веса, и одно время походили друг на друга. Теперь он носил очки и с его лица не сходило упрямое выражение: оставьте-меня-в-покое; я очень надеялся, что выгляжу иначе.
Джил мог бы добиться чего угодно. То есть теоретически, способности позволяли ему это. На практике же он не добился ничего и никогда не добьется.
Будучи человеком чутким, я понимал его лучше, чем кто бы то ни было, за исключением, быть может, Барбары.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
