погонами капитана.
– Ну вот, стоит помянуть… Подожди в приемной, Игорь Николаевич, мы скоро освободимся.
– Отчего же, проходите, капитан, – встрепенулся Алексей. – Нам все равно придется поговорить. Найдется минутка?
Корбин вздохнул, пожал плечами. Рукопожатие у капитана было крепким, но смотрел он настороженно. О визите контрразведки здесь знала каждая собака. Меркушев не удивился, слушал внимательно. На вид ему было лет тридцать пять – спортивно сложенный, в отличие от начальника, выше среднего роста, с правильными чертами лица и умными глазами.
– Да, я в курсе событий. Подполковник Перфилов Петр Аркадьевич, к сожалению, убит, отделение милиции временно возглавляет майор Остапенко, у него на весь город двадцать пять человек, включая оперов угрозыска и экспертов… Там история безнадежная, товарищ капитан. Вернее, все три истории безнадежны. Каждый день убивали по человеку. Сегодня… – капитан выразительно посмотрел на часы, – время обеденное, а товарищ Остапенко молчит. Возможно, все живы… прошу прощения за цинизм. В этом городе каждые сутки кого-то убивают, ранят или наносят увечья. Но чтобы страдали высокие должностные лица – такого за три месяца не припомню.
– Что известно по убийствам? С майором Остапенко я поговорю позднее.
– Два дня назад нашли труп подполковника Перфилова Петра Аркадьевича. Проживал по адресу: улица Кронштадтская, 4. Частный дом на холме недалеко от моря. Участок окружен забором, соседи при всем желании не могли ничего видеть. Мужчина проживал один, семьи нет. Жилье скромное, три комнаты, маленький огород. В доме раньше проживала мать Перфилова, скончалась от сердечного приступа полгода назад. Сам он из партизан, имел положительную характеристику. До войны возглавлял в Псковской области отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности. Накануне поздно пришел с работы – а он всегда ходил пешком, – проводил совещание в отделе. Выглядел нормально, был слегка мрачноват. Утром не пришел на работу. К обеду начали нервничать, выехали по адресу, где он проживал. Замок на двери был открыт, тело лежало на полу в горнице. Одет убитый был в домашний халат. Стреляли в затылок, когда подполковник отвернулся. Можно допустить, что убийцу Петр Аркадьевич знал, впустил в дом, да еще и повернулся к нему спиной. Выстрела соседи не слышали – из чего возникает вывод, что убийца использовал глушитель. Группа угрозыска поработала в доме, опросила соседей – по моим сведениям, важных улик не нашли. Дело чести – раскрыть убийство своего начальника, но так ничего и не смогли выяснить. Возможно, преступление бы раскрыли – не бывает, чтобы не нашлось никаких зацепок. Но следующим утром новое злодеяние, и реагировать пришлось уже на него. Корчинский Владимир Романович возглавил исполком два месяца назад, до этого был заместителем председателя. Товарища Бахмутова перевели в Лугу. Спокойный, рассудительный, член партии с отличными организаторскими способностями. Семьи у Владимира Романовича не было, но имелась женщина, с которой он жил. Законом не возбраняется, – пожал плечами Меркушев. – Тем более они собирались узаконить отношения. Некая Проценко Елизавета Петровна, ей тридцать шесть лет, вдова, недавно переселилась к Корчинскому. Адрес: Советская, 36, это за школой. По ее словам, дело обстояло так. Сожителя привез водитель на «эмке», Корчинский был уставший, разбитый, отказался ужинать. Легли спать, он долго ворочался. На рассвете проснулись от стука. Корчинский вылез из кровати, пошел открывать. Потом вернулся, шепнул Елизавете, что это к нему, все в порядке, поговорит с человеком и вернется. Испуганным не казался. Женщина проснулась, когда взошло солнце, любовника нет – да, похоже, и не было. Встревожилась, походила по комнатам, выглянула на крыльцо – а он там, лежит на ступенях…
«И звезда во лбу горит», – почему-то подумал Алексей.
– Убили выстрелом в голову. То есть стоял лицом к преступнику… Там кусты, деревья, с улицы не видно. Калитка на замок не запирается, то есть злоумышленник спокойно вошел, поднялся на крыльцо, постучал. Елизавета Петровна, похоже, в рубашке родилась. Женщине стало дурно, упала в обморок. Очнувшись, побежала звонить в милицию. Второй день плачет, убивается. Владимир Романович был мужчина видный, представительный. В общем, те силы, что должны были расследовать покушение на Перфилова, бросили на Корчинского. И тоже, насколько знаю, без особых достижений. А вчера опять – был убит Сорокин Ефим Макарович, и не кто-нибудь, а первый секретарь городского комитета партии.
– Тоже без семьи? – спросил Алексей.
– Что? – не понял Меркушев, наморщив лоб. – Вы знаете, да, семьи у Ефима Макаровича нет, он потерял своих родных под бомбежкой в сорок первом. Фото родных стояло у него в кабинете. Как догадались?
– Просто предположил, – пожал плечами Алексей. – История аналогичная?
– Да, кто-то ходит по ночам и убивает ответственных работников. Сорокин проживал на улице Народной, 29. Это не жилой дом, а один из корпусов местной ведомственной гостиницы. Бунгало, так сказать, – пошутил Меркушев. – Раньше домики берегли для гостей – представителей партийного и хозяйственного актива. Простых смертных туда не пускали. Домики уютные, в парке по периметру металлическая ограда. Товарищ Сорокин не местный, направлен на работу в Гдышев приказом ленинградского обкома – вот и получил такое жилье. Первый секретарь – фигура важная, его охранял… наш сотрудник. Он имел свою каморку на входе… – Меркушев поморщился. – Старший лейтенант Истомин.
– Говорили про три убийства, – насторожился Хабаров.
– Жив он… Проявил преступную халатность, возможно, уснул, не дождался смены. Череп фактически пополам, но живой – краем табуретки его ударили. Если выкарабкается, будет арестован и предан суду. А пока он даже в сознание не приходит. Картина схожая. Ефим Макарович только и успел проснуться. Пытался слезть с кровати – под ней и нашли. Пуля пробила висок, вся постель забрызгана кровью… Опергруппа, конечно, отработала, но, сами понимаете…
– Будут оргвыводы, – мрачно изрек Корбин. – Если предыдущие убийства как-то можно замять, то гибель первого секретаря не спишется. Многие головы полетят.
«Но не ваши, – подумал Алексей. – У вас свое начальство и свои компетенции».
– Можно предположить, что убивал один человек, – сделал вывод Меркушев. – Глушитель – штука редкая.
– Это только предположение, Игорь Николаевич, – пробормотал Корбин. Он уже не смотрел с откровенным недружелюбием, но и не светился радушием.
– Да, конечно, Борис Михайлович.
– Я понял, – сказал Алексей. – Не хочу вас задерживать, товарищи. Но завтра еще раз встретимся. Прошу решить вопрос по жилью. Не забудьте про кассету.
– Тогда я пойду? – оживился Меркушев.
– Да, Игорь Николаевич, спасибо за сведения.
Капитан госбезопасности ушел. Корбин исподлобья смотрел на незваного гостя – его присутствие начинало раздражать. «Интересно, не боится присоединиться к мертвым товарищам? – подумал Алексей. – Дело-то серьезное, чем он хуже?»
– Что еще происходило в городе, Борис Михайлович? Я имею в виду события неординарные, которые можно связать с гибелью городского руководства.
– Не понимаю, о чем
