– Да!
– Так точно!
– Чего тут непонятного?
– Ясно!
Похвальное разнообразие ответов. Какой принадлежал Димарику, угадать не стоило и пытаться.
Его обнаружили почти сразу. Он лежал, подломив колени, в небольшой рытвине прямо за поваленным ветром деревом. Наверное, эти дерево и рытвина и стали причиной, что его не забрали вместе с остальными убитыми и ранеными. Молодой, ненамного старше кузнецовских мальчишек-бойцов, со сплетающейся в небольшую бородку щетиной, он не был похож на обычного мертвеца. Ночной холод еще не дал смерти наложить на его лицо свой уродливый отпечаток, и от этого молодой боевик казался спящим. По-видимому, ему достались первые выпущенные спецназовцами пули. Правая рука чеченца по-прежнему сжимала приклад висевшего на ремне автомата, а левая ладонь с согнутыми пальцами застыла на ореховой палке с привязанным на конце и расколотым надвое фонариком. Сразу две пули, вошедшие в грудь, пробили его сердце и искромсали легкие.
– Фотоаппарат! – не оборачиваясь, приказал замкомбата стоявшему у него за плечом Кузнецову. Тот кивнул и, скинув рюкзак, вытащил оттуда завернутый в полиэтиленовую пленку небольшой цифровой фотоаппаратик.
– Снимай. Три-четыре фотографии сделаешь – и достаточно. Только проверь, чтобы все было четко.
Группник снова кивнул и принялся за фотографирование «объекта».
– Кошкин! – позвал он, когда, убедившись в качестве сделанных снимков, начал убирать фотоаппарат обратно в рюкзак. – Связь!
– Погоди! – уже в который раз остановил его Борисов. – Сейчас старшие троек доложат, тогда и в эфир выйдем. Впрочем, можешь пока радиограмму сочинить. Что-нибудь вроде того: «При ведении поиска по координатам… обнаружил… имел встречный бой. В результате…» – и так далее…
– Пиши. – Олег на пару минут задумался. – В процессе выдвижения имел встречный бой. В результате нанесенного огневого поражения противник отступил. Организовал преследование. Противнику удалось скрыться…
Дальнейшую диктовку прервало появление Краснова. В руках он тащил два больших туристических рюкзака и видавший виды «АКМС».
– Вот, Маркитанов нашел. Там крови море… в трех местах.
Только сейчас Кузнецов заметил, что оба рюкзака были уляпаны бурыми пятнами засохшей крови.
– И следы волочения. Наверное, труп оттаскивали. – Рюкзаки тяжело плюхнулись на землю.
«И как он их тащил?» – подумал старший лейтенант и, взяв брошенный ствол, потянулся рукой к предохранителю.
– Димарик его уже разрядил, – предугадав действия командира, сообщил боец. – Он говорит, сфотографировать надо, – кивнул в сторону, откуда пришел.
– Я пойду сфотографирую? – Кузнецов кивнул в сторону ожидающего его Краснова.
– Сходи, – безразлично бросил Борисов. Он сидел неподалеку от трупа и, казалось, о чем-то напряженно думал.
– Рюкзаки обыскали? – на всякий случай уточнил он, хотя нисколько не сомневался, что свою возможность порыться в чужих шмотках Димарик не упустил.
– Ну, – неопределенно протянул боец. – Мы тут, ну вот…
– Ясно, – прервал его мучения замкомбата. – Фото– и видеоносители были?
– Никак нет! – отрицательно помотал головой Краснов. – Телевизор на батарейках, а так по мелочам…
Что именно было там «по мелочам», замкомбата уточнять не стал. Подумаешь, заныкал Димарик парочку маскхалатов, один-другой гортексик, ну и фиг с ним. Кому они теперь нужны? Трупам? На хрен? А мораль? Какая, к черту, на крови мораль? Лицемеры. Оружие гуманное и негуманное, цивилизованное ведение войны, нецивилизованное… Есть смерть и есть трупы, которых могло бы и не быть, стоило только кому-нибудь где-нибудь вовремя и в нужном месте поставить запятую или точку. К черту…
Крови действительно было много. Она была на земле, на молодой, только что начавшей прорастать траве, на стволах деревьев, на влажных листьях. В зыбких полосах поднимающегося тумана она казалась только что пролитой. Сделав несколько снимков, Кузнецов прошел дальше и впрямь увидел следы волочения. Чьи-то безвольные пятки вычерчивали на земле замысловатые кривые, стаскивали в кучи остатки прошлогодней листвы, цепляли лежавшие на земле ветки. Олег шел по чужим кровоточащим следам до тех пор, пока его взор не уперся в брошенную разгрузку, обрывки бинтов, использованный тюбик промедола. Тут же лежала расколотая бутылка физиологического раствора.
Старший лейтенант, сделав достаточное количество снимков, вернулся к ожидающему его Борисову и, наконец-то выйдя на связь, передал результаты боестолкновения. И тут появился Димарик с новым огромным рюкзаком за плечами. Кузнецов бросил взгляд в его сторону, но спрашивать, откуда у Маркитанова появился столь шикарный рюкзак, не имело смысла. И так все было ясно. А вот не поинтересоваться об «эрэрке» он, как командир группы, не имел права: этот рюкзак еще предстояло сдавать на склад…
– А куда свой дел?
– Внутрь убрал, куда же еще? – Удивление на лице Димарика было таким искренним, что, не будь вокруг столько крови, Кузнецов, наверное, рассмеялся бы. А так он лишь хмыкнул…
– Товарищ старший лейтенант! – послышался хриплый шепоток Кошкина.
– Да?
– Центр приказал выносить труп…
– Не понял? – переспросил командир группы, хотя прекрасно разобрался, о чем идет речь. Скорее, он хотел осмыслить сказанное.
– Центр приказал выносить труп противника в пункт запасного сбора.
– Они что там, охренели? – Олег повернулся к по-прежнему сидевшему рядом с трупом Борисову. – Зачем нам его переть?
– Возможно, для опознания.
– А что, по фотографиям никак?
– По фотографиям никто не сознается, что это их родственник.
– А может, тогда обложить его тротилом и взорвать к чертовой матери? – Представив, что, кроме рюкзаков, придется тащить еще и вражеский труп, командир группы поежился.
– Точно! – с сарказмом в голосе поддакнул майор. – Взрывай! А потом будешь лазить по кустам и собирать ошметки разлетевшегося мяса. Скажи лучше вот еще что: стволы нашли?
Кузнецов отрицательно покачал головой:
– Нет, я же в отряд передавал. Вы разве не слышали?
– Хреново! – Борисов провел по лицу рукой, как бы сгоняя с него остатки сна. – Ладно, хорошо хоть, еще один отыскался. Не будь этих двух автоматов, кто знает, не пришлось бы нам доказывать, что ты не Ульман. – Замкомбата усмехнулся, вот только ухмылка оказалась какой-то грустной.
– Круто! – Олег возмущенно качнул головой. – Маркитанов, вызывай Гудина, пусть подтягивается сюда. А ты бери свою тройку и начинайте готовить носилки… Вражьи шмотки, – Кузнецов кивнул в сторону рюкзаков, принесенных Красновым, – передашь в тыловой дозор.
– Ну, я пошел… – По лицу Димарика было видно, что он предпочел бы тащить «чеховское» имущество, а не возиться с трупом, но спорить не стал, а отправился выполнять приказание.
Командир группы посмотрел ему вслед и, поняв, что часть информации прошла мимо ушей Маркитанова, потянулся к своему «акведуку».
– Четвертый – Старшему. Прием.
– На приеме, – различил Кузнецов голос сержанта Гудина.
– Выдвигайтесь к нам. Как понял? Прием.
– Понял вас, понял. Прием.
– Ждем. До связи.
Через некоторое время тыловая тройка уже занимала свои позиции в составе группы. Холод вновь начал давать о себе знать. Пока Димарик и иже с ним готовили носилки – срезали подходящие по толщине и длине ореховые палки и искали в шмотках боевиков хоть что-нибудь способное заменить плащ-палатку (свою использовать под это дело не хотелось), – почти все бойцы группы под тем или иным предлогом приходили смотреть на мертвого бандита.
– А уши можно отрезать? – воровато оглядевшись по сторонам, спросил у Кузнецова подошедший одним из последних снайпер Баринов. Стоявший в этот момент чуть в стороне от убитого боевика Борисов зло зыркнул в его сторону:
– Ты бы хотел, чтобы с тобой поступили так же?
Боец отрицательно покачал головой.
– Тогда иди отсюда на хрен! – прошипел замкомбата. И, бросив злой взгляд в спину метнувшегося прочь бойца, едва слышно добавил: – Наслушались идиотов…
Единственный, кто не проявил никакого интереса к убитому, был Димарик, возможно, потому, что уже достаточно нагляделся на трупы, а возможно, потому, что чтил покой мертвых…
Конец ознакомительного фрагмента.
