Лицо мужчины стало приобретать более жесткие и грубые формы. Мощный подбородок, высокие скулы и полные очень четкие по контуру губы, усмехающиеся злобно, проступили под кожей псведо-Пия, являя свету незабываемые черты егеря. Девушка сглотнула. Теплые карие глаза посветлели до голубого, льдистого цвета. Волк снял овечью шкуру и теперь скалился во всем своем непристойном великолепии.
Лицо, которое преследовало ее во снах. Которое она так привыкла целовать. Он был мёртв, лучше бы ему таким и оставаться! Чёртов егерь!
Тот же, достав свою самую очаровательную улыбку хищника, завидевшего обед, сказал, конечно же:
— Привет, красавица.
Слова прошили ее на сквозь, только благодаря истинно гриффиндорской упертости, девушка устояла на ногах. Он был здесь. Живой. С ней. Одни в затерянном краю. Вдвоем. Не зная, что именно она должна чувствовать, Гермиона выбрала ненависть и сердито воскликнула: — Ах, ты сукин сын, ты заставил меня принести тебе зелье?!
— Ты хотела снять с меня маску, я сделал то, что ты просила. И нет, там действительно вода, просто если ее количество превышает количество оборотки в организме, то магия распадается, — мужчина нагло и довольно улыбался, отчасти потому, что заметил реакцию девчонки на его настоящую внешность. Пожалуй, она была в ужасе и ему это определенно нравилось. Ее большие глаза распахнулись еще шире, а рот соблазнительно приоткрылся. Она, казалось, вся застыла и сказала почти жалобно:
— Ты…ты жив?
Скорее всего это была одна из самых глупых вещей, которую она когда-либо произносила. Весьма разумно с ее стороны уточнить у человека, с которым разговаривала весь день, а не жив ли он часом? Но Гермиона находилась в ужасном состоянии, близком если не к безумию, то точно к нервному срыву. Ее ночной, ну назовем его кошмар, явился перед ней и он уже прогнул ее на просьбу принести воды, она ведь не собиралась этого делать. Собственноручно выпустила демона. Точно демона, если один его голос творил с ней такие вещи, то сейчас, видя полный комплект, девушка была полностью деморализована. Никакой щит не помогал.
— Да, вполне, — не издеваясь над ней в этот раз, сказал егерь.
— Где настоящий Пий? Ты убил его?
— П-ф-ф, дорогая, ты что? Дядюшка и вправду мертв, но я к этому не имею никакого отношения. Он умер, но оставил целый хвост своих волос для, так сказать, семейных нужд. Здесь я проживаю совершенно на законных обстоятельствах наследника. Ах да, в законных в том случае, если бы числился живым.
Многие волшебники отдали бы сотни галеонов, чтобы посмотреть на лицо вечной зазнайки Грейнджер в этот момент. Дядюшка Пий…Что? Она стояла с открытым ртом и пялилась на егеря в полном непонимании происходящего. Наконец, ее осенило, она вскинула палочку на мужчину и крикнула что есть мочи:
— Редикулус!
Мужчина заржал. Она еще больше опешила. Почему заклинание не сработало. Это не может, абсолютно не может быть правдой. Очередной сон. Или боггарт. Или…
— Странно, что Поттер, имея таких советчиков, не завалил Волди редикулусом, — все еще гиенисто посмеиваясь, заявил егерь. Вроде бы показывать, какая она крутая и душить его еще раз девчонка не собиралась, а это значит, что можно с ней поиграть.
— Ну слушай, какой из меня боггарт, разве я такой страшный? — она могла поклясться, что этот сейчас кокетничал с ней, ангельски хлопая своими глазами адского пса. — Насколько я помню, то пока не успел причинить тебе ничего такого, чтобы стать твоим самым большим, самым потаенным страхом.
Его елейный голос чертовой змеей обвивал ее. Стало вдруг тяжело дышать. Микроскопические иголочки впивались в ее кожу, щекотали мышцы по всему телу.
— Как насчет прогулки в Малфой Мэнор, — нервно облизнув пересохшие губы, спросила волшебница.
— Ай да ладно, зато тебе удалось полетать на драконе, — нагло заявил он.
— И похоронить друга, — она старалась успокоится.
— Мне жаль того эльфа, но не могу сказать, что здесь непосредственно моя вина, — пожал плечами бездушный кусок дерьма. У Гермионы не было слов. Она просто подошла ближе, целясь палочкой в его нос. — Но я должен поблагодарить его, ведь без смерти не было бы всей этой эпопеи с эльфами, а теперь и оборотнями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да какое тебе вообще дело до оборотней?! — весьма истерично взвизгнула девушка, кончик ее палочки светился. Она из последних сил сдерживала себя от Непростительного.
Егерь, не обращая внимания на нависшую над ним угрозу, широко улыбнулся. И нет, против ее ожидания, его зубы выглядели нормальными, хотя все указывало на то, что там должна быть пасть цербера.
— Вообще-то я, как Вы, мисс Грейнджер, недавно постановили — волшебник с мутацией ликантропии, — сладким голосом произнес он, уставившись на нее с некоторым превосходством. Почему-то это ее как раз-таки не удивило. Желание защищать оборотней мгновенно сошло на нет. Если они все такие…Тут до нее все дошло, что на говорила именно с егерем, а не Пием, и он знал смысл слова «мутация». Это было странно.
— Ну хорошо, я повременю с реформой, чтобы дать тебе время разбить голову о стены Азкабана, — с ненавистью прошипела она.
— Ты торопишь события, милая, — как ни в чем не бывало ответил егерь мягко. — Напоминаю, что задачка с аппарацией еще не решена. Минус 10 баллов с Гриффиндора.
— Апнес!
Веревка, вылетевшая из ее палочки обвила горло бывшего егеря и стала быстро затягиваться. Он держался, но потом стал хватать воздух и рычать, теряя дыхание. Холодные глаза смотрели с непередаваемым выражением, которое заставляло ее внутренности сжиматься от какого-то странного ощущения. Весь его вид, связанного и задыхающегося внезапно, как вдруг она осознала, дико возбудил ее. Низ живота сладко заныл, требуя…его?! Память словно издеваясь подкидывала картинки из снов. Горячая кожа. Жесткие, сильные руки. Злые, мягкие губы. Вот он. Возьми. Нет, нет, нет! Ситуация заводила Герми самым постыдным образом, она чувствовала, что ее трусики наверняка можно выжимать. Тело бросило в жар, на щеках расцвели алые пятна.
Она прервала заклинание. Егерь закашлялся и стал судорожно восстанавливать дыхание.
— В принципе, связывание мне тоже заходит, малышка, — прохрипел оборотень и еще раз вдохнул, вдруг его глаза расширились и он посмотрел на девушку с очень хитрым выражением лица.
— Ммм, любовь в воздухе, — сказал он глумливо и мгновенно вытянул носом запах её возбуждения так глубоко, насколько мог. Гермиона зарделась еще больше, начиная впадать в панику. Ее предал Пий, ее предает собственное тело. Как такое может быть? Она крепко зажмурилась, мысленно листая талмуды заклинаний у себя в голове, пытаясь найти заклинание отбивающее желание? Ничего не найдено, сказал внутренний голос, но ты всегда можешь его убить.
Она осталась совсем наедине с этим. Сохраняя остатки самоконтроля, Герм вернулась в свое кресло и уставилась на егеря. Несколько минут они играли в гляделки, изучая друг друга. Молча. Воздух в комнате искрился от напряжения. Вызови люмос и все взорвется. Готова ли ты зажечь пламень самосожжения, Гермиона?
— Я напоминаю, что ты можешь меня развязать и поговорим как взрослые люди. Мы еще не закончили, — егерь пялился на нее своим невыносимым взглядом, в котором помимо похоти, холода и высокомерия теперь еще и появилось осознание своего торжества. Он учуял и был поражен тем, насколько сильно девчонка хотела его. Они давненько не виделись, но чтобы Героиня войны вот так текла от внешности жалкого егеря…Не, он конечно, красавчик, но что-то здесь не чисто. — Просто развяжи меня, я обещаю, что ты не пожалеешь, — в эту улыбку он вложил всю сальность, на которую был способен.
Гермионе вдруг стало легко. Она поняла, что достигла точки кипения и хуже, в общем-то, уже не будет. А значит…
— Подкат почти засчитан! Если бы не костюмчик твоего дедули, я бы пошла с тобой на танцы, егерь, — весело сказала она, звонко и — что там, достаточно искренне — засмеялась.
По его враз вытянувшемуся лицу, с которого слетела вся спесь, она поняла, что попала. Мужчина взял себя в руки и буркнул:
