– Особенно тяжело весной, когда проблемы с мукой и едой, урожая ведь не хватает. Долина у нас узкая, полей больше не становится, а население каждый год растёт, в каждой семье сколько детей. Хорошо, что людям помогает фонд Ага-Хана, а то бы совсем было голодно. Да и так тяжело, все приходят и в долг просят что-нибудь. Я уже думал больше не давать в долг, но наш халифá сказал, что нам, как мусульманам, нужно давать в долг другим, от этого бывает благодать, а отказывать нельзя, – так говорил хозяин.
Мы пошли в дом; директор магазина жил довольно цивильно. Тут к нему пришёл его друг, неудачливый учитель географии. Оба они были усатыми. А вот бородатых в деревне почти не было – только один старичок-«халифа».
– Я тоже учился в этом же институте, что и он, – рассказал географ. – Но проучиться успел только один год, потом перешёл в другой институт. Не успел сдать диплом, началась война, и стало не до дипломов. Я сейчас прихожу, говорю, дайте мне диплом, ведь я почти уже закончил, а там говорят: пятьсот долларов! Я им говорю, давайте за сто, ведь я уже пять курсов проучился, всего ничего осталось. А они говорят: хоть учился, хоть не учился, всё равно диплом стоит $500. А меня учителем в школу не берут без диплома!
«Вот удивительно, – подумал я, – нашёлся в кои-то веки человек-географ, готовый работать за $15 в месяц, а они от него требуют диплом!»
Правда, географические знания у него оказались не на высшем уровне. Я решил проверить его, и едва мог поставить «тройку с минусом». Учитель географии предполагал, что столица Непала называется Бутан, ну и так далее в том же духе.
– Есть у меня мечта, поехать куда-нибудь. Вот сижу я в этом кишлаке с женой, детей у нас нет (большая редкость в Таджикистане!), ничего не держит, вот всё мечтаю попасть на поклонение в Кербелу, – пожаловался он. – Нам всем, исмаилитам, очень желательно хотя бы раз съездить в Кербелу (Ирак), на могилу Имама Али, я об этом всю жизнь мечтаю…
– Так что же ты бездействуешь? Надо идти, сделать загранпаспорт, – сказал я ему.
– Паспорт… эх, у меня же ещё до сих пор советский паспорт. Сам понимаешь, война, потом всё недосуг было поменять, ну они же ещё и долго делают, целый год будут делать! А чтобы быстрее делали – взятки, платить нужно всем, иначе будут делать целый год!
– У тебя за десять лет была возможность десять паспортов сделать! Каждый год думаешь, что паспорт делают долго, так и никогда не сделать из-за этого? Сходи, закажи, поедешь в свою Кербелу. Сначала поедешь в Хорог, сделаешь там афганскую визу, поедешь в Афганистан, там тебе просто будет, язык знаешь, народ там похожий, освоишься. Потом поедешь в Иран…, – я сообщил географу о методах вольных путешествий и подарил ему книги по автостопу.
– А паспорт, это же деньги, он стоит 10 сомони (90 руб), – пытался найти географ оправдания своему бездействию.
– Ну неужели нельзя было за 10 лет откладывать в год по одному сомони, или взять в долг 10 сомони у твоего соседа-бизнесмена, а потом отдавать по 1 сомони в год, или отработаешь у него в магазине!
Географ обещался взяться за ум. Хозяин же дома и магазина, от радости такой встречи, достал бутыль прозрачного напитка и решил угостить им себя, меня и географа.
– Ты будешь панджо?
– А что такое «панджо»? Я знаю, здесь «панджо» – означает «пятьдесят»…
– Да-да, пятьдесят, – отвечал радостный хозяин, наполняя пиалы для чая водкой (вот что было в бутылке). – Пятьдесят грамм.
– Не пейте, от пьянства всё зло! Бросайте пьянство!
– Да, он прав, по такому случаю я не буду пить, – воскликнул географ, засовывая в карман книги по автостопу и отодвигая пиалу с водкой. – Ага-хан правильно учит нас: памирцы, бросайте пить!
– А меня и вовсе уже отлучили от общины, – грустно заметил хозяин дома, в одиночку потребляя пиалу с водкой. – Всё никак не могу бросить. А вы, если хотите, можете сходить на собрание.
У исмаилитов в кишлаках, как уже отмечалось, молитвы, проповеди и собрания проходят в домах у разных граждан по очереди. Особенно в четверг, с наступлением ночи, проходит важное мероприятие. Вот и пошли в гости к одному из сельчан, у кого уже набился полный дом народу. Молитву мы, как я понял, прохлопали, но люди ещё остались, человек тридцать, и планировали совместное вкушение пищи. Это был простой (не буржуйский) памирский дом с дыркой-оконцем в крыше, а электричества не было, хотя и стоял на полке запылённый телевизор. Помещение освещалось одной керосинкой, и поэтому сперва наше появление не было замечено. Если я без рюкзака и молча, то меня легко принять за афганца или памирца (ночью, при свете далеко стоящей керосиновой лампы). Потом пошли разговоры, и люди стали ко мне приглядываться, поднесли поближе ко мне лампу, чай и лепёшки, стали расспрашивать. Многие понимали русский язык. Я этим и воспользовался.
Конец ознакомительного фрагмента.
