И мы поехали к пристани. Минут пятнадцать плутали в лабиринте улочек, спускаясь к реке, потом оставили машину на углу кафе, которое уже год безуспешно ремонтировали, и дальше пошли пешком. Справа тянулись бесконечные сады, слева виднелась церковь на холме, чуть ниже — старое кладбище, а впереди пристань. В темноте очертания реки можно было угадать только по густым зарослям ивняка вдоль берега.
Сделав основательный крюк, мы приблизились к пристани со стороны реки. Свет единственного фонаря отражался в воде. Возле пристани начинался парк, сейчас он тонул в темноте. Антон посмотрел на часы.
— Если Вовка действительно хотел с нами встретиться, пора бы ему появиться.
— А если это ловушка? — пробормотала я, тревожно оглядываясь.
— Вряд ли. Им проще было предложить нам приехать к Вовке, а они выбрали пристань.
— Они? — насторожилась я.
— По-твоему, ловушку нам приготовил Вовка?
Я не знала, что ответить, и только пожала плечами.
Пристань — место пустынное, даже днем особо оживленным его не назовешь, а ночью здесь настоящая глухомань. Я легонько тронула Антона за рукав и спросила:
— Идем?
— Идем, — вздохнул он. — Только лезть под свет фонаря не стоит.
Мы медленно двигались в сторону парка. Никакого намека на присутствие живых существ, тишина, лишь плещется вода, а фонарь отбрасывает призрачный свет. На душе отчего-то жутко, точно мы вовсе не на пристани, а на кладбище.
Несмотря на мрачное настроение, вскоре я почти уверилась, никакой засады здесь нет, как, впрочем, нет и Мансурова. Очень возможно, что парень перепугался до смерти и удрал из города, забыв о встрече с нами. Напряжение понемногу ослабевало, теперь я уже двигалась спокойнее, Антон тоже заметно расслабился.
Приблизившись к пристани со стороны парка, мы смогли убедиться в том, что она совершенно пуста.
— Ну что? — шепнул Антон. — Будем ждать или уберемся отсюда?
Если честно, мне очень хотелось поскорее покинуть это место, я кивнула, и тут Антон, вцепившись в мое предплечье, резко дернул рукой, я с трудом устояла на ногах, налетела на него, и мы едва не сшиблись лбами. Только я хотела разозлиться и узнать, какого черта он ведет себя, точно придурок, как он наклонился ко мне и шепнул на ухо:
— Машина. Вовкина.
И в самом деле, в нескольких шагах от нас под раскидистым деревом прямо на тротуаре стоял «Мерседес», очень похожий на тот, что мы видели некоторое время назад. Габаритные огни не горели, и машину разглядеть было нелегко. Признаюсь, если бы не Антон, сама я вряд ли бы ее заметила.
— Выходит, он все-таки приехал, — сказал Антон. Чувствовалось, что вопрос он адресует себе, и я промолчала. Мы еще немного постояли, вглядываясь в темноту. По-прежнему никакого намека на присутствие человека.
— Может, он ждет в машине? — предположила я.
— Что ж, посмотрим, — ответил Антон и пошел к «мерсу», на ходу достал пистолет из куртки, я поморщилась и вприпрыжку устремилась следом. Двигались мы по траве и практически бесшумно. Антон подошел к машине, левой рукой распахнул переднюю дверцу, правой сжимая пистолет, и в то же мгновение из «Мерседеса» на землю вывалилось нечто, что я в первое мгновение приняла за большой мешок, но мешок глухо стонал, и я очень быстро сообразила, что это вовсе не мешок, а хозяин машины Вова Мансуров. — Черт, — громко сказал Антон, склоняясь над ним. Я приблизилась и увидела, что Вова, скрючившись, лежит на левом боку, придерживая руками живот. Если б не стоны, я бы решила, что он мертв, таким серым и страшным было его лицо, глаза закатились, руки что-то сжимали… Вскоре я поняла, что это: Вовка пытался определить на место собственные внутренности. Антон сообразил это гораздо раньше меня, оттого и рявкнул так громко. Чувствуя, что сиюминутно могу грохнуться в обморок, я торопливо отвела взгляд от Вовкиных ладоней, перепачканных кровью. В общем, в обморок я не упала, стоны стихли, и я вроде бы расслышала какое-то слово, должно быть, это не было слуховой галлюцинацией, потому что Антон склонил ухо к самому лицу Вовки и напряженно замер.
— Я узнал, — всхлипывая, прошептал раненый, — это… шофер… Петька тоже… — Тут он как-то странно дернулся, вытянул ноги и затих, а я таращила глаза, не в силах поверить, что это происходит в реальности: с трудом прошептав свои последние слова, Вовка отдал богу душу, и все это не в дешевом боевике, все это взаправду… Взгляд мой замер на его лице, а затем испуганно метнулся в сторону, и я увидела то, что была просто обязана заметить раньше: возле переднего колеса лежал нож. Лезвие выпачкано кровью, а вот ручку наверняка вытерли.
Не успела я облечь свои подозрения в слова, как услышала вой милицейской сирены, а вслед за этим темноту ночи разогнали сине-красные всполохи. Вот тут-то ко мне и пришла догадка, да было уже поздно: милицейская машина выруливала к пристани, а у нас свежий труп и нож по соседству. С милицией я не дружу вовсе, Антон вряд ли питает к ней теплые чувства, а если и питает, то на ответную любовь всерьез рассчитывать не может.
Те же самые соображения наверняка явились ему, Антон взглянул на пистолет в своей ладони, чертыхнулся и, схватив меня за руку, побежал в сторону реки. Я неслась за ним, механически отметив, что это самое разумное: в сторону города бежать нельзя — заметят, а в парке не спрячешься.
Неслись мы на очень приличной скорости, я споткнулась, едва не упала и глухо вскрикнула, машинально обернулась и увидела нечто такое, отчего вполне могла впасть в столбняк, если бы Антон не продолжал тянуть меня к реке: милицейская машина уже въезжала в парк, когда в противоположном его конце появился темный «Чероки» (или весьма на него похожий) и не торопясь свернул в ближайший переулок.
Между тем мы добежали до воды и, стараясь особо не шуметь, вплавь достигли пристани, нырнули под темные доски и вскоре оказались в спасительной темноте, а я еще раз порадовалась, что Антон соображает совсем неплохо. Вцепившись руками в поперечный брус, мы отдышались, и он спросил тихо:
— Видела?
— «Чероки»?
— Ага.
— Видела. Похоже, это тот самый. Петр исчез, а теперь они убили Вовку.
— Если это, конечно, не харакири, — проворчал Антон. — Вряд ли такая мысль пришла Вовке в голову, значит, кто-то с какой-то целью вспорол ему брюхо.
— Это ужасно, — единственное, что могла произнести я.
— Разумеется. Потом эти типы вызвали ментов, и те едва не прихватили нас возле Вовы. Спрашивается, что за дерьмо происходит?
— Не знаю, — честно сказала я. Ведь я и в самом деле не знала, происшедшее было начисто лишено логики. Засада, это понятно, но милиция…
Гришке такое даже в голову бы не пришло, одно только слово «милиция» действует на него, как красная тряпка на быка, и вдруг он решил упечь меня в тюрьму. Чушь. Конечно, Гришка на многое способен, но это явно не в его стиле. Что же получается? Существует некто, кто хочет ненадолго отправить меня в труднодоступное место? Особо много желающих не наблюдалось, значит — это Таболин. Вот сукин сын. Только как он на нас вышел? Как узнал о Петре и Вовке Мансурове, вряд ли он был знаком с ними раньше… Стоп. Я думала, что к Вовке приедет Карась (ведь как раз ему Мансуров и донес о нашем появлении в городе), а приехал некто на «Чероки», выследил Вовку и зарезал, а потом попытался все свалить на нас. Если это действительно Таболин, у него явно обнаружился дар мага и экстрасенса в одном лице. Впрочем, возможно, Таболин исчез только для меня, а отнюдь не для своих приятелей, того же Карася, к примеру. Но тогда выходит, что Карась, решив помочь Таболину, играет против хозяина. Карась зловредный коротышка с большими амбициями, но у него кишка тонка… Я начала злиться, потому что получалась полная чепуха, одно внушало оптимизм: Таболин скорее всего в городе. С такой суммой в никуда не побежишь, имея за спиной исключительно опасного врага, разумнее залечь где-то и переждать. То, что он, вдруг слегка свихнувшись, решил упечь меня за решетку, в общем-то объяснимо, но все равно вызывало удивление.
Пока я ломала над всем этим голову, прошло время. Я прислушалась: как будто тихо. В некоторых местах старые доски пристани пригнаны неплотно, и совершенно кромешной тьма не была. Я взглянула на Антона и спросила:
— Ты понял, что он сказал?
— Не очень, — ответил Антон. — Что-то насчет того, что он кого-то узнал. И Петр вроде бы тоже.
— Он говорил про какого-то шофера или мне послышалось?
— Говорил.
— И что ты обо всем этом думаешь? — не унималась я.
— Я думаю, нам очень повезет, если не подхватим воспаление легких.
Тут нам пришлось замолчать: над самой головой раздались шаги и несколько голосов. Мужчины, кажется, трое, негромко переговаривались. Мы затаили дыхание, но опасения оказались напрасными, голоса смолкли, шаги стали удаляться, только невнятный шум со стороны парка давал понять, что стражи порядка еще трудятся по соседству.
