То, что произошло с Петром, представлялось мне более-менее ясным, ищем мы его напрасно. Не знаю, что за личности явились к нему, но, если с интервалом в несколько часов у нас в гостях появился Паша Пропеллер, нетрудно сообразить, откуда ветром надуло. Надеяться на то, что он жив, довольно глупо.
Эти мысли я держала при себе и пугливо жалась к Антону. Однако он вроде бы вовсе не замечал моего желания опереться на мужское плечо. Может, и к лучшему.
Мы вошли во двор, и я с удивлением замерла: внутри подковы был самый настоящий сад, деревья с раскидистой кроной, то ли яблони, то ли вишни, в темноте не разобрать, асфальтовые дорожки, аккуратные скамеечки и три фонаря, которые освещали призрачным светом пространство двора. На Антона вся эта красота произвела самое отталкивающее впечатление. Он хмуро огляделся и пробормотал сквозь зубы:
— Вот черт…
— Что случилось? — шепнула я.
— Здесь можно разместить роту спецназа…
— Зачем?
Моя бестолковость его развеселила.
— Это я к слову. Где у нас первый подъезд?
Мы обошли весь двор по кругу, первый подъезд оказался справа, можно было вернуться, но Антон предпочел небольшую прогулку.
Я вглядывалась в таинственную темень в глубине сада и пыталась решить, что нас ждет у этого Вовы Мансурова. Ничего хорошего, разумеется. Вова, как и Петр, должно быть, ушел и до сих пор не вернулся. Устраивать засаду вряд ли будут, Гришка убежден, я сюда не сунусь, я бы и не сунулась, если б не Антон. Его былая репутация явно не соответствует действительности, лезет напролом, точно бегемот.
В этом месте мне пришлось прекратить размышления, потому что мы как раз подошли к подъезду. Тут нас ждал сюрприз в виде кодового замка. В подслеповатом свете лампочки над подъездной дверью Антон, присев на корточки, некоторое время внимательно разглядывал замок, потом нажал три кнопки, раздался щелчок, и дверь как по волшебству открылась.
— Здорово, — восхищенно шепнула я. — Ты все замки так открываешь?
— Нет, только банковские сейфы, — хмыкнул он и счел возможным меня просветить:
— Жильцам пора код менять, три кнопки от остальных по цвету отличаются.
— Вот оно что, — в некоторой досаде на свою несообразительность протянула я, входя в подъезд.
Свет на первом этаже не горел, мы поднялись на второй (причем я дважды споткнулась, пискнула «ой», после чего Антон взял меня за руку и повел, точно поводырь) и замерли перед нужной нам дверью. Антон приложился к ней ухом. Не знаю, что он там слышал, лично я — ничего, дверь на вид казалась неприступной. Постояв и послушав, Антон сунул руку в карман ветровки, извлек самые настоящие отмычки и принялся возиться с дверью. Как и подъездная, она открылась подозрительно быстро. Антон толкнул ее и скользнул вперед, а в его руке вместо отмычек оказался пистолет.
Потоптавшись на месте и пытаясь решить, что безопаснее — идти за Антоном или дожидаться его на лестничной клетке, в конце концов я проследовала за ним, прикрыв дверь. К этому моменту Антон успел покинуть прихожую. Я привалилась к стене и стала ждать. В квартире стояла тишина, похоже, нас никто не ждет, возможно, что и сам хозяин отсутствует, но тут я ошибалась. Очень скоро из глубины квартиры донеслись голоса: один принадлежал Антону, второй, испуганный, его дружку. Я отправилась в ту сторону и обнаружила спальню, дверь в которую была распахнута настежь, горел свет, Антон, опершись на спинку широченной кровати, мило беседовал с дружком. Тот моргал и силился прийти в себя.
Рядом с Вовкой, завернувшись в одеяло, сидела крашеная блондинка и довольно громко клацала зубами от страха. Я кивнула в знак приветствия и улыбнулась, что, наверное, выглядело весьма глупо.
— Мы с тобой никогда друзьями не были, — между тем говорил Антон, небрежно держа в руке пистолет, нацеленный на Вовку. — Так что ты либо все мне расскажешь, либо умрешь смертью храбрых. Ясно?
— Ясно, — сглотнув, сообщил Вовка и покосился на девицу. Та сидела ни жива ни мертва и вроде бы даже не дышала.
— Отлично, — кивнул Антон. — Излагай.
— Чего излагать-то? — нахмурился Вовка. — Я…
— Не глупи, — убрав из голоса насмешливость, предупредил Антон, его дружок сразу скис, я бы на его месте тоже не обрадовалась, голос звучал впечатляюще.
— Ну… дай хоть одеться, — брякнул он с досадой. — Выйдем…
— Ничего, и здесь поговорить можно.
Вова покосился на девицу, намекая, что свидетели разговора ему без надобности, но Антон остался глух к его намекам, сама же девица продолжала изображать изваяние. Поняв, что говорить все-таки придется, Вовка тяжело вздохнул и сказал с отчаянием:
— Я тут ни при чем. Колян предупредил, если кто будет Таболиным интересоваться, сразу сообщить ему. А с Коляном шутки плохи.
— Что за Колян? — просил Антон. Вовка вновь тяжело вздохнул.
— Колька Карась, не слыхал, что ли?
— Я в этом городе четыре года не показывался.
— То-то, четыре года, — с обидой заметил Вовка. — А тут такие дела. Про Щербатова, конечно, слышал?
— Ну…
— Так вот, Колян у него теперь вроде начальника охраны. А в этом городе идти против Щербатова дураков нет. Так что если ты по какому-то своему делу Таболина ищешь, лучше это дело брось.
— Без тебя разберусь, — повысил голос Антон. — Значит, ты стукнул Коляну, что я Таболиным интересовался?
— Ну… У меня кабак в городе и три магазина, мне заедаться смысла нет, сказано собщить, я и сообщил, сам говоришь, мы с тобой не шибко дружили…
— Да уж… Сообщил — и что дальше?
— Ничего, — удивился Вовка. — Позвонил, сказал, что ты ни с того ни с сего в городе объявился, заехал к Петюне по старой памяти, вопросы задавал, про Витьку Усольцева и про Таболина хитро выспрашивал. Все…
— А кто за Петькой приезжал?
— За Петькой? — казалось Вовка был искренне удивлен. — Не знаю. А зачем приезжали-то?
— Понятия не имею, — утешил его Антон. — Только Петька с ними уехал и с тех пор вроде пропал. Были два парня, один хриплый, у второго глаза блеклые, точно вода. Никого не припоминаешь?
Вовка подумал и пожал плечами:
— Нет… Выходит, Петька…
— Выходит. Ты перед хозяевами выслуживаешься, а расплачивается за это дружок…
— Да я только… Петька-то здесь при чем?
— При том. Ребята к нему явились, а вслед за этим навестили нас. Адрес нашей квартиры ты сообщил?
— А куда денешься? — разозлился Мансуров. — Ты крутого из себя не строй, у нас тут не забалуешь… Только Петька-то им зачем понадобился?
— А это ты у них спроси, — отрезал Антон, повертел пистолет в руках и поинтересовался:
— Витьку Усольцева давно видел? — Я насторожилась, а Вовка вроде бы удивился.
— Так ты уже спрашивал? Пропал он, видно, с бабой своей сбежал.
— С бабой? — нахмурился Антон.
— Ну… бабу он завел и вроде как помешался на ней. Я с ним разговоров по душам не вел, но стороной кое-что слышал. Баба непростая, и связываться Витьке с ней не стоило, вот они на пару и смылись… А может, врут.
— Что за баба? — разозлился Антон. — Зовут как?
— Он об этом помалкивал. Говорю, баба непростая. Должно быть, чья-то жена.
— Так если он молчал, откуда о ней вообще узнали?
— Ну, народ у нас любопытный. А Таболинская девка по пьяному делу орала: мол, они с Витькой с одной бабой спят.
Что-то Вовка уж очень разговорился, слова из него сыпались как горох, Антон хмурился с видом полнейшего недоумения и наконец вмешался:
— Постой, выходит эта самая баба крутила любовь с Витькой и с Таболиным? И Таболин тоже пропал?
— Ну… так и есть. Сначала Витька исчез, а вслед за ним Таболин. А такие люди просто так не исчезают. Соображаешь?
— Нет, — честно ответил Антон. Вовка с недоумением посмотрел на него и вдруг вздохнул:
— Я тоже. Но умные люди говорят: Витька Таболина пришил, а сам с бабой в бега, в городе им делать нечего. Щербатый за братана кого хошь в могилу сведет.
— Какого братана? — растерялся Антон.
— Здрасьте, — кудахтнул Вовка. — Ты что ж, не знаешь? Таболин со Щербатым двоюродные братья.
— Я знал, что они трудятся на пару, но насчет родственных уз…
— Вот-вот, Щербатый и раньше был не подарок, не мне тебе рассказывать. А теперь он очень большой фигурой стал. Ну и братишка поднялся, был сволотой, а сделался человеком. Вот такие дела…
— А с чего взяли, что Таболина Витька кокнул?
— Не знаю, болтают… Говорю, сначала один пропал, потом другой, а Колян велел уши востро держать. Понятное дело, убийцу ищут.
Антон остался недоволен рассказом, подумал, покачал головой и заявил:
— Чтобы Витька из-за бабы заварил такую кашу… Он что, не знал, с кем дело имеет?
— Ну… знал, коли был у Щербатого шофером.
— Что? — вопль, вырвавшийся из груди моего друга, поверг меня в изумление, Вовка открыл рот, а девица вздрогнула, что явилось единственным свидетельством того, что она человек из плоти и крови, а не мороженая рыба.
