всё разово, это всё несерьезно. Главное, с Константином этими мыслями не делится, а то если этот белокурый ангелочек узнает, что восемь с половиной миллионов для меня несерьезно, потому что разово — то может попробовать и убить…
Хорошо день прошёл, да.
Дома, в спальне, меня уже ждала супруга (теперь полноправная, по всем законам человечьим и божьим!), у которой денёк прошёл, видимо, очень так себе. Ну, под напором алчущей чужих тайн мамы, разумеется, от чего её тернейшейство, измотанное родительницей, было дополнительно бледно, измождённо и печально.
— Ке… кейн, — выдавила из себя Кристина, зорко и несколько тревожно наблюдая за тем, как я снимаю с себя сюртук, — Можно… спросить?
— Да, конечно, милая, — мне было очень сложно не ржать, как припадочному, даже учитывая то, что были все шансы подготовиться к «серьезному разговору» заранее.
— То, что было… — с запинкой пробормотала княгиня, — Оно… было? Действительно?
— Ты про некоторые невинные ласки, что случаются между двумя любящими людьми, когда они остаются наедине, да?
— Некоторые? — хрипло переспросила княгиня. С таким, отчетливым, трудом.
— Ну разумеется, милая. В таком деле как у нас — спешить ну никак нельзя. Хорошего понемножку… постой, тебе же вроде всё понравилось? И даже очень? Просто потом задумалась… Кристина? Ты в порядке?
— Некоторые… — сама себе под нос проговорила девушка, кивая чему-то своему, — Некоторые.
— Ваше тернейшество? — я насторожился.
— Некоторые! — с каким-то лихим весельем воскликнула подруга дней моих суровых, падая лицом на подушку и начиная как-то странно дёргаться, — Нефофорые! Нефофорыыыыыыееееее…!
Что же, кажется, я недооценил глубину шока.
Видимо, нам придётся серьезно поговорить. Только раздобуду что-нибудь горячительное. Немножко.
Глава 4
Это утро стало одним из самых запоминающихся в моей жизни.
Шёл дождь. Могучий такой ливень, настолько сильный, что за окном не было видно ни зги. Он и послужил пусть и неярким, но крайне подходящим фоном ко всему, что случилось, уместившись буквально в один очень небольшой промежуток времени.
Первым (и самым важным для меня событием) в тот момент стала княгиня Кристина Игоревна Дайхард, выгнувшаяся на кровати с запрокинутой головой, и изо всех сил пытающаяся напугать широко раскрытыми глазами лепнину на потолке. В целом, учитывая, что это был оргазм, остальные события я бы и вовсе предпочёл не заметить, но, увы…
Вторым можно было назвать обиженный чих большого черного кота, которого не так давно сначала изгнали в коридор из уютного налёжанного кресла, а потом еще чуть и не сбили с ног. Кем? Тут в ход вступает третье, в виде длинной тоненькой сопли, только что оборвавшейся из носа чересчур любопытной заплаканной эйны, которую приложила «детским» проклятием разгневанная княгиня, обнаружившая, что за ней и мужем пытаются подглядывать.
Было еще и четвертое в виде ударившей неподалеку молнии, и пятое, в виде трех глухих и очень звучных ударов латной перчаткой по входной двери поместья Терновых, а также шестое, седьмое и, возможно, окончательно сбившее меня с толку сорок пятое, но под гром, от которого зазвенели окна и затряслась люстра, я смог запомнить только жену, кота и соплю.
И, разумеется, возникает вопрос — как, плотно занятый женой, я смог узнать про чих кота из коридора и соплю несносной эйны, находящейся и того дальше? И ладно насчет молнии и грома, но стук во входную дверь? С третьего этажа, где у нас спальня?
Ответ тут прост и сложен, внушает как надежду, так и отчаяние, разрушителен и максимально конструктивен — мой гримуар именно в этот момент пришёл в себя, решив, что будет неплохо на краткий миг помочь своему хозяину ощутить всё вокруг. Ну, в качестве сигнала о побудке, наверное?
С-сволочь.
— Кейн? — с нотками панического вопроса очнулась шедшая по пути познания сексуальности жена при виде бросившего все дела меня, начавшего быстро одеваться, — Что…?
А вы попробуйте продолжить начатое после того, как ощутили одновременно кота, соплю и молнию… плюс еще сотню вещей. К счастью, у меня был более чем достойный ответ.
— Незваные гости, милая. Из тех, кого лучше встречать нам.
Нормальные люди латы не носят. Не та эпоха.
Пока Кристина одевалась, уже стоящий наготове я привыкал к новым ощущениям — гримуар, чей Замысел наконец-то созрел, чувствовался слегка иначе. Точнее, я чувствовал новую связь между нами троими — собой, чернокнигой и лордом, отдыхающим внутри. Связь эта была странной, но не сказать, что неприятной. Мой альтер-эго ощущался как спокойно дремлющий хищник, готовый, тем не менее, действовать в любую секунду, а книга… хм, больше всего, она напоминала полицейский радар или мину, точно знающую, что рано или поздно на неё наступят.
Очень сложная и, вместе с этим, простая связь, плюсы от которой я ощутил сразу. Если раньше выставить Щит было делом легким, благодаря тренировкам, то теперь я чувствовал, что могу это сделать быстрее всех в мире, просто потому что чувствую книгу, а та, чувствуя меня, сообщит без всяких слов и фраз лорду о том, какие наборы заклинаний можно подготовить. Да и расскажет о «родных» своих заклинаниях, тех, которыми мне раньше нельзя было пользоваться.
Любопытно.
Внизу, в большой прихожей особняка Терновых, никакого напряжения не наблюдалось, а наблюдались гости, встречаемые членами семейства. Мокрые и источающие сообразные случаю извинения на русском языке, который им явно был не родным. Скромно встав с женой за спиной подошедшего Михаила, я принялся с любопытством разглядывать этих типов.
Внимание в основном приковывала к себе девушка. Очень высокая, как я сразу же ревниво заметил, два метра точно есть, и при этом атлетично сложенная. Оценить её стати мужским взглядом слегка мешала легкая сплошная латная броня, сидевшая на этой самой девушке так, что она вся, кроме головы, казалась отлитой из мокрого полированного металла. На узком кожаном поясе у этого «рыцаря» болтался толстый томик гримуара, да небольшая кобура с пистолетом, никаких признаков мечей, шестоперов, хоругви и бумажных клятв о взятии Иерусалима не было, но мало ли. Лицо бронированной особы было под стать всему остальному — белокурая голубоглазая нордическая воительница во всей её незамысловатой, но чрезвычайно впечатляющей красе. Длинные мокрые волосы, небрежно выкрученные хозяйкой и брошенные на плечо подобием мочалки, прилагались.
Рядом с этой впечатляющей девой терся юноша бледный, горбоносый, смазливый и тоже высокий как сволочь (но пониже валькирии), и в наряде нормальном. Цветом волос он был черен, глазами ярко голубоглаз, а словами
