— У меня сердце сейчас остановится, если ты не ускоришься, — тяжело дыша, прошипела я. Очередная попытка насадиться сильнее не увенчалась успехом.
— Дашша, не надо, mein Engel. Ты сделаешь себе больно, узел уже достаточно большой. — И в подтверждение своих слов Ральф вошел глубже, распирая вход широкой частью, но сразу же дернулся назад.
— Почему ты ждал год? — вдруг вырвалось у меня. И я уже хотел азабрать свой вопрос обратно, но Ральф ответил, прижимаясь ко мне сильнее:
— Я боялся, что выдаю желаемое за действительное. Я же почти потерял контроль над Зверем. В чем-то это сродни человеческому сумасшествию, но его последствия намного хуже: уязвимая стая, бесконтрольный выброс агрессии как вожака, так и его волков, ослабление общего магического фона. Только в случае уже одного признака вожака меняют через совет старейшин, либо внутри стаи. Черный явно меня жалел, взвалил на себя часть моей стайной нагрузки. А теперь, когда он обрел Пару, мой статус вожака сменился бы намного быстрее, наверное после окончания их медового месяца.
— Но теперь все хорошо?
— Теперь меня будут судить, Дашша. — Ральф потерся носом о мою открытую шею и громко втянул воздух, наслаждаясь их смешанным ароматом. — Я же украл тебя и принудил к сексу. В Темные Века это не считалось за наказание, но теперь двадцать первый век, обязанностей у вервольфов больше, чем прав.
От услышанного я попыталась развернуться, чтобы посмотреть в лицо Ральфа, но тот снова не позволил, прижимая сильнее к мощной груди.
— Не переживай, тебя никто не тронет.
— Да я не за себя переживаю, дубина! — вызверилась я на него. Но Ральф сжал меня в объятиях, ласково зацеловая.
— Неудивительно, что все мои волки так носятся со своими Парами. Забота — это так приятно, — прошептал Ральф, а потом добавил: — Не думай об этом. — И, чтобы сменить тему, Ральф сильнее толкнулся внутрь, почти заводя узел.
Я охнула, выгнулась, пропуская глубже, и кончила со всхлипом, моментально расслабляясь в объятиях своего вервольфа. Ральф огладил мой живот, наслаждаясь влажными следами нашей страсти, прикрыл глаза, но не позволил себе провалиться в дрему — я чувствовала.
— Все в порядке? — спросила я, чувствуя какое-то странную вибрацию внутри.
— Спи, mein Engel. Набирайся сил.
Мои глаза действительно закрывались, и я не успела сказать, что почувствовала чужое присутствие.
![]()
07![]()
Дарья
«Скоро за нами придут. Я уже почуял, как натягиваются и звенят струны моих связей со стаей. Вот крепкая и прочная Ониксима еле вибрирует от раздражения. А вот тихо тренькает струна Даромира беспокойством за своего непутевого вожака. Третья молчит, но натягивается все сильнее, как и положено лучшему бойцу в нашей стае и самому хладнокровному из нас — Серафиму. Он переживать не будет, он просто найдет и сразу врежет со всей силы сглупившему вожаку».
Я услышала мысли Ральфа в своей голове. Придут? Что это значит? Разве мы совершили что-то плохое?
Ральф аккуратно накрыл меня и нежно провел по волосам. Сколько я так пролежала, наслаждаясь любовной сытостью, я не считала, но вдруг что-то внутри заскребло, зашумело в ушах, заставляя разлепить глаза. Непонятное чувство тревоги принялось наступать со всех сторон, и я резко встала, покачиваясь от напряжения в мышцах. Медленно, держась за каменную стену пещеры, пошла к выходу, больше ориентируясь на внутренние ощущения, чем на окружающую реальность. Свет ударил по глазам, и я зажмурилась, но когда открыла глаза, то схватилась сильнее за выступ и крикнула так громко, как могла:
— Не смейте!
Огромный седой мужик держал Ральфа на прицеле ружья, а Ральф сидел около небольшого ручейка, в котором, судя по пустой бутылке, он пытался набрать воду. Поодаль я заметила еще двоих: Даромира и мужчину в черной одежде. Тот бросил быстрый взгляд на меня и побледнел, оскалился и зарычал низко. Даромир молчал, но блеск желтых глаз говорил о том, что парень близок к обороту.
Ральф, до этого расслабленный, вдруг резко изменился. Лицо сильно заострилось, руки покрылись внизу шерстью, во рту выросли клыки. В пещере я толком и не видела эти изменения, а на свету все выглядело куда страшнее. Немудрено, что Ральф потушил почти все свечи.
— Дарья, — вдруг обратился ко мне мужчина в черном. — Пожалуйста, подойдите ко мне. Вам нужна помощь.
Помощь? О чем этот вервольф говорит?
Я глянула на себя вниз и зажала рукой рот, чтобы не издать громких звуков. Господи, ну хоть бы тряпкой какой прикрылась! Кто ж не ужаснется увиденному — все бедра и низ живота были в запекшейся крови. Я тяжело сглотнула, метнула быстрый взгляд на Ральфа и слабо улыбнулась, пытаясь хоть так показать ему, что не боюсь его.
— Это не моя кровь, — крикнула я этим вервольфам и попыталась шагнуть в сторону Ральфа, но вдруг чьи-то сильные руки меня остановили, прижали с огромной силой и не дали даже сдвинуться на миллиметр, когда Ральф, зарычав, кинулся ко мне, но упал замертво, а по лесу разнесся громкий звук выстрела.
Я завыла, вывихнула себе плечо в крепкой хватке волка в черном, но никто мне не дал подойти к лежащему Ральфу. Даромир что-то говорил мне, пытался успокоить, но я ничего не слышала, а только выла и смотрела в эти желтые остекленевшие глаза, да на протянутую ко мне полуруку-полулапу волка.
А потом мне зажали нос чем-то влажным, и я отключилась. Провалилась в беспамятство.
— Здравствуй. — Я услышала приятный женский голос рядом с собой. Я провела руками и поняла, что лежу на кровати. Медленно открыла глаза, надеясь, что голова не зазвенит от боли, но картинка комнаты все равно поплыла, и пришлось их снова прикрыть.
— Где я? — голос был хриплым из-за пересохшего горла, отвечать на приветствия не было никакого желания. Плечо болело, но кто-то явно его подлечил.
— В нашем доме, — ответила девушка. — Ониксим сказал, что тебе надо полежать пару дней. Пить хочешь? Меня Ярослава зовут, — представилась странная девушка в солнечных очках.
— Дарья. Нет, спасибо, — безжизненно ответила я, хоть пить и хотелось, и окончательно открыла глаза. Увиденное меня поразило: в комнате было намного больше людей, и еще больше за окном на первом этаже. Глаза зацепились за седую голову того убийцы, и я оскалилась и принялась подниматься. Я сама не знала, что хочу сделать, но внутри все горело ненавистью, которую я собиралась излить на этого урода. А тот смотрел восторженно, разглядывая меня, и даже не собирался скрываться. Знакомая крепкая рука прижала к кровати.
— Потише, потише. Тебе пока нельзя вставать, — сказал Ониксим, но я извернулась, резко дернулась в сторону и скатилась-таки с кровати. Ониксим хотел водрузить меня на место, но Серый его остановил:
— Погоди, Черный. Я хочу посмотреть, что она будет делать, — сказал этот кусок дерьма. И меня подбросило. Я зарычала от злости, совершенно по-человечески, но кинулась на мужчину одним звериным броском, вцепилась ему в горло и стала сдавливать со всей силой, которая у меня еще осталась.
«Ральф! Ральф! Ральф!», — вот и все, что крутилось на повторе в моей голове. Я даже оплакать его не могла, слез не было, зато руки так правильно, так хорошо сжимали шею его убийцы. Но Серый не шевелился, не пытался меня оттолкнуть, а просто наблюдал с каким-то странным восторгом за моей попыткой.
— Ну все, достаточно, — сердито сказал Ониксим. — Дар, разгони этих любопытствующих. Это не бесплатный спектакль.
07