ведь мертв, так? Меня же убили! Или я чего-то не понимаю?
В ответ незнакомец размашисто обвел рукой окружавшие их разноцветные круги с цифрами по центру в каждом из них, и Александр готов был поклясться, что еще пару секунд назад их здесь не было.
– Как ты думаешь, где ты оступился? – спросил незнакомец юношу. По голосу можно было определить, что он вполне молод и бодр. – Если бы у тебя была возможность повернуть ход событий в другую сторону, что бы ты выбрал, какой день своей жизни из этих шести? Поразмысли хорошенько, сейчас торопиться некуда, да и не стоит.
Не опуская руки́, Александр кружил на месте, связывая каждую парящую над водой цифру с пережитым событием, полагаясь на эмоциональный отклик и чувства.
– И какой мне прок с этого выбора? – спросил он с вызовом, не останавливаясь. Ответа не последовало. – Какой смысл во всем этом?
– Ты сделал выбор?
– Вот ведь…
И остановившись, он погрузился в размышления.
«Выбор, выбор… Действительно, что бы я выбрал? Что из пережитого в те дни мне хотелось бы изменить? Все они в большей или меньшей степени, значительно или нет повлияли на мое будущее. Но если хорошенько поразмыслить, не всегда ведь я сам был их причиной. И не все они могли привести меня к смерти. Раньше я часто возвращался к тому случаю, когда выстрелил в Олега, пусть и понарошку, из игрушечного пистолета. Но ведь мы помирились, наша дружба с ним не прекратилась. Я сделал определенные выводы – и, полагаю, верные, – а значит, менять там нечего.
Пожалуй, случай с баскетбольным мячом тоже можно отбросить. Цинично? Вряд ли. Я не намеренно это проделал. Пусть Юля сама и многие другие считали, что она стала некрасивой, но мне она нравилась и после. Я убежден в том, что сейчас она оправилась и живет вполне себе счастливо. Да и многое ли изменилось бы, пролети мяч мимо нее – просто вверх, как я планировал?
Олег… Помню, как я винил себя в его смерти, просыпался по ночам от кошмаров, плохо ел. Как тяжело это – гуляешь с другом, строишь с ним планы на день, год, на десять лет вперед, думаешь о том, как круто будет завтра перед ним чем-нибудь прихвастнуть, рассказать что-нибудь забавное, обсудить девчонок или задир, выслушать пару очередных дурацких шуточек – и вдруг смотришь на его мертвое тело. А осознание того, что больше с ним никогда не заговоришь, не услышишь его голос, не увидишь его улыбки, – осознание этого приходит не сразу. А когда приходит, внутри вдруг такая пустота возникает, а вместе с ней – кошмары. Но, в конце концов, мне помогли осознать мою невиновность в произошедшем, помогли справиться с этой утратой. Терзаниями ничего не изменить.
Но еще погибла моя сестра, и вот в этом я не мог не винить себя. Я точно знаю, что успел бы спасти ее, если бы не тупой страх. И так же знаю, что ее смерть стала последней каплей в моей озлобленности на всех и вся. Стал бы я связываться с наркотиками, если бы она были жива? Даже если бы в моей дурной голове зародилась мысль об этом, сестра вышибла бы из меня всю дурь. И тогда я не пошел бы на… боже… Я же убил человека. Я? УБИЛ? Разве я был способен на такое?
Так что́ же мне выбрать? Кого? И сестра, и мой друг были одинаково мне дороги. Но если после смерти Олега я сумел взять себя в руки, хоть как-то совладать с собой, то потеря сестры подорвала мои отношения с матерью, утопила меня в пучине отчаяния. И виноват в этом только я сам. Поэтому…»
Еще раз прокрутив в голове все шесть случаев, хорошенько взвесив все за и против, он дал ответ терпеливо ожидающему его незнакомцу, твердо произнеся:
– Я знаю, что хотел бы изменить в своем прошлом.
– И что же?
Александр, вытянув руку, указал на один из кругов.
– Тогда сейчас ты окажешься там, но уже не в роли зрителя, – произнес незнакомец, странным образом внушая спокойствие и, вероятно, даже умиротворение. – Я верну тебя в твое прошлое. Ты готов изменить свою жизнь?
– Прямо-таки возьмете и вернете? – переспросил он, с трудом в это веря. Однако не получив ответа на вопрос, сказал решительно: – Готов.
Как и в предыдущие разы, закружилась голова, все вокруг поплыло перед глазами. Александр чувствовал, как в буквальном смысле теряет опору под ногами, как постепенно удаляются от него и незнакомец, и лодка, и все остальное вокруг. И перед тем как окончательно унестись из этого места, он задал последний интересующий его вопрос, который, впрочем, уже вырывался из его уст:
– Так кто же вы?
Но ответа снова не последовало.
* * *
Саша размеренно крутил педали своего новенького скоростного велосипеда, наслаждаясь звуком трения покрышек об асфальт. Палящее солнце обжигало плечи и затылок, пот заливал все тело, но это никак не мешало ему пребывать в отличном расположении духа.
Рядом ехал Олег, его лучший друг. Они одновременно начали подъем в крутой склон и переглянулись, когда услышали впереди шум двигателя.
– Направо! – выкрикнул Саша. – Дуй направо!
Олег его послушал, и стоило им свернуть к правому краю дороги, как из-за вершины склона на высокой скорости вылетел автомобиль. Виляя задом, он прокатил метров пятьдесят по противоположной стороне и чуть не съехал на травянистую поверхность, однако водитель, похоже, вовремя вывернул руль, затем чуть сбавил скорость и покатил дальше.
Ребята также сбавили скорость, через плечо смотря вслед удаляющейся машине, заляпанной брызгами засохшей грязи.
– Вот псих! Олень ненормальный! – возбужденно воскликнул Олег и рассмеялся.
– Точно. Ненормальный!
Саша взметнул взгляд в ясное голубое небо. Содрогнулся, и уголки губ растянулись в улыбке.
«И все-таки, – думал он, – прекрасный день».
– А знаешь, – сказал Саша, поравнявшись с Олегом, – я передумал.
– Ты о чем?
– О дне рождения Кати. Я пойду с тобой.
Друг посмотрел на него, удивленно вскинув бровь, и радостно засмеялся.
– Я знал, что ты передумаешь! – крикнул он и ладонью
