Обосновавшись в Праге, Гейдрих сразу же принялся за дело. Он приказал усилить репрессии и устраивать массовые казни при малейшем проявлении сопротивления режиму. Прага замерла в испуге. В середине ноября студенты Пражского университета, «разбалованные» нейратской демократией и пока не понимающие, с кем им придется столкнуться ныне, устроили демонстрацию протеста против «закручивания гаек» и еврейских погромов. Полиция без всякого предупреждения окружила демонстрантов. Почти треть из них была арестована. Спустя несколько дней девять руководителей студенческого движения были казнены без суда и следствия, а почти полторы тысячи участников акции отправлены в лагерь Заксенхаузен. Спустя еще некоторое время Гейдрих стал прибегать в Чехословакии к невиданной там до того мере – «превентивному заключению», для которого уже не требовалось никаких предосудительных действий против властей, достаточно было только подозрения или доноса. Над Прагой сгустились сумерки гестаповской диктатуры.
А тем временем в Берлине все действия Гейдриха фюрер воспринимал как шедевр дипломатии и даже ставил в пример иным протекторам, в частности, гауляйтору Польши, мол, вот как надо управлять всеми этими «недоразвитыми и недисциплинированными» народами. Конечно, лучше бы их вообще уничтожить, зачистить территорию, но рейху нужны были рабочие руки. Борьба на Восточном фронте все ожесточалась, блицкриг не удался, Москва и Ленинград так и остались не захваченными. А вермахт, вместо того чтобы приближаться в начале сорок второго года к Уральскому хребту, вопреки планам Гитлера засел в болотах под Воронежем и Ржевом, неся чудовищные потери, в том числе и в технике. Так что чехов и поляков приходилось терпеть, ведь должен кто-то производить для рейха вооружение и боеприпасы. Приходилось тратиться на то, чтобы приобщать трудящихся этих территорий к ценностям нацизма, рассказывать им о преимуществах германской системы, лишь бы не дергались лишний раз. Но вопреки всему ряды чешских подпольных организаций и засевших в горной местности партизанских отрядов регулярно пополнялись добровольцами, бежавшими от «кнута и сахара» рейха. Об этом Гейдрих в Берлин, разумеется, не сообщал, и сам особо старался не думать. У него находились проблемы поважнее.
К весне 1942 года влияние Гейдриха на фюрера возросло настолько, что он стал угрожать не только Гиммлеру. Испугался и Борман. Ведь Гитлер не раз в частных разговорах называл всесильного шефа РСХА своим возможным преемником и даже готовился подписать соответствующий документ. Конечно, Гейдрих знал, что в окружении фюрера интриги против него усилятся. Но, как и обычно, он надеялся опередить конкурентов, выбив у них из рук козыри. Он знал, что стоит на пороге знаменательнейших событий в своей судьбе, и верил в счастливое расположение звезд. Теперь или никогда. Власть, безраздельная власть над половиной мира, к которой он неустанно стремился многие годы, готова была упасть ему в руки. Ради нее он отказался от всего – от родителей, от дружеских привязанностей, даже от Лины. Все годы, которые он провел в Берлине, она постоянно находилась рядом и поддерживала все его начинания, вполне успешно играя роль примерной арийской жены и матери. Он нередко ревновал ее, в частности к Шелленбергу, с которым Лине нравилось прогуливаться, и они подолгу беседовали наедине о литературе и искусстве. Но несмотря на это он знал, что она была ему предана. Он приказывал своим агентам следить за ней, но ни разу ему не донесли ни об одном подозрительном свидании его супруги. Сам же Гейдрих супружескую верность не ставил ни в грош. Даже занимая высокие посты, он не отказывал себе в удовольствии совершить прогулку по злачным местам Берлина, где подбирал себе проституток, готовых на любые извращения. Он часто побуждал своих подчиненных составить ему компанию в «походах по местечкам». Мюллер почти всегда соглашался, а Шелленберг отлынивал, ссылаясь на больную печень. Нередко проявляя садистские наклонности, Гейдрих заслужил в берлинских борделях дурную славу. Практически не одна из женщин, с которой он проводил время, не соглашалась на второе свидание, даже за очень большие деньги. И в других городах, где ему приходилось бывать с визитами, Гейдрих обязательно посещал ночные заведения. Так, в Неаполе он явился вместе со штандартенфюрером Дольманом в один из притонов и, приказав собрать всех девушек, рассыпал перед ними горсть золотых монет. Он с нескрываемым удовольствием наблюдал, как девицы ползают по полу, собирая деньги, как они дерутся друг с дружкой, как визжат от восторга и рыдают в отчаянии. Он издевался над ними, как, впрочем, издевался и над Линой, не считая нужным скрывать от нее свои похождения. Он знал, что она жаловалась на него Шелленбергу. Но тот, опасаясь гнева своего шефа, даже не посмел высказать ей сочувствие. Он полностью зависел от Гейдриха. Эта зависимость только усилилась, когда, желая сделать своего главного разведчика не другом, – друзей у Гейдриха не было, – а скорее вассалом, даже рабом, он подставил ему очаровательную особу, закрутившую голову молодому, но очень занятому своей работой, бригадефюреру. Когда же Шелленберг пожелал жениться на ней, то с удовольствием объявил, а девушка-то… полячка, то есть принадлежит к неполноценной славянской расе. Но Ильзе ждала ребенка, и Гейдрих все-таки позволил Шелленбергу связать себя узами брака, пообещав не показывать Гиммлеру ее досье. Тем самым он достигал нескольких целей: крепко привязывал к себе высокопоставленного и очень талантливого офицера, вполне способного составить конкуренцию ему самому, а заодно и давал щелчок Лине, мол, знай свой шесток и нечего вертеть хвостом.
Впрочем, оставить Лину он решил вовсе не потому, что затаил на нее обиду или она наскучила ему. Вовсе нет. Просто он считал, что в исполнении того плана, который он задумал, – а план ни много, ни мало состоял в том, чтобы стать преемником фюрера, а в ближайшем будущем, вероятно, и вождем нации, – ему нужна была другая женщина. Ему нужна была Хелене Райч. Ему нужна была «валькирия», крылатая богиня рейха, обладавшая популярностью, которая усилит его позиции настолько, что сделает неуязвимым для всех соперников, а кое-кого из них, в частности Геринга, сделает даже союзником, а это уже неплохо. Впрочем, Хелене – это не Лина, с ней все сложнее. Она слишком независима и привыкла приказывать сама. Но он подобрал к ней ключик. Хотя в последние несколько месяцев, предаваясь слабостям, он едва не потерял ее, а вместе с ней – и многие притязания на верховенство в рейхе. Всегда чувствуя свою власть над женщинами и дорожа ею, он никогда не предполагал, что однажды ему придется уступить, придется признать, что женщина важнее излюбленных удовольствий. Ведь она не просто женщина, она – «валькирия рейха», она – верный путь к вершине. Как можно сбиться с него?
20 января 1942 года в аристократическом пригороде Берлина на Гросс-Ванзее, 56—58, проходила конференция высших чинов СС и СД. Проводил ее Гейдрих. Само заседание продолжалось не более полутора часов, после чего принесли напитки. Затем последовал обед. После окончания конференции Гейдрих, Мюллер и Эйхман, который готовил для Гейдриха материалы, собрались в уютной гостиной у камина. Все были в отличном настроении. Особенно Гейдрих. Он с удовольствием курил сигареты, пил виски и коньяк и весело болтал с подчиненными. Однако постепенно дружеская пирушка переросла в пьянку. Пили много, пели песни. Подняв бокалы, вскочили на стулья, потом взобрались на стол. Порядком подвыпивший Гейдрих приказал адъютанту привести девочек. Тот немедленно позвонил в «Салон Кити». Это заведение содержалось при СД в шпионских целях. Оно занимало фешенебельный особняк в самом центре Берлина. Официально особняк был снят безобидным дельцом, которого, правда, мало кто знал в лицо. Меблировка и украшение дома осуществлялись под надзором известного архитектора. После него за работу принялись технические специалисты. Они установили в стенах крошечные микрофоны, соединенные со звукозаписывающими аппаратами, которые регистрировали каждое слово, произнесенное в доме посетителями, а таковыми в основном были иностранные дипломаты. Наблюдение за аппаратурой осуществляли три опытных техника из управления СД. Мнимый владелец особняка был обеспечен домашней прислугой, с тем чтобы заведение могло отличаться великолепным обслуживанием, погребом и столом. Подбором девушек в салон занимался шеф уголовной полиции Небе, он завербовал для заведения самых высококвалифицированных и даже образованных дам полусвета с прекрасными манерами. «Салон Кити» служил для СД неисчерпаемым источником информации. Кроме иностранных дипломатов туда заглядывали нередко и высокопоставленные деятели рейха, которым не было известно, кому на самом деле принадлежит бордель. Так, зять Муссолини, граф Чиано, однажды разболтал там все секреты своего родственника и только удивлялся потом, заодно с дуче, и откуда, мол, это германскому фюреру известно столько подробностей. Гейдрих, а вслед за ним и Мюллер нередко производили личное инспектирование заведения, правда, на этот случай в салоне по специальному приказу выключались все микрофоны. Если же девушки требовались на выезд, то их тоже предпочитали приглашать из «Салона Кити». Это были проверенные красавицы, не только благонадежные политически, но и обладавшие отменным здоровьем. Следовало только позвонить портье.
