Я, находясь в какой-то странной прострации, снял зеркало с могучего крюка, осмотрел внутреннюю строну, достал тонкий узкий универсальный нож из нарукавного чехла, поддел второе, внутреннее стекло…
– Воронцов, что вы там нашли? – раздался голос одного из инструкторов «Щита».
– Я, честно говоря, и сам не знаю. Как говориться, это мы не проходили… – наверное, мой голос прозвучал растерянно и даже где-то испугано, потому что приемная комиссия в полном составе поспешила в зал заседаний.
Этого мы и в самом деле не проходили. Зеркальная поверхность с обратной стороны оказалась идеально прозрачной, словно обычное стекло, а между нею и задним стеклом, в узком, двухмиллиметровом зазоре располагался круглый, необычайно плоский объектив размером с ладонь, соединенный проводами с элементом питания и черной, рубчатой, тоже очень плоской, коробочкой…
«Щитовцы» сгрудились вокруг необычайного устройства, переговариваясь вполголоса.
– Кто расставлял приманки? – спросил глава экзаменационной комиссии.
– Я, Лев Яковлевич. Но это не мое, – отозвался преподаватель по «шмону», растерянно разводя руками.
– Лев Яковлевич! Мне кажется, курсант Воронцов обнаружил видеокамеру, установленную тут теми, кто в действительности интересовался деятельностью этого банка… – подал голос эксперт по «спецсредствам», приглашенный для участия в работе экзаменационной комиссии из ФСБ.
– Это я понимаю, – несколько раздраженно ответил Лев Яковлевич: – Я не пойму другого – кто изготовил эту штуку? Я всю, можно сказать, жизнь занимаюсь разведкой, контрразведкой, «спецурой» разной, считал себя докой, а тут…
– Да бросьте вы, – махнул рукой «фээсбэшник», осторожно отсоединил проводки от объектива, кивнул на круглую черную, рубчатую блямбу рядом: – В сущности, ничего нового, просто качественно другой технологический уровень исполнения. Вот блок питания, вот – усилитель сигнала. Это, как вы уже поняли, видеоглаз с широким углом съемки. Приемник находиться где-то недалеко, например, на чердаке этого здания – я не думаю, чтобы у столь маленького передатчика хватило мощности транслировать сигнал на большие расстояния. Где представитель банка? Вы, да? Вызывайте начальника охраны – у вас большие проблемы.
– Да-а-а… – хмуро протянул Лев Яковлевич, проводил взглядом побледневшего работника банка, бегом умчавшегося звонить начальству, потом повернулся ко мне, остолбенело стоящему поодаль.
– Поздравляю вас, Сергей Степанович. Ваше умение, что называется, выше всяких похвал. Ну все, господа. По техническим причинам экзамен окончен, да, по сути, вы его сдали. Лялюшенко! Вы там, в коридоре, пропустили термодатчик под паркетиной, а у остальных, в операционном зале, и у вас здесь, Воронцов, все чисто…
Вечером, вернувшись в гостиницу, сидя в кресле перед телевизором, я размышлял над своей находкой во время экзамена. «Настоящий телохранитель должен интуитивно предчувствовать опасность и уметь от нее уклоняться. Высшая смелость телохранителя – увести, спрятать клиента, сохранив ему тем самым жизнь».
Я, конечно, еще не настоящий телохранитель, но отсутствием интуиции никогда не страдал, и сейчас эта самая интуиция подсказывала мне, что моя собственная судьба потихоньку соприкасается с судьбами многих других людей, и соприкосновение это опасно и для них, и для меня самого.
«Не случайно все это…», – угрюмо думал я, вертя в пальцах не зажженную сигарету: «Судьбе-злодейке было угодно, чтобы я поселился в этом номере, где какой-то неведомый мне „всеобщий друг“ оставил что-то за батареей. Потом – явление холеной самочки Ирины, дальше – эти психи, укол в вестибюле, оригинальная проверка документов… И находка видеоглаза во время экзамена. Конечно, эти события вроде бы и не связаны, но на душе не спокойно… Быстрее бы закончить все и вернуться в Москву, что-то этот город начинает на меня давить…»
Спустя некоторое время я поймал себя на том, что хожу по номеру из угла в угол. «Нервы совсем расшатались. А завтра надо быть в форме, завтра самый важный экзамен – „эскорт“. Надо успокоиться и лечь спать. Спать… Как же, уснешь тут… А может, сходить к дежурной по этажу и попытаться выяснить, кто жил до меня в этом номере?»
Наконец прикурив, я вдруг, неожиданно для себя самого решительно затушил сигарету и вышел в коридор. Дежурная по этажу сидела в конце коридора, за углом, я уже был один раз у нее, когда меняли белье в номерах, и мне, неудачливому в таких делах, прогнозируемо досталась рваная наволочка. Пройдя по коридору, я остановился у темной двери с надписью и «Дежурный» и постучал.
– Войдите! – проскрипел из-за двери неприятный женский голос.
Дежурной на вид было лет пятьдесят. Обыкновенная, замученная бытом и проблемами взрослеющих детей баба, с ниткой фальшивого жемчуга на морщинистой шее.
– Что вам? – недовольно спросила она, отрываясь от чтения женского журнала «Лиза».
– Я Воронцов, из номера 10–32. Скажите пожалуйста, я могу узнать, кто жил до меня в этом номере?
Женщина тревожно посмотрела на меня, потом устало откинулась в кресле:
– Я так и знала. Шила в мешке не утаишь. Вам кто сказал? Татьяна?
– Какая Татьяна? – я удивился, и тут же почувствовал мерзкий холодок в груди: «Вот оно… началось…»
– Горничная на этаже. Она растрепала, так?
– Да что растрепала-то? Я ничего не понимаю…
– Да про мужика этого… Мы договорились никому не говорить, чтобы клиентов не отпугивать. Но я вас в другой номер переселить не могу. Нет свободных, хоть режьте. Идите к администратору, может, он что-нибудь подберет.
– Мне не надо в другой номер! – я сказал это раздраженно, громче, чем надо: – Я просто хочу узнать, кто жил до меня в номере 10–32!
– А вы на меня не орите! – с полоборота привычно завелась дежурная: – Я с вами вежливо разговариваю, а вы сразу на крик. Взяли моду…
Она подтянула к себе толстый журнал, откинула обшарпанную обложку, поводила по серым страницам толстым пальцем с облезшим маникюром.
– Вот, нашла. Полупанов, «Мэ. Нэ.». Командировочный, из Москвы, как и вы… Ой, а он что, был ваш знакомый?
Слово «был» неприятно резануло слух. Самые мрачные предположения сбывались…
– Почему вы сказали «был»? – спросил я, в душе надеясь, что дежурная просто оговорилась.
– Так он же это… Татьяна, значит, вам не говорила… Ох, не знаю… Выпрыгнул он из окна, сердешный. Пожил с неделю, а потом посреди белого дня – раз. Закрылся в номере, и в окно и выпрыгнул. Милиция была, опрашивали нас всех. Никто к нему не заходил, он сам. Но переселить я вас не могу, идите к администратору…
– Не надо меня переселять… Я не суеверный. – я махнул рукой и пошел из кабинета дежурной. Она выбежала следом, окликнула меня:
– Так он знакомый ваш был, или родственник?
– Коллега по работе, – неожиданно для себя самого соврал я и свернул за угол. «Вот так-так. Все одно к одному…»
В номере я первым делом подошел к окну, почему-то выбрав левое, выходящее на улицу, и глянул вниз. Внизу горел фонарь, стояли несколько припаркованных к тротуару машин, туда-сюда двигались темные пятна – пешеходы.
Неведомый мне Полупанов «Мэ. Нэ.» в тот, роковой для себя день, тоже, наверное, сперва посмотрел вниз, потом открыл окно и…
Я шарахнулся от окна, лег на кровать, включил телевизор, зажег все лампы, какие только были в номере, достал купленную в тот самый, «уколотый» вечер, книгу, и попытался отвлечься чтением. Получалось плохо – какая-то занозоподобная мысль не давала покоя, постоянно отвлекая меня.
«Ты просто устал», – сказал я себе, отложил книгу, лег и закрыл глаза. Я действительно устал за этот месяц бесконечных тренировок, я просто вымотался, а завтра меня ждал последний, самый сложный экзамен – «эскорт»…
«Эскорт» – это, собственно, то, что можно назвать непосредственной работой телохранителя. Стрельба из всего, что стреляет, способность выживать самому и защищать клиента в самых немыслимых условиях, и прочее, чему учили в «Щите» – все это телохранитель должен уметь для экстренного, непредвиденного случая. А рутина, «обыденка», так сказать – это «эскорт», или, развернуто – «охрана и сопровождение клиента в общественном месте», со всеми вытекающими отсюда сложностями и трудностями.
Для проведения экзамена всю группу опять же повезли в реальные условия, в питерский Бизнес-Центр. Работников и охрану центра предупредили, где-то в толпе посетителей затерялись «террористы» и «килеры», из приглашенных специально для такого случая представителей спецслужб. В их задачу входило «ликвидировать» охраняемое лицо. «Ликвидацией» считалось любое физическое воздействие, любое прикосновение к клиенту. Экзамен начался в десять тридцать две…
Я шел левобоковым вторым, или восьмым по общей нумерации, в стандартной «восьмерке» эскорта. «Клиент», роль которого играл сам глава экзаменационной комиссии, спокойно шествовал по средине, то и дело коварно меняя маршрут, то вдруг резко останавливался – посмотреть красивый эстамп на стене, в общем, вел себя не лучшим образом.
