— Полин, ты готова поработать? — спросила она. — Нужно, чтобы ты заполнила тест. Ну, пожалуйста! — заныла подруга, увидев мое недовольное лицо. — Нам дали такое задание: провести тест и интер… тьфу, забыла слово… — она наморщила лоб и полезла в блокнот — а, вот … ин-тер-пре-тировать результаты.
Я покорно взяла блокнот и ручку. Ну и вопросы! Испытываете ли вы страх перед будущим? Есть ли у вас проблемы в выражении своих чувств? Есть ли у вас тайны от близких друзей? Я перевернула страницу — ого, восемьдесят четыре вопроса! Но тест немного отвлек меня от ожидания звонка.
Было уже почти три, а Саймон так и не позвонил. Я проставила крестики в нужных графах и Надька, шевеля губами, принялась подсчитывать результаты. Наконец, она закончила и углубилась в свои записи.
— Ну вот. Как я и думала, у тебя большие проблемы! — констатировала подруга, захлопывая блокнот. Она выпучила большие карие глаза и уставилась на меня странным, немигающим взглядом.
— Только не надо репетировать на мне взгляд великого психотерапевта! — рявкнула я.
— Лучше быть недоучившимся психотерапевтом, чем русалкой в ванне! — парировала Надька. — А ты, между прочим, находишься в состоянии — она выдержала паузу, затем выпалила — Крайнего! Психического! Напряжения!
— Тоже мне удивила! — фыркнула я. — Посмотрим, как ты останешься спокойной за неделю до родов!
Карие глаза подруги округлились еще больше, она выхватила из сумочки пачку сигарет. Потом спохватилась:
— Тьфу! Тебе же вредно! — отбросив пачку, Надька на мгновение притихла.
— Как же так? Так быстро… Это ведь … невозможно? — она робко покосилась на меня, словно боясь услышать ответ.
Неожиданно вода в джакузи забурлила: неловко дернувшись, я задела кнопку. Я приподнялась над водоворотами, не сводя с Надьки глаз. Еще неделю назад мне казалось, что можно скрыть от нее правду. Но сейчас, когда выяснилось, что ребенок вот-вот родится, я понимала, что должна что-то сказать ей. Что-то правдоподобное, что примирит ее с этой ненормальной ситуацией. Я решилась сказать то же, что мы с Саймоном сообщили отцу.
— Ты никому не расскажешь? — спросила я, напрягая голос, чтобы его не заглушил шум бурлящей воды.
Надя кивнула, заворожено глядя мне в глаза. Лицо у нее было как у ребенка, которому рассказывают страшную сказку — ему и страшно и любопытно одновременно.
— У Саймона есть проблемы. Над ним проделали эксперимент и он теперь не такой как все.
Я увидела, как потемнели ее глаза.
— Я не буду тебе объяснять, что с ним. Но беременность у меня необычная из-за этого.
— А это … Это не опасно?
— Доктор сказал, что все идет нормально…
— Тот самый доктор, который заставляет тебя сидеть в воде? — недоверчиво вскинулась она.
— Да. Тот самый. — улыбнулась я — Это очень хороший доктор и со мной все будет хорошо!
Вода наконец перестала бурлить, стало очень тихо. Помолчав, Надька спросила:
— Точно?
— Обещаю.
Я знала, что подруга так просто не отступится и мне придется рассказать ей о Грасини — приближенную к правде версию. Надя восприняла ее на редкость спокойно. Хотя удивительные таланты Грасини заинтересовали ее.
— А меня они тоже могли бы изменить, эти Грасини? — спросила она задумчиво.
— Ты и так прекрасна! — отшутилась я через силу.
Мне стало как-то нехорошо, Надькино яркое лицо расплывалось перед глазами, вода в джакузи стала казаться холодной. Я уже не могла следить за временем: циферблат казался белым пятном на голубой стене.
— Надь, сколько времени?
— Почти пять. — ответила подруга. Ее голос звучал, как будто из трубы.
Саймон до сих пор не позвонил мне. Мысль промелькнула в голове и вдруг сменилась яркой вспышкой.
— Полина! Вода! — услышала я далекий голос подруги.
Я медленно опустила отяжелевшую голову вниз и увидела, что вода в джакузи почему-то порозовела. С каждой минутой она становилась темнее. Я хотела сказать Наде, чтобы она срочно позвонила Александре, но тут тело пронзила острая боль. Как будто живот проткнули толстым металлическим прутом. Дальше время двигалось скачками. Минуты боли тянулись очень долго, прут то медленно пронзал меня, то поворачивался в теле, то начинал двигаться быстрыми рывками. Потом наступали минуты облегчения, которые пролетали молниеносно. Я видела, как Надька мечется с телефоном, потом появились Александра с Себастьяном. Прохладные пальцы врача нежно пробежались по моему телу. Прикосновение принесло секундное облегчение, которое сменилось нестерпимой болью. В какой-то момент, когда боль отпустила, меня обожгла мысль о том, что Саймона нет рядом. Шею будто охватила удавка, я задыхалась и мечтала о том, чтобы скорее снова пришла боль — только бы не думать о Саймоне!
В дверном проеме появилось перепуганное лицо Надьки, я увидела, как Александра возмущенно повернулась к ней и что-то крикнула, но не слышала звука. Надька исчезла. Невозмутимое лицо Себастьяна, склонившегося надо мной. Вода багрового цвета. Александра с каким-то свертком в руках. Наверное, это мой ребенок. Но почему такая тишина? Почему мой ребенок не кричит? Что с ним???
— Что с ним? Что с ним? Что с ним? — я обнаружила, что повторяю это вслух.
Себастьян произнес непривычно длинную для себя тираду. Александра провернулась ко мне.
— Все нормально. Это мальчик. — Она немного замялась и продолжила — Себастьян не знает, почему он не кричит. Он еще никогда не принимал ребенка, родившегося от морского. Может быть, это нормально… — она с сомнением взглянула на молчащий сверток.
Острая боль в теле отступила, я ощущала себя невесомой, как во сне. Но я не чувствовала ни радости, ни умиротворения. Себастьян подошел ко мне и легко поднял на руки. Он перенес меня в спальню. Обнимая врача за прохладную шею, я думала о том, что на его месте должен быть Саймон.
— Сколько … времени… — прохрипела я.
— Семь. — коротко бросила Александра, садясь на краешек кровати. — Посмотри, какой он хорошенький! — Она протянула мне сверток.
Я мельком взглянула на бледное личико с плотно закрытыми глазами и отодвинула его от себя.
— А где Саймон?
— Он… только не волнуйся, Жанна сейчас привезет его… — Александра отвела глаза.
— Жанна? Почему она? — прошептала я.
— Ему лучше не садиться самому за руль, он сегодня едва не утонул.
Несмотря на трагизм ситуации, я не могла не улыбнуться.
— Саймон? Утонул?
Александра озабоченно наклонилась ко мне.
— Как ты себя чувствуешь, Полина?
— Хорошо! — прохрипела я. — Достаточно хорошо, чтобы понимать, что морской не может утонуть…
