- А теперь, - с нетерпением сказал Джон, - выверни карман, и давайте посмотрим, какие драгоценности ты взяла с собой. Если ты отобрала правильно, мы все трое проживем до конца наших дней безбедно.
Кисмин послушно сунула руку в карман и выбросила на скатерть две пригоршни сверкающих камешков.
- Недурно! - восторженно воскликнул Джон. - Они не очень велики, но... Стой! - Лицо его вытянулось, едва он поднес один из камней к глазам и посмотрел сквозь него на заходящее солнце. - Да это же не алмазы! Что произошло?
- Вот тебе раз! - с удивленным видом воскликнула Кисмин. - Какая я глупая!
- Да ведь это стекляшки, стразы! - продолжал Джон.
- Ну да! - Она расхохоталась. - Я выдвинула не тот ящик. Они украшали платье одной девочки, которая приезжала к Жасмин. Я уговорила ее отдать их мне в обмен на настоящие алмазы. Я до сих пор никогда не видела ничего, кроме драгоценных камней.
- И только их ты и захватила?
- Боюсь, что да. - Она задумчиво потрогала стразы. - Пожалуй, они мне нравятся больше. Мне уже как-то надоели алмазы.
- Отлично, - мрачно сказал Джон. - Придется поселиться в Гадесе. И ты до старости станешь рассказывать женщинам, которые не будут тебе верить, что ты ошиблась ящиком.
- А что плохого в Гадесе?
- Если я, в моем возрасте, явлюсь домой с женой, отец скорее всего оставит меня без единого цента - оставит с носом, как у нас там выражаются.
Жасмин подала голос.
- Я люблю стирать, - спокойно сказала она. - Я всегда сама стирала себе носовые платки. Я буду брать стирать белье и содержать вас обоих.
- А в Гадесе есть прачки? - наивно спросила Кисмин.
- Еще бы, - ответил Джон. - Как и повсюду.
- Я подумала... может быть, в Гадесе так жарко, что там ходят неодетыми...
Джон засмеялся.
- Попробуй пройдись в таком виде! - предложил он. - Не успеешь показаться, как тебя выгонят из города.
- А папа тоже будет там? - спросила она.
Джон с удивлением на нее посмотрел.
- Твой отец мертв, - ответил он хмуро. - Что ему делать в Гадесе? Ты спутала его с другим местом, которое давным-давно не существует.
После ужина они сложили скатерть и расстелили одеяла, готовясь спать.
- Все как сон, - вздохнула Кисмин, глядя вверх на звезды. - Как странно находиться здесь в одном-единственном платье! Прямо под звездами, продолжала она. - Я раньше не замечала звезд. Я считала их большущими алмазами, которые кому-то принадлежат. А теперь они меня пугают. Мне сейчас кажется, будто все прежнее было сном - вся моя юность.
- Это и был сон, - спокойно сказал Джон. - Юность всегда сон, особая форма безумия.
- В таком случае, быть безумной очень приятно!
- Говорят, - мрачно ответил Джон. - Но теперь я в этом не уверен. Во всяком случае, давай попробуем любить друг друга, хотя бы недолго, год или два. Любовь - это форма божественного опьянения, она доступна всем. В мире реальны только алмазы... алмазы да еще, быть может, ничтожный дар разочарования. Что ж, этим даром я владею и, как водится, им не воспользуюсь. - Он вздрогнул. - Подними воротник, девочка, ночь сыра, ты простудишься. Великий грех совершил тот, кто изобрел сознание. Давайте же потеряем его на несколько часов.
И, закутавшись в одеяло, он заснул.
