часто так делала, когда я была еще совсем крошкой, и не хотела засыпать.
– Мама…
Затихаю. Нет, это не может быть она. Мама давно умерла, я еще даже в школу не ходила. Я почти забыла, как она пахла и выглядела. Только образ ее помню, прозрачный и уже такой далекий.
Где же тогда я, и кто меня качает? Я ничего не понимала. Спутанное жаром сознание оказывается похожим на тягучую реку, по которой я несусь. Иногда я погружаюсь слишком глубоко, а затем снова выныриваю обратно. Мне больше не холодно, наоборот, становится тепло, и даже жарко от соприкосновения с кем-то очень горячим.
Я ощущаю знакомый аромат. Глубокий, сильный, манящий. Я его слышала уже, вот только где? Слишком близко ко мне, слишком запретно.
Щекой ощущаю гулкое сердцебиение. Размеренное, басистое, чужое. Точно не мое. У меня-то умерло сегодня сердце, рассыпалось на мелкие острые осколки. Кто же тогда касается меня? Кто перебирает мои волосы, убирая их с глаз?
В комнате царит непроглядный мрак, не светит даже свет от луны. Стоит глубокая ночь. Меня явно лихорадит, и совсем нет сил вырываться, или даже открыть глаза.
Я помню только то, как мне что-то дают выпить, после чего вскоре судороги проходят, и я, наконец, начинаю засыпать, наслаждаясь ароматом, который определенно нравится мне.
Глава 10 Дамир
Этот гребанный день мне кажется просто бесконечным. Я сижу в кресле и потягиваю коньяк, глубоко затягиваясь крепкой сигаретой, не помню какой уже по счету за сегодня. Седой туман пропитывается в каждую мою клетку, но не помогает унять усталость.
При каждом воспоминании об обнаженной девчонке, лежащей буквально за стеной, у меня колом встает член. Не помню, когда последний раз меня так пронимало. До мозга костей хочу ее всю и по-разному. Максимально грязно и пошло лакомиться ею.
Я закрываю куклу на замок скорее от самого себя, нежели от нее, да и не сбежит она никуда. Когда выходил, уже практически отключалась. Хотя кого я обманываю, меня этот хилый замок только раззадорил. Ощущение того, что уже сейчас я могу вернуться и разложить эту малышку на диване, приятно согревает душу. Я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не вернуться к ней, и не трахнуть ее снова.
Эта девочка с каштановыми волосами, и глазами цвета моря беспощадно манит меня к себе. Ее тело слаще любого меда, и я понимаю, что нисколько не насытился ею, только самого себя раздразнил. У меня были девственницы, но они сами прыгали ко мне в койку, и не было с ними никаких проблем. А с этой все не так вышло, вот совсем не так.
Не ожидал я, что кукла целкой окажется. Как же еще не трахнул ее еще ни один зеленый сверстник? С такой-то внешностью это просто парадокс. Когда рвал ее, ощущал поистине райское наслаждение. Такая тугая, юная, трепетная. Делить ее ни с кем не собираюсь.
Что делать дальше с куклой, еще не решил. По-хорошему бы отпустить ее, но нет, я еще слишком голоден, чтобы так просто вернуть девчонку.
Кажется, я вскоре, наконец, отключился, но из пьяного полудрема меня выдергивает какое-то едва уловимое пищание. Улыбаюсь. Не спит малышка, меня ждет. Видать не умаялась за сегодня, еще хочет. Потерпи девочка, я уже иду.
Выхожу из кабинета, и направляюсь к Стасе. Хм, странное имя, не звонкое, не примечательное, но уже успело забетонироваться у меня в мозгу. Достаю ключ из кармана, и открываю двери. Оглядываю комнату. Вокруг царила тьма, едва заметны очертания предметов. Вполне привычно для меня, нравиться даже. Я вообще ненавижу включать свет, привычка уже.
Вплотную подхожу к кукле. Чего она пищит тут. Неужели еще хочет, так мы это быстро поправим. Прислушиваюсь. Нет, она просто беспокойно спит, все бормочет тихо чего-то. Стоп. Что за бред она несет? Прикасаюсь рукой ко лбу. Горит вся. Испарина вон уже выступила, футболка тоже вся мокрая. Сука! Ну нахрена оно мне надо?
Быстро стягиваю футболку с малышки, придерживая ее за спину и надеваю новую. Случайно задеваю рукой ее голый сосок, и всего аж перетряхивает от возбуждения. Хоть ее грудь и небольшая, но очень аппетитная. Возбуждение накрывает с новой силой, и я едва ли сдерживаюсь, чтобы не послать все к черту, и не взять ее прямо сейчас.
В голове роятся дурные мысли. Кукла заболела, у нее жар. А если не дотянет до утра, что мне делать потом с ней? Приволок головняк себе, блядь! Роюсь в аптечке, и наконец, откапываю сильное жаропонижающее. Даю выпить его девчонке. Она с трудом, но все же выпивает, жадно глотая воду. Лекарь блин. Смешно от самого себя.
Минуты тянутся слишком долго, но Стася продолжает вздрагивать. Не пойму нихрена, она то ли во сне еще, то ли просто бредит, все маму зовет. Ребенок, ей богу. И нахрена я вообще к ней полез, уже жалею даже, ведь силой никого еще не брал, бабы всегда сами с радостью ноги расставляли. Насильников на дух не переношу, а теперь можно сказать, тоже в их ряды записался.
Черт попутал ее за шлюху воспринять. Понятно, что она бояться теперь меня будет, а отмотать все назад уже не получиться. Не выйдет, как ни крути.
– Так, а ну иди сюда.
Беру девочку на руки, прижимаю к себе. Не знаю, зачем так делаю. Она кажется невесомой, не кормят ее что-ли совсем? Как дикий звереныш, кукла вся зажата, точно комок нервов, вздрагивает все время. Пальчиками своими крепко сжала мою футболку, носом прислонилась к груди. Глаза закрыты, ресницами этими закрученными обрамлены. Губы ее пухлые, красные от температуры, такие манящие. Отвожу взгляд в сторону, от греха подальше. Сейчас все равно толку от нее не будет.
Начинаю расхаживать с куклой на руках по комнате, покачивая ее в такт своим движениям. Ее глаза плотно закрыты, поэтому она не тряслась от меня, а наоборот, даже прижималась и сопела мне грудь. Это оказывается чертовски приятно, вот так просто прижимать ее к себе, вдыхать запах волос и наслаждаться близостью, пусть даже такой призрачной.
Не поверил бы никто, если бы узнал, что Дамир Северов расхаживает тут с девчонкой на руках, пытаясь даже лечить ее, но да, сейчас мне это определенно нравилось.
Минут через 15 девочка затихает. Ее дыхание становится тихим и размеренным. Жар спал, она крепко уснула, расслабилась в моих руках. Укладываю ее на диван, из своей комнаты тяну большое одеяло. Знаю, дебил, что не
