короткие взгляды на меня. Точно звереныш, боится смотреть прямо. Ну же девочка, шевели мозгами. Наконец, принимает правильное решение. Поджимает свои пухлые губы, и трясущимися руками медленно разворачивает на себе полотенце.
– Хорошая девочка, а теперь не двигайся.
Ладонью притрагиваюсь к ее коже. Какой контраст. На моем фоне она выглядит белоснежкой. Нежная, ранимая, нетронутая. Была. Сжимаю челюсти.
Начиная с пальцев ног, прохожусь руками к коленям, ощупывая ее на предмет переломов или вывихов. Медленно поднимаюсь выше, но как только приближаюсь к бедрам, малышка начинает дрожать, закрывает глаза. Хмуриться, и отворачивается от меня. Чертыхаюсь про себя. Боится.
Пропускаю зону промежности, и перехожу к ребрам, стараясь не задеть грудь, а то член уже и так колом стоит. Не надо ей этого видеть, пока. Грубо прощупываю каждое ребро. Прохожусь по выпирающим позвонкам. Нет, вроде ничего не сломано. Только ссадины везде, много ссадин, особенно на шее и руках. Есть ушибы, одна гематома и синяк на скуле.
Взгляд невольно падает на ее промежность. Аккуратная, розовая кожа, и такая сладкая, что я еле сдерживаюсь, чтобы снова не наброситься на нее. Сука! В голове крутился вопрос, который надо задать, и лучше сделать это сейчас.
– Стася, болит «там» что-нибудь? Кровит?
Киваю на ее промежность. Это уж я постарался, но черт, повторил бы снова, даже не задумываясь. В ответ уж слишком резкое, но молчаливое качание головой: «нет».
Молись, чтобы и правда не было разрывов, не то тебе уж точно не до смеха будет.
Поднимаюсь, беру со стола пузырек с заживляющей мазью, и быстро обрабатываю ее ссадины. Царапины на коленках смазываю йодом. При каждом моем прикосновении девушка вздрагивает. От боли ли одной только? Не думаю.
Бросаю на диван свою чистую одежду.
– Надень это, и давай, набоковую. Завтра поговорим.
На деле уже два часа ночи, скоро вставать надо, а я не спал больше трех суток. Новая сделка вылилась в криминальную сходку, пора с этим завязывать.
Увидев шмотки, девчонка сразу же берет их, и поспешно натягивает на себя. И футболка и шорты оказываются ей просто огромными, но сгодиться и так. Даже это ее не портит.
Липкое чувство поселяется в груди, смотря на ее повадки и точеную фигурку. Слишком молодое тело, юное даже. Неопытна она, оказывается, совсем.
Хриплю, в горле чего-то дерет:
– Сколько тебе лет, девочка?
Очень тихо, глядя куда угодно, только не на меня:
– Восемнадцать. Вчера исполнилось.
Выдыхаю. Нет, я видел, что она молодая, но не настолько же. Шестнадцать лет разницы. Приехали, блядь.
Глава 9 Стася
Этот огромный, страшный мужчина выходит из комнаты, и я слышу двойной щелчок, как от… ключа. Сволочь, он закрыл меня на замок! Мне точно не выбраться. Вот и взрослая жизнь началась, хуже быть просто не может.
Мне надо бороться, надо защищаться от этого зверя, вот только чем? Оглядываю комнату, ни ножей, ни оружия тут нет. В полутьме она кажется полупустой, словно и не живет никто уже очень давно.
Не найдя ничего лучше простой металлической ручки, крепко сжимаю ее в ладонях и подношу к груди. Вряд ли это хоть чем-то поможет мне, напади зверь снова, но так я чувствую мнимую защиту и спокойствие.
Отворачиваюсь от всего мира, и забываюсь беспокойной дремотой на все том же диване. Он кожаный, и похрустывает при каждом моем движении, но меня это сейчас волнует меньше всего. Сильная усталость и шок высосали все мои силы. У меня не осталось энергии даже на то, чтобы просить мужчину меня отпустить. Да и был ли в этом смысл? В том, что это бандит просто так меня отпустит на свободу, я сильно сомневаюсь.
Мужчина был зол, словно изголодавшийся хищник, который не насытился добычей, и явно хотел продолжения. Я это видела в его похотливых взглядах и конечно, по огромному бугру в джинсах. Молилась только об одном – чтобы Дамир не тронул меня сегодня еще раз. Второго насильного секса я точно не вынесу. Уж лучше пусть прикончит меня на месте или утопит как котенка, чтоб уж наверняка.
Я все еще не верю до конца, что все это происходит со мной, ведь я обычная девчонка, ничем не примечательная. Со мной просто не могло такого случиться. Я не заслужила такого обращения, ничем не заслужила. Обычная студентка первокурсница, будущий врач, простая девушка, которая росла без родителей и всего пыталась добиться сама.
Глаза снова становится мокрыми. Нет, я жить хочу, рано мне умирать, у меня вон, бабушка живая, ждет меня, волнуется. Да и не видела мира я еще, не жила, можно сказать. Всегда скромно, незаметно даже, словно и не было меня никогда.
Пропади я, бабушка не переживет, я это точно знаю, она сына с невесткой уже похоронила когда-то, не вынесет, если и меня не станет. Завтра все пройдет, это просто страшный сон и ничего не будет. Мне надо поспать, хоть немного.
Я ворочаюсь на этом злосчастном диване, где ОН осматривал меня. Где касался своими огромными загорелыми ручищами, проводил ими по моей израненной коже. Подонок, я никогда его не прощу за то, что он сотворил со мной.
Я не замечаю даже, как начинаю проваливаться в тревожный, беспокойный сон. Сначала мне становится холодно. В комнате явно нет нормального отопления, даже зубы стучать начинают. Тонкая хлопковая футболка и шорты, которые оказываются мне ниже колен, нисколько не согревают. Одеяла мне никто не предложил, а я побоялась мужчину о чем-то просить, и лишний раз привлекать к себе внимание. Я лучше сдохну тут от холода, чем обращусь к нему с просьбой.
Не знаю, сколько проходит времени, но я все никак не могу согреться. Ежусь от холода, обнимая себя руками. Странно, я точно чувствую, что в комнате стало теплее, но дрожь в теле не унимается. Такое бывает только тогда, когда я болею.
Совсем скоро меня буквально подкидывает от судорог, но в какой-то момент я чувствую долгожданное тепло. Жар, словно раскаленная лава, медленно расходился по всему телу, окутывая меня в свои объятия. Жутко, просто невероятно болит голова, в висках сильно пульсирует.
Перед глазами то и дело проносится сегодняшний день. Бабушка! Я же не позвонила ей сегодня, не предупредила, что не вернусь! Она ж переживает там одна, а я…Снова проваливаюсь в сон.
Не знаю, сколько я нахожусь в таком полубессознательном состоянии, но прихожу в себя от того, что меня кто-то качает на руках, крепко прижимая к горячему телу. Мама? Она
