– Кстати, а как вас зовут? По-моему, вы даже не представились. Или я настолько невнимательна?
– Израильтяне называют меня Дани, – я, не задумываясь, назвал первое пришедшее на ум распространенное имя.
– А русское имя звучит как-то иначе? – с веселым подвохом спросила она.
– Даниэль, – после небольшой заминки ответил я, – а коротко тоже Дани… Вы же знаете, с нашими именами за границей всегда выходит какая-нибудь путаница. Хотя иногда мне кажется, что это все-таки местная специфика. В Америке или в любой европейской стране почти любое русское имя имеет свой эквивалент.
– Вы много ездили?
– Да, немало…
– Вот мы и пришли, Дани-Даниэль. Что ж, расскажете о себе в следующий раз. На сегодня от этой повинности я вас освобождаю.
– Вы чересчур снисходительны ко мне. Я не только готов, но и страстно желаю нести повинность, назначенную такой симпатичной девушкой.
– Ну хорошо, даю вам шанс рассказать о себе за время, пока мы будем пить кофе. Успеете?
Пока Марина возилась на кухне, я вдыхал запахи маленькой, но очень уютной квартирки, в которой все дышало покоем.
– Вот и кофе! – Марина казалась оживленной и немного загадочной.
– Какой чудесный аромат! – Я отпивал крошечными глотками кофе из изящной чашки, обещая себе, что его знакомый вкус и связанные с ним воспоминания никогда больше не исчезнут из моей жизни.
– Вы так старательно пьете кофе, что можно даже не спрашивать, нравится ли он вам. – Марина засмеялась, и мне тоже стало легко и весело. – Теперь рассказывайте, кто вы, и зачем вдруг явились пред очи скромной девушки!
– Можно начать с последнего вопроса? – спросил я.
– В любом порядке, но чтобы получилось интересно, – ее лицо светилось приветливостью. И тут же добавила с очаровательной улыбкой: – Иначе о второй чашке даже не мечтайте.
– Но об этом я могу говорить только шепотом. – Я пересел к Марине на диван и наклонился к ее уху. – Я появился, чтобы много раз повторить, как очаровательна и красива эта девушка.
– Как все просто! – Она легонько оттолкнула меня, словно нехотя. – Вы удивляете меня, и не самым лучшим образом.
– Ты очень красива, очень. – Я взял ее за руку и посмотрел в глаза. – Рядом с тобой мне не удается быть сдержанным, извини…
Она как-то странно обмякла, легко вздохнула, словно говоря без слов: «Ну, зачем это…», но ничего не ответила. Я начал целовать ее и… чуть не умер, почувствовав ее умопомрачительную близость. Боже, как же все знакомо – запах кожи и мое любимое едва заметное родимое пятнышко на левой щеке…
А потом все закрутилось вокруг нас, и мир исчез. Остались только глаза, чтобы видеть ее, и губы, чтобы целовать, целовать, целовать… Кажется, я рычал, слышал стоны и крики. Мои, ее? И сердце болело. От любви к ней.
Наконец земное пространство вновь обрело привычные очертания, и стало возможным дышать и жить дальше. Я молча лежал рядом и смотрел на нее. Не открывая глаз, она одними губами что-то проговорила. Я нагнулся к маленькому уху, прошептав:
– Я тебя не слышу.
– Вот и хорошо; я сказала лишнее…
– Не для моих ушей?
– Не для твоих ушей, – невыразительно повторила она, словно эхо.
– Я должен знать. Ответь, пожалуйста, или мне придется мучить тебя вопросами.
– Скажи мне…
– Что?
Она замолчала, закусив губу.
– Спрашивай, я отвечу на любой вопрос…
Марина повернулась на бок и придвинулась поближе, внимательно и напряженно вглядываясь в мои глаза.
– Пообещай, что не удивишься моему вопросу…
– Обещаю. Если хочешь, клянусь.
– Скажи, ты… – после короткой, но давшейся ей с заметным трудом паузы она набрала воздуха и выпалила залпом: – имя Леонид тебе что-нибудь говорит?
Я нахмурился, глядя в сторону.
– Не молчи, ответь мне, не молчи, пожалуйста…
– Я сейчас уйду, – я приподнялся и сел. – Еще несколько минут, хорошо?
Марина встала, накинула халатик и подошла к окну. Лицо ее стало болезненно печальным. Она плакала. Я почувствовал, что сам вот-вот заплачу вместе с ней. Подойдя к любимой вплотную, я обнял ее за плечи, развернул к себе и тихо сказал:
– Мне запрещено говорить правду, но…
– Что? Что?!. – В ее глазах плескалось смятение.
– Вспомни, – я сглотнул и продолжил после секундной паузы, – квартира в Москве, ты в моих руках…
Не успел я договорить, как она всплеснула руками, словно пытаясь отогнать наваждение, и без чувств упала мне на грудь.
…Через четверть часа я сидел рядом со съежившейся, дрожащей от озноба Мариной, гладил ее бледное лицо и поил горячим чаем.
– Неужели это ты? – еле слышно спрашивала она раз за разом. – Нет, не говори ничего, я боюсь, что это окажется сном. Ты не похож…
– Тебе трудно поверить, что это не сон?
– Но где ты был так долго? Развлекался с другими женщинами?
– Ты же знаешь, что нет.
– Какой ты, оказывается, жестокий! Разве можно было так долго мучить меня?
– Я не должен был признаваться. Теперь моя дальнейшая судьба под большим вопросом.
– Ты пожертвовал своей карьерой ради меня?
– Можно сказать, да. Но не только это. Я и тебя могу подставить под угрозу.
– Я тебя люблю. Всегда любила и буду любить всю жизнь. Мне все равно, что будет. Без тебя я не смогу…
До самого рассвета в квартире горел слабый свет. Мы заново узнавали друг друга, не уставая раз за разом повторять: «Неужели мы снова вместе?»
И потом Марина все плакала, а слезы не кончались, и она вытирала нос и глаза моей ладонью, а я благодарно целовал ее руки. Уже под утро, когда в голове стучала одна-единственная мысль: «Как я не умер без нее? Как я вообще мог жить без нее?» – я вдруг понял, что прямо сейчас сойду с ума или сдохну, если не расскажу ей все… или почти все, что со мной было в эти годы.
– Почему ты до сих пор учишься? – спросил я.
– Служила в армии, заканчивала первую ступень в университете. Отец уехал, и я пошла работать, в основном чтобы не маяться от скуки. Потом решила продолжить учебу, закончила магистратуру. Теперь учусь на третьей ступени. А что?
– Понимаешь, у тебя была такая понятная, такая человеческая жизнь. А у меня… Даже не знаю, с чего начать… Пожалуй, вот с чего… с первого задания в Израиле.
Глава 3
Тель-Авив. Явочная квартира Моссада
12 марта 1991 года, 10:00
Все началось осенью 1990 года, когда меня послали в Израиль, снабдив нарочито хилой легендой мелкого бизнесмена, якобы желавшего наладить контакты с местными турагентствами. А истинные цели командировки, как я позднее догадался, заключались вот в чем: выйти на Моссад и, раскрыв карты, попробовать провести совместную операцию по поиску и вывозу досье шпионской сети военного времени. Сами бумаги попали в Израиль из западноукраинского Львова. Также нужно было задержать и депортировать в СССР особо опасного преступника, сбежавшего в Тель-Авив с этими документами.
Постепенно я пришел к выводу, что московскому начальству не нужно, чтобы я выполнил задание, с которым меня сюда послали. Велась какая-то абсолютно непонятная игра, где мне была уготована роль, о которой я не знал. А самое неприятное – не понимал. И тогда, на свой страх и риск, я начал искать выход на Израильскую службу безопасности. Я почему-то считал, что они помогут мне найти моего преступника. Кто ищет, тот всегда найдет – истина известная. И уже на четвертый месяц моего пребывания в стране, когда меня пригласили на вечеринку к человеку, напрямую связанному с Моссадом, я понял, что двигаюсь в правильном, точнее, нужном мне, направлении.
Через несколько дней прозвучал телефонный звонок, и меня вызвали на собеседование. В завуалированной форме мне предлагалось выяснение возможных взаимоотношений. Это означало, что на предстоящей встрече придется что-либо продать.
В небольшом, на удивление скромном номере отеля меня ждали двое. Я сразу узнал обаятельных джентльменов, которые на той самой вечеринке недельной давности усиленно старались меня развлечь, напоить и зазвать в бордель или казино. Я с трудом избавился тогда от их общества, слишком уж навязчивыми они мне показались. Сегодня же парочка выглядела совсем по-иному: ни следа легкомыслия, отвязанности – обычные «рабочие лошадки» англосаксонского типа. Одному лет сорок, другому не больше тридцати пяти. Тот, кто помоложе, представился Роном, назвав своего старшего (по званию, похоже, тоже) коллегу Марком. Он довольно прилично говорил по-русски, но не торопился задавать прямые вопросы и долго расспрашивал о процессе абсорбции и всяких житейских глупостях. Переход к делу оказался почти незаметным.
– Рон сказал, что у тебя есть нечто интересное, чем ты готов с нами поделиться.
– В принципе, интересного много.
– Так что тебе мешает беспрепятственно рассказать нам об этом?
– По стечению обстоятельств, – начал я, – мне известно об одном человеке, который вызовет у вас интерес по крайней мере в двух аспектах. Во-первых, он приехал сюда шпионить, а во-вторых, контрабандным путем умудрился провезти огромное количество ценностей на фантастическую сумму.
