Трудор сначала оторопело посмотрел на меня, но потом согласно кивнул. Его взгляд постепенно прояснился.
– Мой отец ничего не делает без веской причины, – сказал он. – Если он убежден в том, что вы можете мне помочь, то он прислал вас не из-за каких-то старческих прихотей.
Он последовал моему совету и глубоко вздохнул, пристально глядя на меня. У него были темно-голубые выразительные глаза, которые могли легко свести с ума женщину. Но сейчас молодой человек выглядел беспомощным и подавленным.
– В ту ночь мне приснился дурной сон, – начал он свой рассказ. – Если бы не он, то, возможно, исчезновение Роз я бы обнаружил только утром. Но сон оказался настолько ужасным, что я проснулся с криком, весь в поту.
Норман мрачно покачал головой.
– Я был напуган и когда обнаружил, что Роз нет в постели, то почему-то сразу понял, что произошло что-то страшное.
Он сложил вместе руки и нервно хрустнул костяшками пальцев.
– Я вскочил с кровати и начал разыскивать Роз. Но в замке ее не оказалось. А когда я вернулся в нашу спальню, то подошел к окну и стал вглядываться в темноту. Не знаю, что я ожидал там увидеть. Ночи на побережье в это время года обычно непроглядные, облака закрывают луну и звезды. Да и в округе нет ни единого уличного фонаря. Но в тот момент, когда я стоял у окна и всматривался вдаль, облака неожиданно расступились, и серебристый свет луны ненадолго осветил побережье.
Норман всхлипнул и постарался сдержать слезы.
– И тут я увидел ее, – продолжил он дрожащим голосом и уставился на свои сложенные руки, которые он наконец оставил в покое.
– Она была в одной лишь ночной рубашке. Дувший с моря холодный ветер трепал ее черные волосы.
Парень замолчал. Слезы заблестели в его глазах.
– Конечно же, я бросился к Роз. Она шла прямиком к обрыву. Это выглядело так, словно она лунатик. Ее движения были на удивление уверенными и спокойными, хотя дул сильный ветер, и она шла босиком по острым камням.
Он растерянно посмотрел на свои ладони.
– Никогда в жизни я не бегал так быстро, как той ночью. На мне была только одна пижама, и я бежал босиком. Но об этом вообще не думал, потому что чувствовал, что Роз находится в большой опасности. Я проклинал эти бесчисленные ступени, которые мне пришлось преодолеть, и то, что пришлось оббегать холм с замком, чтобы добраться до побережья. Когда я уже бежал с холма к дороге, то стал выкрикивать ее имя, чтобы отвлечь. Но ветер относил в сторону звук моего голоса. Я бежал и бежал, будто речь шла о моей собственной жизни. При лунном свете я видел Роз перед собой, как размытую светлую тень, которая приближалась к обрыву.
Лицо Нормана начало вздрагивать, лежащие на столе руки тоже задрожали:
– Мне удалось буквально в последнюю секунду добраться до Роз. Она была всего в одном шаге от обрыва и, несмотря на мои отчаянные крики, так ни разу и не обернулась ко мне. Когда я добежал до нее, то схватил за плечи и повернул к себе. Было ужасно увидеть абсолютно равнодушное выражение ее лица. Она невидящим взглядом смотрела сквозь меня. Она вырвалась из моих рук и снова повернулась к обрыву.
Парень поднял руки и показал мне их внутреннюю поверхность.
– Я… я никогда в своей жизни не поднимал руку на женщину, – сказал он дрожащим голосом. – Но мне пришлось. В той ситуации я не видел никакой другой возможности привести ее в чувство. Я снова схватил ее и дал ей увесистую пощечину. После этого ее взгляд немного прояснился, а губы стали что-то шептать, будто она хотела произнести мое имя. Но не произнесла ни слова и вместо этого вцепилась мне руками в лицо. Острая боль застала меня врасплох, и я на какой-то момент ослабил хватку. Роз вырвалась и порвала при этом рукав ночной рубашки. Затем… она сделала шаг вперед. В пустоту…
Он в отчаянии опустил руки. Его плечи поникли, а взгляд снова уставился в никуда.
– Я стоял и беспомощно смотрел, как моя любимая Роз падает вниз. Ее белая ночнушка трепетала, как саван. А потом… она упала и разбилась о скалы.
Норман не выдержал. Слезы полились у него по щекам, на которых еще отчетливо виднелись следы от ногтей.
– Я не смог спасти Роз, – сказал он упавшим голосом, обращаясь к самому себе. – И заслуживаю наказания за свою слабость и неудачу.
Я сжала губы. Мне было ужасно жаль Нормана. Если то, что он рассказывает, правда, то в ту ночь ему пришлось пережить неописуемый ужас.
– В ту же ночь Норман вызвал полицию, – вмешалась Харриет, видя, что ее клиент не в состоянии говорить дальше. – Затем его взяли под стражу, поскольку полицейский врач обнаружил на теле погибшей следы насилия. Во время вскрытия под ногтями Роз были обнаружены следы кожи, принадлежавшей Норману. То есть улики, указывающие, по мнению криминалистов, на то, что пара перед смертью ссорилась.
Харриет подошла к столу:
– Особенно веским доказательством является отпечаток руки Нормана на лице Роз.
– Я ударил ее, чтобы она пришла в себя! – закричал молодой человек.
– К сожалению, этого никто не может доказать. Тот факт, что Роз расцарапала Норману лицо, является для прокуратуры явным доказательством того, что потерпевшая перед смертью защищалась. Следствие считает, что Роз сопротивлялась Норману, который якобы хотел столкнуть ее со скалы.
– А что я должен был делать? Просто так отпустить Роз и со спокойной душой смотреть, как она слепо идет навстречу гибели? Я должен был попытаться ее остановить.
Харриет смиренно пожала плечами.
– В этом случае было бы лучше, если бы вы не прикасались к девушке, – холодно произнесла она.
Норман гневно посмотрел на адвоката. Казалось, он сейчас бросится на нее и придушит. Но затем он овладел собой и, покачав головой, спокойно произнес:
– Кажется, весь мир ополчился против меня. Мало того, что я потерял любимую и стал свидетелем ее смерти, так теперь я еще и не за что проведу лучшие годы своей жизни в тюрьме.
– Суд назначит более мягкое наказание, если вы наконец-то признаете свою вину, Норман, и раскаетесь, – сказала Харриет с нажимом.
Норман решительно покачал головой.
– Ради Роз должна восторжествовать правда, – сказал он хрипло. – Даже если это будет стоить мне свободы.
* * *
Харриет Джонсон разговор показался оконченным. Стряхнув невидимую пылинку со своего безупречного костюма, она подошла к двери. Когда она заметила, что я не собираюсь вставать со стула, то повернулась ко мне.
– Идемте же, миссис Логан, – позвала она. – Мы лишь теряем здесь время!
– Я еще не закончила, – ответила я спокойно, не сводя глаз с Нормана.
– Что вы еще хотите? – вспылила адвокат. – Норман – упрямец, и вы не переубедите его изменить своего решения не признавать вину. Он будет придерживаться своей версии!
– Может, потому что она соответствует действительности? – возразила я.
– Вы сошли с ума! – закричала Харриет. – Вместо того чтобы заставить моего клиента одуматься, вы убеждаете его в том, что он прав. А его, между прочим, ждет максимальное наказание, предусмотренное за убийство!
Норман внимательно посмотрел на меня. Казалось, молодого человека смутило то, что я так отнеслась к его истории.
– Да вы еще более странная, чем я подумал вначале, – заметил он мне. – Жаль только, что ваше доверие ничем мне не поможет. Судью вы не убедите в моей невиновности.
– Расскажите мне о своем кошмаре, – невозмутимо попросила я. – Вы сказали, что из-за дурного сна вдруг почувствовали сильное беспокойство, когда выяснили, что Роз нет с вами рядом. Почему?
Норман от удивления округлил глаза.
– До сих пор никто не спрашивал меня об этом ночном кошмаре, – проговорил он.
– Что ж, видимо, настало время рассказать о нем, – сказала я и, желая подбодрить его, улыбнулась.
Молодой человек в смущении посмотрел на адвоката, потом опять на меня. По какой-то причине он стеснялся рассказывать о своем кошмарном сне. Затем он все-таки решился.
– Этот сон еще больше усугубит мое положение, – предупредил он.
Я выжидающе смотрела на отпрыска Трудоров, пока он утвердительно не кивнул.
– Хорошо, – сказал он без восторга в голосе. – Этот кошмар преследует меня уже полгода. Собственно, это не сон в прямом смысле этого слова. Это повторение одних и тех же трагических событий в Кении, которые привели к смерти женщины.
Норман косо посмотрел на Харриет:
– К сожалению, я косвенно оказался причастен к смерти этой женщины. Она покончила жизнь самоубийством после того, как я не ответил взаимностью на ее любовь.
