Сон был недолгим. С рассветом двинулись дальше, выбравшись из труднопроходимых руин на узкую тропу среди развалин. По восходу солнца да по некоторым сомнительным ориентирам Книжник прикинул, что идут они на северо-запад, хотя и довольно сложным, извилистым путем. Решив, что теперь у него есть право задавать вопросы, спросил:
— И куда мы теперь идем?
— К Бункеру, — просто сказал вест.
— Но там же Поле Смерти, ты сам говорил!
— Да.
— Это же оно убило твоих товарищей?
— Все так.
— Так чего ж мы туда вдвоем премся?! Поле нас не убьет — так сожрут те, для кого оно — дом родной! — Книжник невольно замедлил шаг, споткнулся об острый камень, зашипел от боли. — А, черт! Да погоди ж ты! Может, вначале обсудим — как действовать дальше? Надо подумать — что с этим Полем делать, если с ним вообще что-то сделать можно!
— Нет времени на раздумье, — не замедляя шага, сказал вест. — Надо идти — а там уже решать. Каждая минута приближает мой народ к гибели.
Книжник закусил губу, нахмурился. Вот она — разница между семинаристом-теоретиком и практиком-воином: сначала действовать — потом думать. Тяжело, ох, тяжело перестраивать сознание в соответствии с обстоятельствами. Неудивительно, что воинов готовят с младенчества, а таким, как он, путь в воины навсегда закрыт. С другой стороны, вон, нео — те вроде как все поголовно воины. Так они и размножаются как кошки. Впрочем, и мрут как мухи.
— А может, оно ушло уже, это Поле Смерти? — с надеждой предположил Книжник. — На то оно и Поле, чтобы переползать с места на место.
— Может, и ушло, — бесстрастно ответил Зигфрид.
— Так это меняет дело! — оживился Книжник. — Значит, ты на это и рассчитываешь?
Вест окинул взглядом семенящего рядом парня и отрезал:
— Я рассчитываю только на себя.
Прозвучало это не слишком приятно — словно вест по-прежнему ни во что не ставил своего нового товарища. Книжник сдержал порыв высказать обиду: следовало привыкать к высокомерности спутника — натуру его он изменить не в силах. Зато, как показала практика, можно завоевать его уважение. Но сделать это удастся только поступками.
Что и говорить, мир за стенами Кремля оказался еще суровее, чем представлялось когда-то мечтательному семинаристу. И подтверждения этому долго ждать не пришлось. Опасность дала о себе знать заранее — словно специально для того, чтобы жертвы успели осознать ужас надвигающейся смерти.
Неторопливо, с обманчивой легкостью заструился по земле туман. Тонкие пряди выползали из разломов в зданиях, словно невесомый белесый пар решил вдруг выбраться на свет из мрачных подвалов. Вест остановился как вкопанный, напряженно замер и медленно потянул из-за плеча меч. Это напряжение немедленно передалось его спутнику.
— Шамы? — тихо спросил Книжник, запуская руку в кошель, болтающийся на поясе, нащупывая холодную сталь стилов, — свое нехитрое оружие теперь он держал под рукой.
Вест не ответил — просто продолжил медленно продвигаться вперед — по щиколотку в наползающих туманных хлопьях. И безо всяких разговоров было ясно, что без шамов тут вряд ли обошлось — способность насылать искусственный туман водилась только за ними.
— Спиной к спине! — резко приказал Зигфрид.
Книжник подчинился. Теперь он пятился, прикрывая спину воину. Осторожно, чтобы, не уколоться самому, вытащил стилосы, распределил по три штуки в руку, сжал металл скользкими от пота пальцами. Оставалось ждать. Только непонятно — чего именно. Меж тем туман становился все гуще, струясь уже на уровне колена. Вокруг же, на расстоянии десяти шагов, выросла настоящая стена белесой пелены. И там, в этой пелене, медленно проявились зловещие, уродливые тени.
Одна из теней вдруг обрела четкость очертаний — и из серой мглы показалась рослая фигура. Это был нео, только вел он себя необычно для этого вида мутантов — слишком величественно, сдержанно что ли. И это пугало куда больше, чем обычная для этих тварей звериная необузданность.
— Чего тебе надо? — сквозь зубы произнес вест. Меч в его руке совершал неторопливые плавные перемещения, словно воин разминал кисть, сжимавшую рукоятку.
— Ты вырезал мой род, убил моих братьев, — резким, лающим голосом проговорил нео. — Тебе придется заплатить за это!
— Я знал, что вы, вонючие обезьяны, продаете своих дохлых сородичей за звонкую монету, — усмехнулся Зигфрид, бросая короткие взгляды по сторонам. — Я бы, может, и заплатил даже, чтоб вас меньше стало, да золото самому нужно.
— Нет, ты заплатишь жизнью! — прорычал нео. Подался вперед, в его лапе сверкнул огромный тесак, подернутый рыжей ржавчиной, но ярко сверкнувший полоской заточки.
— Слишком много разговоров для тупого мута, — заметил вест. Ловко крутанул мечом, перехватил рукоять левой рукой, вернул в правую. — Сдается, не ты со мной говоришь, а те, кто сейчас дергает за ниточки, а?
— Не ходи к Бункеру, вест! — злобно выдохнул нео. Глаза его налились кровью, выкатились, и стало казаться, что действительно — только какая-то посторонняя сила удерживает мута от мощного броска вперед.
— Вот как? — странным голосом произнес вест. — Какое вам-то до этого дело?
— Не ходи — жив будешь! — повторил нео и сделал еще один шаг вперед.
Тут же со всех сторон из сгущающегося тумана показались изломанные фигуры нео. Вели себя они не менее странно, чем первый: будто собаки, рвущиеся в драку, но сдерживаемые крепкой цепью.
— Лучше уйди с дороги, гнилое мясо! — хрипло произнес Зигфрид. — Не шути со мной, не в настроении сегодня я!
— Ты сам сделал выбор! — оскалился нео.
И тут же исчез в клубах наползающего тумана. Еще миг — и туман глухо накатился со всех сторон, и все вокруг превратилось в серо-белесую мглу.
— Наземь! — заорал вест.
Семинарист рухнул как подкошенный. И тут же над головой возникла стремительная тень, раздался свист рассекаемого воздуха, звонко пропел металл. Раздался вой, полный боли, сверху в лицо обильно плеснуло горячим и липким. Перед глазами началась безумная пляска теней. Книжник рывком перекатился на спину, судорожно выставив перед собой острия стилосов, которые казались совершенно жалкими в этом жутком танце смерти. Самое страшное — невидимый в тумане бой шел прямо над ним. Вест, которого было уже не различить в мутной мгле, явно не отходил ни на шаг, стремясь защитить товарища. Книжник безумно таращился во все стороны, примериваясь, куда бы запустить своими смертоносными иглами, — но видел лишь тени, в которых врага не отличить от единственного союзника.
Снова короткий присвист где-то над головой — и снова обильный кровавый дождь поливает одежду, руки, лицо. Что-то тяжело падает на грудь из мутного киселя тумана, и семинарист с трудом сдерживает вскрик: к его горлу тянутся скрюченные, все еще шевелящиеся пальцы отрубленной мохнатой руки.
Книжник отчаянно смахнул с себя уродливую конечность, но тут же рядом, в расползающуюся темную лужу с плеском плюхнулось что-то тяжелое, круглое, твердое. Голова. Злобная гримаса застыла на темной морде — теперь уже навсегда. Книжник не выдержал и заорал. В отчаянии, словно отмахиваясь от кошмара, швырнул оба «веера» стилосов, не разбирая, в мельтешение теней. Уже ничего не соображая, попытался подняться — но руки и колени разъезжались, скользя в теплой грязи, перемешанной с кровью. А сверху раздавались свирепые вопли, лились все новые потоки отвратительной горячей жидкости, сыпались отрубленные конечности, развороченные внутренности. Теперь к этой зловонной жиже прибавился запах блевотины: семинариста скрутило и вырвало — раз, другой, третий. Он перестал понимать, что происходит, где находится и что делать дальше. Еще немного — и этот крохотный ад окончательно лишит его человеческого облика…
Все кончилось столь же внезапно, как и началось. Туман рассеялся — растворился в воздухе, словно его и не было. Когда вернулась возможность соображать, Книжник обнаружил себя на дне неглубокого «кратера» посреди горы из изрубленных трупов. Хотя больше это углубление напоминало зловонную кровавую ванну. С трудом нашел в себе силы, чтобы, наконец, подняться.
Поискал глазами товарища. Зигфрид стоял неподалеку, склонив голову и опираясь на меч. Дышал он тяжело и часто. Но, увидев спутника, задержал на нем взгляд и покачал головой:
— Вот запомни и в следующий раз нарядись так же — нео сами разбегутся.
Книжник не оценил юмора. Перебравшись через груду тел, тупо остановился, оглядел себя. Ряса была насквозь пропитана кровью. Густые струйки сбегали по плотной ткани, и вокруг него быстро образовался зловещий бурый круг.
Зигфрид машинально провел рукой по шее и замер. С удивлением выдернул что-то из щели меж стальных пластин. Книжник обмер: это был один из брошенных им стилосов.
