«Сколько мук ожидало меня по возвращении, – писал Пушкин в том же письме от 5 апреля. – Ваше молчание, Ваша холодность, тот рассеянный и невнимательный вид, с которым встретила меня м-ль Натали… У меня не хватало мужества объясниться, – и я уехал в Петербург в полном отчаянии».
Пушкин говорит, что ему «понятна осторожность и нежная заботливость матери». Как мы видим, Наталья Ивановна сдержанно встретила его предложение, но, однако, не ответила окончательным отказом. Она колебалась. Слухи и сплетни об образе жизни Пушкина, о его картежной игре, атеистических взглядах (что, несомненно, вызывало враждебное отношение религиозной Натальи Ивановны) доходили, конечно, до нее.
Сергей Николаевич Гончаров рассказывал, что «с Натальей Ивановной у Пушкина бывали частые размолвки, потому что Пушкину случалось проговариваться о проявлениях благочестия и об императоре Александре Павловиче, а у Натальи Ивановны была особая молельня со множеством образов, и про покойного государя она выражалась не иначе как с благоговением».
В особенности, вероятно, пугала ее политическая неблагонадежность поэта: недовольство правительства его произведениями, обличавшими деспотизм и крепостничество. Не могло ее не беспокоить, конечно, и материальное положение жениха: он был беден. Прекрасно понимая, как необыкновенно красива Натали, мать, вероятно, считала, что ее младшая дочь может сделать блестящую партию, выйти замуж за богатого человека. Подобный брак мог бы поправить дела Гончаровых.
Эти причины, мы полагаем, и послужили основанием для холодного приема поэта по возвращении с Кавказа. А Натали? Чем объяснить ее «рассеянность и безразличие»? Думаем, что ее поведение диктовалось матерью, запретившей ей подавать надежду Пушкину.
Но весной 1830 года он неожиданно получает через знакомого, приехавшего из Москвы, привет от Гончаровых. Увидев в этом завуалированное приглашение вернуться, поэт, как на крыльях, полетел в Москву. В начале апреля он сделал предложение вторично, и на этот раз оно было принято.
В одной из черновых тетрадей Пушкина есть отрывок без заглавия, только с надписью сверху: «с французского». Все исследователи сходятся на том, что отрывок автобиографичен, и с этим можно согласиться. Не желая доверять свои чувства постороннему, Пушкин написал «с французского» и заменил имя любимой девушки.
«Участь моя решена. Я женюсь. Та, которую любил я целые два года, которую везде первую отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством, боже мой – она… почти моя. Ожидание решительного ответа было самым болезненным чувством жизни моей… Если мне откажут, думал я, поеду в чужие края, – и уже воображал себя на пироскафе[15]…
В эту минуту подали мне записку: ответ на мое письмо. Отец невесты моей ласково звал меня к себе… Нет сомнения, предложение мое принято. Надинька, мой ангел, – она моя!.. Все печальные сомнения исчезли перед этой райской мыслью. Бросаюсь в карету, скачу – вот их дом… Отец и мать сидели в гостиной. Первый встретил меня с отверстными объятиями. Он вынул из кармана платок, он хотел заплакать, но не мог и решился высморкаться. У матери глаза были красны. Позвали Надиньку – она вошла бледная, неловкая. Отец вышел и вынес образа… Нас благословили».
Почему такая перемена, почему Наталья Ивановна, наконец, решилась дать согласие на этот брак? Полагаем, что во время отсутствия Пушкина Наталья Николаевна сумела побороть сопротивление матери и, если судить по приведенному отрывку «Участь моя решена», при содействии Николая Афанасьевича. Безграничная любовь Александра Сергеевича к его дочери тронула отцовское сердце, понял он, что и она полюбила поэта, и сделал все возможное, чтобы убедить Наталью Ивановну не мешать их счастью.
Знакомая Гончаровых Н. П. Озерова писала: «Утверждают, что Гончарова-мать сильно противилась браку своей дочери, но что молодая девушка ее склонила. Она кажется очень увлеченной своим женихом».
Пушкину в период сватовства казалось, что он, «потомок негров безобразный», как говорил он о себе, не может понравиться молодой девушке. Его мучили сомнения: будет ли с ним счастлива юная красавица, не пожалеет ли она когда-нибудь, что вышла за него замуж, не сделала ли бы лучшей партии.
Мнения современников о внешности Пушкина противоречивы. Они зависят от личности говорящего, от его отношения к поэту. Черты лица Пушкина не были красивыми в общепринятом смысле, но необыкновенная одухотворенность лица и сильные чувства, переживаемые им, делали его прекрасным. Особенно хороши были, по словам его родственника М. В. Юзефовича, глаза поэта – великолепные, большие, ясные, «в которых, казалось, отражалось все прекрасное в природе». Ослепительная белозубая улыбка и вьющиеся каштановые волосы дополняли его привлекательную внешность. Когда Пушкин хотел понравиться женщине, он был обаятелен. И мы знаем, как много женщин – и каких! – увлекались поэтом. Что же удивительного в том, что увлеклась им и Наташа Гончарова. И не только увлеклась, а полюбила глубоко за его прекрасную душу, за необыкновенную доброту, столь свойственную и ей самой.
Нет сомнения также, что сестры Гончаровы с восторгом читали «Евгения Онегина», стихи и прозу Пушкина, и Наташа не могла не гордиться тем, что первый поэт России именно ее выбрал себе в жены… И Наталья Николаевна отнеслась к браку со всей серьезностью. Впоследствии она писала:
«…Можно быть счастливой и не будучи замужем, конечно, но что бы ни говорили – это значило бы пройти мимо своего призвания». «…Замужество прежде всего не так легко делается, и потом – нельзя смотреть на него как на забаву и связывать его с мыслью о свободе… это серьезная обязанность и надо делать свой выбор в высшей степени рассудительно. Союз двух сердец – это величайшее счастье на земле». И это действительно был союз двух сердец, основанный на взаимной глубокой любви.
О всех своих намерениях и поступках поэт, бывший под негласным надзором, был обязан ставить в известность Николая I и получать «всемилостивейшее» разрешение. Пушкин пишет Бенкендорфу, через которого шла его «переписка» с царем. Стремясь окончательно побороть сопротивление будущей тещи, он поставил также вопрос и о своем «сомнительном положении» по отношению к властям. Надо думать, сделал это скрепя сердце. В конце письма Пушкин запросил разрешения напечатать запрещенную в свое время Николаем I трагедию «Борис Годунов».
«…Я женюсь на м-ль Гончаровой, которую вы, вероятно, видели в Москве, – читаем мы в письме к Бенкендорфу от 16 апреля 1830 года. – Я получил ее согласие и согласие ее матери; два возражения были мне высказаны при этом: мое имущественное состояние и мое положение относительно правительства. Что касается состояния, то я мог ответить, что оно достаточно, благодаря его величеству, который дал мне возможность достойно жить своим трудом. Относительно же моего положения, я не мог скрыть, что оно ложно и сомнительно… Г-жа Гончарова боится отдать дочь за человека, который имел бы несчастье быть на дурном счету у государя… Счастье мое зависит от одного благосклонного слова того, к кому я и так уже питаю искреннюю и безграничную преданность и благодарность…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
