— С какого этажа, спрашиваю? Где ты живешь?
— Там, — мальчишка махнул рукой в угол, на толстую вентиляционную трубу, и Роман, правильно истолковав направление, уточнил:
— В соседнем доме?
Малыш кивнул и снова принялся за ноготь, и без того уже сгрызенный почти до мяса.
— А квартиру помнишь?
— Четыре.
— Замечательно! Вот и иди к себе в квартиру четыре!
— Там закрыто.
— Ну, а я-то тут при чем? — буркнул Роман, стряхивая пепел на площадку. — Черт возьми, перестань грызть ногти, когда с тобой говорят!
— Ты злой, — сказал мальчишка, не сделав попытки вынуть палец изо рта.
— Наконец-то до тебя дошло! — удовлетворенно произнес Роман и захлопнул дверь. Снял куртку, разулся, докурил сигарету в несколько затяжек и воткнул ее в пепельницу, полную вчерашних окурков. Открыл холодильник и критическим взором окинул его содержимое, пробормотав: «М-да, грустно», — после чего вернулся в коридор и остановился возле входной двери, прислушиваясь к стуку каблуков на лестнице. Он подождал, но, вопреки его надеждам, звуки шагов не замедлились на его площадке, и он не услышал ничьих голосов. С полминуты спустя сверху раздался хлопок закрывшейся двери. Роман раздраженно потер шрам на щеке и повернул ручку замка.
— Ты тут решил навеки поселиться, что ли?
Мальчишка вытянул губы трубочкой, словно собрался кого-то от души поцеловать, и отвернулся, глядя на пустую лестницу. Роман немного постоял молча, потом сказал:
— Если уж тебе охота тут сидеть — на здоровье! Но уйди с тряпки — она мокрая. И вообще лучше не сиди на полу — простудишься, ясно? — он почесал затылок. — Что у тебя с рукой? Упал?
— Валька меня толкнул, — радостно ответил мальчишка, — а потом я его толкнул, а потом пришел Русик, и я убежал. У Русика есть лазерный пистолет. А у тебя есть?
— Нет, — в этот момент Роман почему-то подумал о Лехе Минаеве и невольно усмехнулся. — И, может, оно и к лучшему… Вот что, вставай-ка. Ты знаешь, что нельзя ходить с такой дырой в руке — можно занести инфекцию, да так, что тебе потом могут запросто оттяпать руку. Вот так — бац! — и все.
«Господи, я говорю точь в точь, как моя мать! — мысленно изумленно сказал он себе. — И на кой черт мне это надо?»
— Да? — лицо мальчишки выразило недоверие, смешанное с легким испугом, и он встал, уцепившись за повисшую руку Романа, прежде чем тот успел ее отдернуть. Пальцы у него были прохладные и липкие, и с их прикосновением Роман вдруг ощутил накрывшую его с головой волну странного восторга, непередаваемого чувства уверенности, что все будет совершенно замечательно и… Но тут малыш отпустил его руку, и ощущение кончилось. Очевидно, это было всего лишь неизвестно откуда-то взявшееся умиление — и с чего бы вдруг, спрашивается?
— Ладно, — неохотно пробормотал Савицкий, — давай, мы промоем тебе руку, замажем… но ты сразу же пойдешь домой, понял?
— Ага, — малыш шмыгнул носом и шагнул в открытую дверь так простецки, что Роман невольно изумленно застыл на пороге. В нынешние времена доверчивость не была присуща даже детям.
— Слушай, малый, а тебе мать не говорила, чтобы ты не подходил к незнакомым людям? И уж тем более, не заходил к ним домой?
Мальчишка обернулся. Казалось, он искренне удивлен.
— Но я же тебя знаю. Ты — Рома, так тебя называет дядя Миша, который часто спит за площадкой. А еще тебя называют Хамло. А еще называют Му…
— Ограничимся «Ромой», — поспешно сказал Савицкий, закрывая дверь. — Клади свою тетрадь здесь и пойдем в ванную. Тебя-то как зовут?
— Денис, — сообщил мальчишка и положил тетрадь на тумбочку, еле-еле дотянувшись до края. — Лозинский.
Роман пожал плечами — фамилия ничего не могла ему сказать, поскольку он не знал ни одной фамилии здешних обитателей, кроме Мишки Желудя, и понятия не имел, кто живет в соседнем доме, да еще и в четвертой квартире. Он отвел Дениса в ванную и промыл ему ссадину, после чего отыскал в аптечке заживляющий бальзам и сделал мальчишке повязку, израсходовав весь свой более чем скудный запас бинтов. Денис, устроившийся на бортике ванны, стоически перенес процедуру и даже не поморщился, лишь то и дело принимался грызть ногти.
— Ну, вот, — сказал Роман, — потом твоя мамаша сделает лучше. Господи, ну и воняет же от тебя… Ты хоть моешься?
Мальчишка не ответил, с интересом разглядывая свою руку и болтая ногами, потом ткнул указательным пальцем в направлении правой щеки Савицкого.
— Ты был на войне?
— Нет, — Роман ссадил его с бортика ванны и вывел в коридор. — Так когда вернется твоя мамаша? Или отец?
— Только мама, — Денис подтянул грязные джинсы. — Ее зовут Оля. Это очень важно.
— Мне это совершенно неважно, — Роман вытащил из пачки сигарету, недовольно посмотрел на нее и спрятал обратно. — Так когда она придет?
— А она и не уходила, — Денис прошмыгнул в кухню и уселся на стул задом наперед, жадно оглядываясь по сторонам.
— Как не уходила? — Роман остановился перед ним, сунув руки в карманы брюк. — Ты же сказал, что у тебя закрыто.
— Ну да, — Денис потянулся к маленькому музыкальному центру, стоявшему в нише шкафа. — Можно включить?
— Нет, нельзя! — Роман перехватил его руку за запястье и легко хлопнул грязную ладошку о столешницу. — Так значит, твоя мать дома? Так чего ж ты мне голову морочишь?! Иди домой!
— Там закрыто. Дома было скучно, я вышел, а дверь захлопнулась.
— Елки, так постучи в нее! — сказал Савицкий, раздраженный бестолковостью ребенка. — Раз твоя мать дома, то она тебе откроет! Она же тебя не выгнала?
Мальчишка покрутил головой.
— Ну, так в чем дело? Или я еще и должен тебя за ручку отвести?! — вскипел Роман и все-таки закурил.
— Она и тебе не откроет, — сообщил Денис, разглядывая прозрачные дверцы посудных шкафов. — Она занята.
— И чем же таким она занята, что дверь открыть не может? — уже почти зло спросил Роман, открывая кран и подставляя стакан под струю воды.
— Она висит.
Роман вздрогнул, стукнув стаканом о край раковины, и обернулся, недоуменно глядя на мальчишку. По затылку отчего-то пробежал неприятный щекочущий холодок, и Роман невольно провел там кончиками пальцев, будто на затылке примостилось назойливое насекомое. Денис смотрел на него с откровенным интересом, точно ожидал занимательной реакции, и Роману захотелось как следует его выпороть.
— В смысле? На телефоне, что ли? Или она у тебя спортсменка? — кто-то у него в голове облегченно вздохнул — конечно, спортсменка, вот тебе и разумное объяснение — подтягивается на турнике… а ты чего подумал, Савицкий? Вот чего ты подумал? — Висит на турнике, правильно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
