человека уже ничто не может перехватить орудие смерти. Для оператора ракета уже взорвалась, ибо для скорости радара время практически не движется. Жители дома еще только будут мертвы, а для радара они уже мертвы.
Другой пример: в космических лучах, когда они достигают поверхности Земли, находятся частицы, мю-мезоны, земная жизнь которых длится всего одну миллионную секунды. Но эти частицы рождены в небе, в 30 километрах от Земли, там, где атмосфера нашей планеты приобретает некоторую плотность. Чтобы преодолеть это расстояние, отпущенного им времени, с нашей точки зрения, недостаточно. Но их время — другое. Они прожили вечность и вошли в царство времени в тот момент, когда потеряли свою энергию, достигнув земли, — еще одно свидетельство относительности наших представлений о времени.
Время едино и вечно; прошлое, настоящее и будущее — только различные аспекты длительной неизменной записи нашего существования. Для современных последователей Эйнштейна в действительности существует одно только вечное настоящее. То же самое говорили и древние мистики. Если будущее уже существует, то предвидение — это реальность. Все перипетии науки, обращенной к будущему, ориентированы на описание законов физики, биологии и психологии в четырех измерениях, то есть в вечном настоящем. Прошлое, настоящее, будущее — суть одно состояние сознания, работа мозга.
Сопоставление мнений учёных, специализирующихся в разных дисциплинах, приводит к следующему предположению: быть может, последние тайны элементарных частиц будут раскрыты нам в один прекрасный день более глубоким проникновением вглубь мозга, потому что именно мозг — завершение и венец самых сложных реакций в нашем районе Вселенной, и нет сомнения, что он содержит в себе самые глубокие законы этого района.
Мир не абсурден, и ум вовсе не неспособен его понять. Наоборот, возможно, что человеческий дух уже понял мир, но еще не знает этого.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗАГОВОР СРЕДИ БЕЛА ДНЯ
ГЛАВА 1. РОЗЕНКРЕЙЦЕРЫ И ДРУГИЕ
Один из персонажей Уэллса говорил: «Даже самые образованные люди зачастую не отдают себе отчета в той силе, которая сокрыта в научных книгах. В них чудеса, чудеса, чудеса».
Теперь же, однако, в этом отдают себе отчет даже люди с улицы — там есть чудеса, и притом пугающие. Со времен Уэллса родилось новое поколение учёных, и сила науки вышла далеко за пределы планеты, угрожая самому её существованию. Современные учёные более не считают себя лишь сторонними наблюдателями и беспристрастными исследователями, а в значительной мере принимают на себя ответственность за судьбу человечества.
Жолио-Кюри бросал бутылки с бензином в немецкие танки во время боев за освобождение Парижа. Норберт Винер гневно обличал политических деятелей: «Мы дали вам источник бесконечной силы, а вы создали Нагасаки и Хиросиму!» «Исследователь вынужден признать, что он, как и всякий смертный, не просто зритель, но и участник в великой драме бытия». — говорил Нильс Бор.
Это представители нового поколения учёных — преемники великих пионеров первой четверти нашего века: супругов Кюри, Ланжевена, Перрена, Планка, Эйнштейна и других. За столь короткий исторический период пламя гения поднялось до таких высот, каких оно не достигало со времен эллинской цивилизации.
Эти мастера мысли сражались против инертности человеческого духа. Они ожесточились в этих боях. «Истина не побеждает — просто вымирают её противники», — говорил Планк. А Эйнштейн сказал: «Я не верю в перевоспитание других. Верить нужно только в себя, даже если другие считают тебя безумцем» Вначале эти учёные чувствовали себя ответственными только перед Истиной, но вскоре политика наступила им на пятки. Сын Планка был убит гестаповцами. Эйнштейн оказался в изгнании.
Современный учёный более чем связан с миром. Он обладает огромными практическими знаниями, и вскоре будет наделен всей полнотой власти. Он — ключевой персонаж приключения, в которое втянуто человечество. Окруженный политиками, теснимый полициями и секретными службами, охраняемый военными, по завершении своей работы он имеет равные шансы получить Нобелевскую премию или быть расстрелянным. Устремляясь к вершинам научной мысли, поднимаясь на уровень планетарного, если не Космического Сознания, он с насмешкой и горечью взирает на сферу буржуазных проблем и мелочных интересов.
Материя обнаруживает сокровенные тайны энергии, открывается путь космической эволюции. Такие события, похоже, не имеют аналогов в истории. «Мы живем в момент, когда история затаила дыхание, когда настоящее отрывается от прошлого, как айсберг отквитывается от ледяных утесов и уходит в безграничный океан» — писал Артур Кларк в книге «Дети Икара». Мы живем в эпоху фантастических преобразований, ощущая себя то отсталыми людьми нового времени, то современниками будущего.
Идеи, на которых основана современная цивилизация, обветшали. В этот поистине ключевой момент нам не следует удивляться, если роль науки и миссия учёного претерпевают глубокие изменения. Каковы эти изменения? Быть может, картина из отдаленного прошлого позволит нам осветить будущее и отыскать новую отправную точку. Однажды в 1622 г. парижане обнаружили на стенах домов такое воззвание: «Мы, депутаты главной коллегии Братьев Розы и Креста, зримо и незримо пребываем в этом мире милостию Всевышнего, к которому обращается сердце Справедливых, чтобы избавить людей от пути, ведущего к гибели».
Многие сочли это розыгрышем, но сегодня мы знаем, что Общество Розы и Креста было вполне реальной силой.
Согласно преданию, адепты общества утверждали, что власть человека над природой и над самим собой может стать безграничной, что бессмертие и контроль над силами природы в его власти и что все, происходящее во Вселенной, может быть ему известно.
В этом нет ничего абсурдного, и прогресс науки уже частично осуществил эти мечты. Так что призыв 1622 г. мог бы и сегодня с тем же успехом появиться на стенах домов Парижа и на страницах газет, если бы на конгрессе «тайного общества» учёных было решено проинформировать человечество об угрожающей ему опасности и заявить о необходимости направить все усилия на поиски новых социальных и духовных перспектив. В этом смысле и патетическое заявление Эйнштейна, к высказывание Планка являются, в сущности, парафразом старинного
