– Я готова, – сказала Мала.
Уортингтон вскочил, покачнувшись, со своего недостойного сиденья. На Мале было простое голубое платье, и выглядела она потрясающе. Он ощутил дрожь желания, впился в нее глазами, но тут же, сделав усилие, взял себя в руки.
Уортингтон вынул из кармана конверт.
– Здесь деньги для Власта, держи, – сказал он. – Только, ради бога, не потеряй. Пленку и паспорт взяла?
– Да.
Она сунула конверт в сумку и направилась к выходу. Он проводил Малу взглядом, любуясь ее стройной фигурой.
– В холодильнике есть кое-что, если проголодаешься, – сказала она на прощание.
– Спасибо. И смотри, нет ли слежки.
Мала бросила на него быстрый взгляд. Она понимала, что необходимость жить бок о бок волнует его. Она была уверена, что Уортингтон сумеет сдержать свои порывы, но все-таки беспокоилась: чем раньше он исчезнет, тем лучше для них обоих. Сама она никаких чувств к нему не испытывала. Только смущение и неудобство от совместного проживания.
– Хорошо, буду поглядывать, – ответила она.
До Целетной улицы она добиралась пешком минут двадцать.
Дойдя до дома, где жил Власт, Мала вошла в парадное и начала подниматься на пятый этаж. На третьем остановилась и поглядела через окно вниз, во двор-колодец. Убедившись, что там никого нет, взбежала на пятый и позвонила.
Сначала было тихо, потом дверь отворилась. Перед ней стоял чрезвычайно толстый старик в серой фланелевой рубашке и запачканных черных вельветовых брюках. Клочья волос, торчащих из-за ушей, были совершенно седыми. Маленькие глазки, нос кнопкой и двойной подбородок делали его похожим на голливудских комиков.
– А, добро пожаловать! – приветствовал он гостью и поклонился. – Давненько не появлялась у меня в гостях такая симпатичная барышня.
Он повернулся и заковылял в сторону маленькой гостиной, серой от пыли. Там стояли два сломанных кресла и стол; на стене висел истертый ковер.
– Жена у меня умерла, – сказал старик, смахивая пыль с одного из кресел, и тут же добавил: – Какое миленькое у тебя платье. Жалко будет, если испачкается.
Он прошел, переваливаясь, в другой угол комнаты, взял газету – это была «Утренняя звезда» – и постелил ее на кресло.
– Вот так-то лучше. Теперь платье не испортишь. Садись, пожалуйста!
Мала села и сразу вытащила из сумки конверт с деньгами, кассету с пленкой и паспорт. Однако тут же замерла: она вдруг увидела, что правая рука старика забинтована.
– Вы что, поранились? – спросила Мала.
– Ничего страшного. Порезался тут. Когда доживешь до моих лет, поймешь: любой порез становится опасен. Ну а теперь скажи, пожалуйста, чем я обязан такому приятному посещению?
– Меня прислал мистер Уортингтон, – ответила Мала, пытаясь сдержать поднимающийся внутри страх; она разложила на столе все три принесенные вещи. – Он говорит, что вы все быстро сделаете.
Власт посмотрел на паспорт и покачал головой:
– Не повезло вам. Бывает, случаются неприятности… и всегда не вовремя. Но как только рука заживет, я, конечно, все сделаю, и очень быстро. – Тут его взгляд остановился на конверте. – Там что, деньги? – Власт открыл конверт и посчитал банкноты, потом кивнул с довольным видом. – Мне сразу понравился мистер Уортингтон. И я обещал ему помочь. Долго ждать не придется.
– А сколько придется? – спросила Мала, она была очень напряжена.
– Ну, пару недель… не дольше.
Мала глядела на него, чувствуя, как ее руки непроизвольно сжимаются в кулаки.
– Но это срочно! Очень срочно! Его ищут!
Власт потер щетинистый подбородок. Потом провел толстыми пальцами по волосам. Его толстое лицо помрачнело.
– Я понимаю, как это плохо. Прошу прощения… Но раньше двух недель не получится. Я сделаю все возможное, ты мне поверь.
Две недели! Две недели терпеть чужого человека у себя в комнате!
– А нельзя ли все-таки как-нибудь пораньше?
– Эту работу надо сделать безупречно. Если выйдет халтура, то, значит, я пошлю его на верную смерть. Две недели – за это время я все сделаю как надо. Не стоит рисковать.
Мала посидела еще некоторое время, не двигаясь. Ее душило отчаяние. Наконец она встала:
– Хорошо, я передам.
– Да, и скажи, что я очень извинялся. – Глаза старика с удовольствием осматривали ее ладную фигуру. – Может, чашечку чаю?
– Нет, спасибо, – ответила она уже в дверях.
Власт проводил ее взглядом, по-видимому недовольный тем, что такая привлекательная и колоритная особа навсегда уходит из его жизни. Потом запер принесенные ею вещи в ящик стола и закрыл его на ключ. Власт направился к окну и, наклонившись, поглядел вниз. Мала прошла по улице и исчезла за углом.
«Да, везет Уортингтону», – думал Власт. В этот момент ему очень хотелось бы сбросить лет сорок. Он помечтал немного о том, как эта девушка стала бы его любовницей. Потом уселся в пыльное кресло и погладил забинтованную руку: она начинала его беспокоить. Надо бы зайти в поликлинику ближе к вечеру. Надо позаботиться о руке, если он хочет сдержать слово, данное Уортингтону.
Тем временем Уортингтон, оставшись один, принялся тщательно обследовать квартиру Малы. Комната была всего одна, но немаленькая. В алькове поместился узкий диван. Имелась и миниатюрная кухонька, а также совмещенная с туалетом ванная комната. В комнате вдоль одной из стен стоял сервант. На балкончике, за французским окном, росли два каких-то больших растения в кадках. За ними виднелась беленая стена церкви. В случае опасности – если кто-то вдруг сюда явится – можно спрятаться на балконе. Тогда его не будет видно ни с улицы, ни из комнаты. Эта мысль несколько успокоила Уортингтона.
Он засунул свой чемодан под кровать и сел в кресло. В углу комнаты стояла большая, в человеческий рост, фигура вырезанного из дерева коленопреклоненного ангела. Должно быть, церковная скульптура, купленная по случаю где-нибудь в антикварной лавке хозяином квартиры. Разглядывая ангела, Уортингтон почувствовал себя несколько спокойнее. Ему нравился и размах крыльев, и благочестивое выражение лица, и простые одежды.
Пожалуй, настоящий шедевр резчика, подумал он. Такую скульптуру сразу хочется утащить к себе. Ну ничего, теперь добраться бы до Женевы и оглядеться. Если повезет, он тоже добудет себе что-нибудь такое.
Только Уортингтон задумался о деньгах и о том, как заживет, поселившись в Женеве, как вдруг услышал чьи-то шаги на лестнице. Вскочив, он выбежал на балкон и скорчился там, дрожа от страха и волнения. Пальцы нашарили рукоятку пистолета: он носил его в кобуре под левой подмышкой.
Замок щелкнул, потом все стихло. Очень осторожно Уортингтон выглянул из-за цветущего куста – и встретился глазами с Малой, которая встревоженно озиралась по сторонам.
Уортингтон вернулся в комнату.
– Ах, вот ты где, – произнесла, переводя дыхание, девушка. – А я решила, что ты ушел.
Уортингтон горько усмехнулся. Она и не пыталась скрыть разочарование.
– Нет, не ушел, но надо быть осторожным. Я услышал, как кто-то поднимается… – Он сделал паузу, а потом спросил выжидательно: – Ну так что там с паспортом? Когда будет готов?
– Власт повредил руку. Обещал сделать через две недели.
Лицо Уортингтона налилось кровью, но уже через мгновение он страшно побледнел:
– Две недели? Не может быть!
– Ну а как быть? У него рука не двигается. – Мала замолчала, а потом решительно объявила: – Тебе нельзя здесь оставаться две недели! Уходи! Я не хочу, чтобы ты тут торчал!
Уортингтон присел. Две недели! И каждый день, каждую ночь думать о том, что Маликов его выслеживает. А еще киллер, подосланный Дори. Он съежился от ужаса. Что делать? Уйти от нее? Это означает смерть.
Конец ознакомительного фрагмента.
