— Тэйса, что случилось? Ты куда собираешься?
Она подняла на меня грустный, затравленный взгляд и, всхлипнув, тихо сказала:
— Домой поеду. Директриса вчера вечером к себе вызвала. Предложила мне самой написать заявление об отчислении.
— Что?! Почему же ты вчера ничего не сказала? — возмутилась я, мгновенно разозлившись на Бредвигса. Это ведь он всё рассказал эйре Доринг, но за Тэйсу даже словечка не замолвил!
— А зачем? Что бы это изменило? — вяло пожала она плечами.
— Я сама поговорю с директрисой! — Я быстро натянула форменное платье, поправила косу и направилась к двери.
— Не надо! А то и тебе достанется! — испуганно запротестовала подруга.
— Почему не надо, ты не хочешь здесь учиться?
— Хочу, — вздохнула Тэйса с виноватым видом. — Ты же знаешь, мне больше некуда податься. Обучение оплатил ещё мой покойный отец, а тётя... мне она ничем не поможет. Да и как я ей объясню, что сама отказалась от обучения? Не рассказывать же правду. Боюсь даже представить, как она на неё отреагирует!
— Тогда не возражай. Сиди, жди и не вздумай уезжать!
Я вышла в коридор и решительно направилась на второй этаж, где находился кабинет директрисы.
Когда Бредвигс упоминал о моём сомнительном таланте оказываться ни в том месте и не в то время, он не преувеличивал. Но я не делала этого специально, просто сплетням и перепалкам в общей гостиной предпочитала прогулки по академии или по саду. Так ничто не отвлекало от своих мыслей, да и шансов случайно встретить одного профессора было больше.
Собственно, во время одной из таких прогулок я недавно услышала странный, но, несомненно, заслуживающий внимания разговор директрисы с нашим бухгалтером, о чём и собиралась напомнить эйре Доринг.
Не секрет, что академия содержалась на средства, поступающие в оплату за учёбу. Средства эти были немалые, а взамен родители и опекуны адепток рассчитывали на определённое качество проживания и обучения. Суть разговора заключалась в том, чтобы на этом самом качестве сэкономить, закупив более дешевую мебель, ткани на пошив формы и продукты для столовой, а отчётные документы подделать. Понятия не имею, о какой сумме шла речь. Вряд ли о крупной, ведь резкое ухудшение всего перечисленного сразу бы заметили, но если донести эту информацию до самых влиятельных и родовитых родителей, которые помимо оплаты за обучение дочерей, регулярно оказывают академии благотворительную помощь, они определённо не обрадуются и организуют масштабную проверку.
Именно такие доводы я привела в разговоре с эйрой Доринг, отстаивая право Тэйсы на учёбу. И даже пригрозила всё этим родителям рассказать. Судя по выражению лица директрисы, я точно нажила себе врага. Она заявила, что это просто чушь, что, разумеется, мне никто не поверит и что никакой проверки она не боится. Я стояла на своём, особый упор делая на эйра Мистража, который после помолвки с мамой фактически считался моим отчимом и тоже мог заинтересоваться нестыковкой в бухгалтерских книгах. Директриса же продолжала уверять, что я неправильно поняла услышанный разговор. Никакой вины она за собой, естественно, не признала, но заявила, что из жалости к незавидной участи бесприданницы без образования, так и быть, не станет исключать Тэйсу Дельвиг. Это прозвучало так, словно она великую милость нам оказала. Ну и ладно, главное результат!
Глава 8
Когда вышла из кабинета директрисы, меня даже потряхивало от пережитых эмоций. Под их воздействием было легко бросать обвинения ей в лицо, а вот сейчас, когда адреналин схлынул, я пребывала в некотором шоке от собственной дерзости. Подумать только, я шантажировала эйру Доринг! Даже не верится. И никто не поверит, а она мне подобной наглости, без сомнений, не простит. Ладно, сейчас важно, что Тэйса остаётся в академии, с остальным как-нибудь разберусь.
Подругу новость очень обрадовала, но из-за внеплановой задержки на зельеварение мы в итоге опоздали. В раздевалке по правилам техники безопасности натянули фартуки, перчатки, косынки, полностью убрав под них волосы, и неуверенно замерли у двери в кабинет, оборудованный под учебную лабораторию. Точнее замерла Тэйса, а я едва не налетела на неё и, оттеснив в сторону, решительно вошла в помещение. Да, профессор Бредвигс очень не любит, когда на его занятия опаздывают, но у нас была уважительная причина! А меня к тому же подгоняло желание узнать, действует ли зелье? Да, его ещё целую декаду принимать нужно, но вдруг результат уже есть?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Взгляд зельевара, которым он нас одарил, не предвещал ничего хорошего.
— Извините за опоздание, мы были у директрисы, можно войти? — выпалила я, прежде чем он успел что-нибудь съязвить, и состроила невинно-просительную гримасу. Мама перед такой обычно устоять не могла, а зельевар лишь едва заметно поморщился и небрежным жестом позволил нам занять свои места.
Сегодня мы готовили противоожоговую мазь с довольно простым составом. Процесс её изготовления не должен был вызвать трудностей, но я опять больше внимания уделяла Бредвигсу, стараясь отследить свою реакцию на него, чем работе над мазью. В результате допустила ошибку, что отразилось на конечном результате. Бредвигс не преминул отпустить колкость по поводу моей неспособности справиться с таким простым заданием и поставил самый низкий балл. Но расстроило не это, а то, что в моём отношении к нему, похоже, ничего не изменилось. Зелье не работало. По крайней мере, пока. И я решила немного увеличить вечернюю дозу.
* * *
После вынужденного перерыва в академию вернулись не все студентки. Некоторых родители предпочли забрать, посчитав, что это место перестало быть безопасным. Нильда тоже пока не вернулась. Однако её имя по-прежнему было у всех на слуху.
Я слышала его в столовой и в перерывах между занятиями, а вечером, когда вошла в нашу общую гостиную в поисках Тэйсы, застала ссору, предметом которой тоже была Нильда. Только обсуждали тут, судя по напряжённой атмосфере, не нападение на однокурсницу, а нечто совсем другое. А ещё здесь почему-то находилась её сестра — Ланта Ридвис. Злые огоньки в её красивых голубых глазах явственно свидетельствовали, что пришла она не для мирной беседы.
— Немедленно прекрати распускать эту грязную ложь! — сердито шипела Ланта, нависнув над испуганно съёжившейся Сильварой. — Нильда никогда бы так не поступила. Хватит врать или пожалеешь!
— Но я сама слышала! Сестра Эйнарса Дигардона рассказывала, что после бала в академии он нашёл в кармане записку! — нервно оправдывалась бледная Сильвара. — И там было написано, что Нильда ему изменяет!
— Чушь какая! — взвилась подруга Нильды Билада Томрак, обводя возмущённым взглядом притихших однокурсниц. — Да кто в такое поверит?!
— Вот именно! Моя сестра не способна на предательство! — продолжала горячиться Ланта. — Да она до Эйнарса вообще на парней не смотрела и сейчас кроме него никого не видит!
— Но ведь записку кто-то написал? — робко напомнила Сильвара. — Значит, этот кто-то что-то такое знает?
— Скорее, этот кто-то ей просто завидует, — возразила Билада. — Как и все вы.
— Точно, это сделал кто-то из вас! — обвиняюще заявила Ланта. — Мне самой недавно подкинули такую же мерзкую записку здесь, в академии. А Дигардону её, видимо, подбросили во время бала. И я обязательно выясню, кто это сделал!
Я вспомнила, как Ланта жгла бумагу с похожим содержанием. Видимо, об этой записке она и говорила. Обдумать пришедшую в голову мысль мне не дали, потому что рядом раздался противный голос Ленары, нагло заявившей:
— Чего там выяснять, это Биргем сделала! Недаром она на Эйнарсе во время танца прямо повисла, вот тогда и подложила записку.
Взгляды присутствующих устремились на меня. Я, чувствуя странную апатию, устало возвела глаза к потолку и напомнила:
— Вообще-то, Мистраж, с тобой он тоже танцевал, как и с любой из вас, так что шанс подложить записку был у каждой.
Ланта смотрела на меня насторожено, но без осуждения и желания немедленно засадить в дорплеоз, как Ленара.
