Совпадение, которое хотело дать мне какую-то подсказку.
Если бы у меня была другая жизнь, я бы попыталась с ним познакомиться. Будь я красивой или хоть немного интересной, я бы не стала просто шпионить за ним. Будь я той, кем хотела быть, у меня имелось бы мужество.
Но я не была той, кем хотела быть, моя смелость мертва, и Арон никогда не смотрел на меня так, чтобы мне не хотелось утонуть.
Мне оставалось только мечтать. А мечты нужно подпитывать.
Так я узнала, где он живёт. Роскошный и неприступный небоскрёб, непременно на последнем этаже. Иногда по утрам, прежде чем отправиться в офис, он выходил на пробежку в Центральный парк. Арон выглядел сексуальным даже в спортивном костюме, с надвинутым капюшоном и наушниками iPod в ушах. Интересно, какую музыку он слушал. Громкая музыка, подумала я. Тяжёлый рок. Музыка, способная отуплять мысли.
Я искала новости в интернете, набирая его имя в Google. Любовные похождения Арона были более известны, чем профессиональные достижения. У него не было недостатка в красивых женщинах. Попадались фото с актрисами и моделями, с известной писательницей, с телеведущей. Но всегда только короткие романы, временные и все они заканчивались, как костры из соломы. Не считая, конечно, отношений на одну ночь: о них в сети ничего не говорилось, но я уверена, — их было гораздо больше.
Если бы Арон однажды женился, то выбрал бы великолепную, культовую, богатую женщину, одну из тех, кто обычно сопровождает успешных мужчин. Или ему хватило бы красоты, и он наплевал бы и на культуру, и на деньги, потому как у него достаточно и того и другого. Конечно, ради красоты он не станет заключать сделку. Я уверена в этом так же, как была уверена в том, что схожу с ума, и то чувство (иногда тёмное, иногда невинное), состоящее из порывистого желания и немотивированной сладости, пожирало куски моей души.
Когда Джеймс Андерсон сделал со мной то, что он сделал, я возненавидела и Арона. Не знаю почему. Он никогда не прикасался ко мне. Он даже не знал, что в мире существует фея Джейн. И всё же мне хотелось убить их обоих.
Две недели я не ходила на работу, взяла больничный и заперлась дома. На две недели мне показалось, что я вернулась в прошлое, где меня пугал даже ветер, и тени, и звуки деревьев, качающихся в ночи.
Тогда я решила заявить на этого склизкого червяка, но лучше бы не делала этого.
Теперь я больше не увижу Арона Ричмонда, и я использую глагол «увидеть» в самом буквальном смысле.
Попрошу в клининговой компании отправить меня в какой-нибудь другой офис.
Я перестану думать о нём.
Нельзя вылечить одно зло, вылепив другое.
Глава 3
Арон
Сомнений нет, отец родился с единственной целью — доставать меня. Как только он узнал, что эта девушка, Джейн Фейри, решила отказаться от иска и уехала, сразу обрушил на меня такую лавину обвинений, что будь я менее толстокожим, мог задохнуться от чувства вины.
По его мнению, я ошибся.
Я напугал её.
Они не должны были оставлять нас наедине.
Определенно, я сделал это намеренно.
Может, я боюсь встретиться с Эмери Андерсоном?
С тем, как выгляжу, у меня имелась тысяча способов удержать её!
Всё, что от меня требовалось — посмотреть на неё так, будто она мне не противна, притвориться в человеческой причастности к её делу, пообещать, что она добьётся справедливости. И Джейн Фейри с закрытыми глазами доверила бы мне свою судьбу.
Вместо этого, я с самого начала дал ей понять, что она ужасна, и отпугнул.
К тому же я не смотрел дальновидно. Этот иск мог разорить Андерсонов. Их фирма — наш главный конкурент, а если бы нам удалось довести дело до суда, на нас бы обратили внимание. Мы бы предстали в образе хороших парней, защитников бедной девушки, которую несправедливо обидели. Андерсоны выглядели бы семьёй извращенцев.
Не знаю почему, но я не сказал этому придурку, что девушка что-то скрывает. Такое, что будь оно обнаружено, возможно, сделало бы менее очевидными как нашу победу, так и поражение Андерсонов. Возможно, Джейн уже участвовала в подобном деле? Уже пыталась одурачить папенькиного сынка ложным обвинением в изнасиловании? Или это что-то другое?
Честно говоря, я сомневаюсь, что она мне солгала. Когда Джейн подумала, что я хочу её ударить, у неё проявилась инстинктивная реакция человека, пережившего насилие. Реальное, конкретное, постоянное насилие, которое приучает бояться любого, кто приближается с минимумом ярости. Она бросила на меня испуганный взгляд, отпрянула назад, скрестила руки перед лицом, а затем опустила веки с видом отчаянной покорности, ожидая, что я сделаю что-то ужасное, от чего она не сможет защититься. Одна мысль о том, что Джейн ожидала этого от меня, да и от любого другого, вызывала у меня приступ тошноты. И я почувствовал себя мудаком за то, что сомневался, и за то, что ненавидел её только потому, что ненавижу отца и деда, а она — просто козёл отпущения.
Уверен, Джеймс Андерсон на самом деле сделал с ней то, о чём она призналась мне шёпотом. Но ещё я уверен, что Джейн Фейри хранит секреты, раскрытие которых может сделать девушку менее невинной, чем кажется.
Потому как глядя на неё видишь действительно невинный образ. Я не знаю, сколько ей лет, определённо чуть больше двадцати. Она тонкая и хрупкая, как стеклянная статуэтка. Самое абсурдное, что без этого шрама на правой щеке она была бы даже красивой. Большие тёмные глаза, пухлые губы и красивая шея.
Не знаю, почему я обратил внимание на её шею, как не понимаю, почему заметил и другие детали. Мне следовало остановиться только на уродующем её шраме. Но я обращаю внимание на всё. Всегда ищу подвох в сноске, создаю примечания, чтобы обойти правила, а красота её глаз, губ и шеи подействовала на меня как малозаметная оговорка об освобождении, вставленная в контракт висельника.
Отец убеждён: теперь Джейн обратится к другому адвокату, и это выводит его из себя. Я же уверен, — она ни к кому не обратится. Девушка поняла, что независимо от того, дойдёт ли дело до суда или закончится во внесудебном порядке, её таинственное прошлое всплывёт наружу. Чего она не хочет. Джейн хочет спрятать и похоронить, что бы это ни было.
Пусть делает, что ей заблагорассудится. Не мог же я привязать её к стулу, чтобы она не ушла. А что касается вежливости или даже «небольшого ухаживания» за ней, если воспользоваться отвратительной фразой Корнелла Ричмонда, когда он упрекал меня за то, что позволил Джейн уйти, то я не ухаживаю даже за цыпочками, с которыми трахаюсь, или богатыми клиентами. Невозможно и представить, чтобы я ухаживал за молодой девушкой ради преимущества, которое меня не волнует.
И я совсем не боюсь встретиться лицом к лицу с Эмери Андерсоном. Я только хочу, чтобы он и его семья держались от меня подальше, потому что, если столкнусь с ними снова, возможно, именно мне понадобится адвокат. В прошлом я избил его до полусмерти и чуть не убил, и хочу избежать повторения этого опыта.
***
Следующие два дня я держусь от офиса подальше. Мне не хочется ни поздравлять этого грёбаного француза, ни терпеть обвиняющие взгляды отца. Чем меньше я его вижу, тем лучше.
Свободное время я использую, чтобы пообедать с мамой в Лонг-Айленд-Сити, где она управляет художественной галереей. Не понимаю, как она умудрилась выйти замуж за своего бывшего мужа. У них абсолютно разные характеры, и не такие, что друг друга дополняют. Это был настоящий союз враждующих противоположностей. Они разошлись, когда я был ещё ребёнком; их брак развалился, не продержавшись и семи лет. Меня оставили с отцом, пока мама путешествовала по миру.
В детстве я терпеть её не мог, но не потому, что мама уехала, а потому, что не взяла меня с собой. Теперь я больше не играю роль зануды-сына, который вспоминает старые грехи. Время от времени мы встречаемся. Вместе обедаем. Мама рассказывает о последних организованных выставках и даёт советы по поводу современных работ, которые могу купить. Она знает, что я увлекаюсь абстрактными картинами и скульптурами. Я люблю искусство без чёткой формы, которое не говорит всем одно и то же, которое нельзя понять только одним способом и, конечно, не только глазами.
