Слушая доводы жены, я с грустью думал о том, что в жилах моих детей течет кровь Сеид-рзы, а дочь этого ублюдка их вскормила и теперь воспитывает...
Виктор нервно прохаживался у входа в кафе.
- Джавад Назе ногти обрезал, - сообщил он, передавая Юсифу чемодан. Теперь Эльдара стережет у дома.
Они вошли в темный зал с низким потолком, заняли дальний столик.
- Джавад совсем с ума сошел, - сказал Юсиф. - А от Эльдара что он хочет?
- Эльдар его ударил. Пришел домой, увидел, что тот сделал с Назой и у всех на глазах влепил ему пощечину.
(Отец не любил вспоминать этот эпизод своей жизни, но чувствовалось, что, даже постарев, он гордится тем, что заставил себя преодолеть страх и отстоял свое мужское достоинство.)
- Чуть не застрелил его. Если бы не мы, точно бы застрелил. Его тоже понять можно.
- Ты так считаешь?
- Конечно. Я такого на Западе насмотрелся...
Юсиф не стал спорить с Виктором; он открыл крышку чемодана, в котором уже лежали свертки, полученные от Сеид-рзы, развернул один из них и разделил на две части.
- Это отдашь Эльдару, - Юсиф придвинул Виктору половину пачки. - Может, ему лучше уехать куда-нибудь, пока вы Джавада успокоите?..
Виктор удивленно смотрел на деньги.
- Это пусть лежит у тебя для мамы, - продолжал Юсиф, разделив оставшиеся деньги пополам, - будешь давать ей понемножку. Будто я посылаю.
- А ты куда едешь?
- Я сообщу. А это тебе, - он пододвинул Виктору последние пятьдесят тысяч.
- А мне зачем?!
- На первое время. Пока на работу устроишься. Ты же, как я, без трофеев приехал.
- Какие трофеи... - махнул рукой Виктор. - Но денег не надо. У меня есть.
- Возьми, прошу тебя.
- Зачем мне столько?
- Возьми сколько хочешь.
- Да есть у меня.
- Потратишь с ребятами.
- Ну ладно. Только немного, - Виктор взял из лежащей перед ним пачки несколько бумажек.
- Ты меня не видел, - сказал Юсиф и захлопнул крышку чемодана; они встали. - Эльдар знает, где я буду. Если с Джавадом не уладится, пусть едет ко мне. И ты приезжай, если захочешь. Места всем хватит.
- Ты не пропадай, - Виктор приобнял его, - везде хорошо, но дома лучше.
- Ладно.
Юсиф проводил взглядом Виктора, не спеша пробирающегося сквозь плотную толпу гуляющих; он не знал, что это их последняя встреча...
Люди у входа в вагон выглядели солидно, как и положено тем, кто ездит в мягком вагоне с двухместными купе. Шло степенное, неторопливое прощание отъезжающих с провожающими. Юсиф отошел в сторонку и закурил. Когда невнятный гнусавый женский голос объявил отправление поезда, он предъявил проводнице один билет, а второй выбросил - подхваченная легким ветерком бумажка слетела с перрона на полотно под поезд.
- Ты что делаешь?! - возмутилась проводница, - Зачем выкинул?
- Лишний, - процедил Юсиф сквозь зубы и поднялся в вагон.
Найдя свое купе, он бросил чемодан на мягкую полку, похожую на дорогой диван, и сел в кресло, обитое зеленым бархатом. Закрыл глаза, опустил голову на руки. Поезд тронулся, медленно набирая скорость. Заходила проводница, но решила, что Юсиф спит и ушла.
Когда поезд остановился, - это была первая станция, Баладжары - Юсиф продолжал сидеть не меняя позы. Послышался голос проводницы.
- Выкинул он его, я вам говорю, своими глазами видела. Я сейчас сведение дам, что место свободное...
- Не надо давать никаких сведений, - ответил голос, который заставил Юсифа поднять голову, - место занято.
Дверь купе решительно отворилась, и в ней, как в рамке, возникла Гюля. В руках её была сумка, похожая на школьный портфель.
- Ты зачем билет выкинул? - спросила она строго. - А как командовал: это сделаешь так, это сделаешь так. - Она закрыла дверь и села на диван. - А я все сделала наоборот: с родителями попрощалась, а мужу сказала, что жить с ним не буду, потому что не люблю. Только вещи не взяла. Придется тебе купить мне все новое, если не наврал.
- Что сказал муж? - наконец заговорил Юсиф.
- Чтобы не болтала глупостей. Он даже не поверил мне.
- А как ты смогла уйти?
- Хлопнула дверью и вышла. Но на всякий случай поехала в Баладжары. Вокзал - место заметное. Ну что, ты так и будешь сидеть?
Юсиф растерянно поднялся.
- Иди сюда, - сказала Гюля. - Только вначале прикрой дверь.
Юсиф довольно долго возился с дверью; наконец сел рядом с Гюлей.
- Обними меня, - попросила она.
Юсиф прижал её к себе.
- Что с нами будет? - тихо спросила Гюля. - Я так боюсь.
- Все будет хорошо, - уверенно ответил Юсиф, - теперь все будет хорошо, раз мы вместе.
Ночью он старался не уснуть, чтобы не испугать её своими криками. Устав от его ласк, она положила голову ему на колени и уснула, а он, не шелохнувшись, просидел так до утра. Парабеллум, завернутый в полотенце, лежал на столе.
Они вышли из вагона последними. На привокзальной площади, как и три дня назад толпились женщины и старики с предложениями принять квартирантов.
- Ты правда купил дом? - спросила Гюля.
- Да, - Юсиф направился к крытой брезентом повозке, в которую была запряжена лошадь; мужчина в шляпе грузил какие-то коробки. Юсиф поинтересовался, не в сторону ли Солнечной улицы он едет.
- А тебе-то что? - покосился на них мужчина.
- Подбросил бы по дороге.
- Сколько дашь?
- Сколько захочешь.
- Садитесь.
Они забрались в повозку, и лошадь повезла их по Кисловодску.
- Мы в сторону парка едем, - сказала Гюля.
- А дом недалеко от него.
- Правда? - обрадовалась Гюля.
- И "Храм воздуха" близко. Помнишь, ты мне рассказывала про него?
- Конечно, помню. А откуда у тебя все-таки деньги?
- Потом скажу.
- А много?
- Много.
- Ограбил кого-то? - Не дождавшись ответа, она покачала головой: - Нет, я все-таки сумасшедшая! Куда я еду? С кем еду?
- Жалеешь? - спросил Юсиф.
- Конечно, жалею. И что я в тебе нашла, понять не могу. Некрасивый, малообразованный, хулиган. А теперь ещё и грабитель, оказывается. А наган зачем тебе?
- На всякий случай.
- Как устроимся, выбросишь его.
- Слушаюсь.
- И чтобы я больше от тебя не слышала: убью, зарежу. Все! Война закончена! Баку забыт! Начинаем новую жизнь. Договорились?
- Договорились.
- В Пятигорске есть иняз, устроимся на заочный. И будем вместе учиться...
Оставив Юсифа и Гюлю у калитки, повозка поехала дальше по булыжной мостовой; извозчик, довольный щедростью Юсифа, лихо покрикивал на лошадь, на его взгляд недостаточно резво преодолевающую подъем.
По тенистой сливовой аллее навстречу им к калитке подошла хозяйка дома.
- Вот, мы приехали, как обещал, - сказал Юсиф. - Это моя жена.
- Очень приятно. А где товарищ ваш?
- Он потом приедет.
Хозяйка взяла у Гюли одну сумку и повела их в дом.
- Я вам сейчас все покажу, - сказала хозяйка, она обращалась к Гюле, - две комнаты у нас внизу, две наверху, кухня, душ во дворе и туалет там же.
Юсиф открыл чемоданчик.
- Вот деньги.
- Это не мне, - испуганно замахала руками хозяйка. - О деньгах с Эдиком говорите. И насчет оформления тоже.
- А кто он вам? - поинтересовался Юсиф.
- Товарищ сына. Вы не беспокойтесь, он сразу документы оформит, его здесь все знают.
- Я не беспокоюсь.
Они прошли в спальню, здесь было темно из-за закрытых ставень.
- Можете располагаться, - сказала хозяйка. - Я у подруги буду ночевать. В шкафу чистое белье.
- Нам надо купить кое-что, - напомнила Юсифу Гюля, когда хозяйка ушла.
- Может, сперва позавтракаем?
Они выпили чай с медом, съели по бутерброду с маслом и сыром и отправились по магазинам. Прогулка по Кисловодску доставила Гюле удовольствие: она то и дело вспоминала места, где была в детстве с родителями.
- Обязательно сфотографируемся у Стеклянной струи, - сказала она Юсифу. У меня есть карточка с мамой и сестрой. Перед самой войной...
- Сколько тебе было?
- Пятнадцать, наверное. Или шестнадцать... - Она примеряла платье, разговор происходил в магазине. - По-моему, ничего. Как ты считаешь?
- Мне нравится.
Купив платье и еще много всего, что казалось Гюле необходимым для жизни на новом месте, они отправились домой; Юсиф тащил две большие сумки, набитые до верху покупками.
Гюля ещё раз прошлась по комнатам, подошла к окну, выходящему в сад.
- Я поверить не могу, - она обернулась к Юсифу, который удобно расположился на диване. - Неужели это наш дом, наш сад. И мы будем здесь жить одни. И никто нам не будет мешать.
- Пусть только попробуют, - улыбнулся Юсиф.
- Уже идут, - сказала Гюля.
- Кто?
- Хозяйка с каким-то мужчиной.
- Это Эдик, - Юсиф подошел к окну. - Фотограф.
Эдик, войдя в комнату, вытащил из кармана паспорт и вопросительно посмотрел на Юсифа.
Юсиф кивком показал на деньги - они лежали на столе и были завернуты всё в ту же газету.
- Двести десять тысяч, как договорились.
Эдик взял деньги, подержал в руке, как бы взвешивая, и протянул хозяйке.
- Тетя Клава, сама посчитай.
Та отступила на шаг в испуге.
- Что ты! Что ты! Такие деньги! Сам считай.
