Песнь барда
I
Я долго был в чужой стране,Дружин Днепра седой певец,И вдруг пришло на мысли мнеК ним возвратиться наконец.Пришел — с гуслями за спиной —Былую песню заиграл…Напрасно! — князь земли роднойПриказу ханскому внимал…
II
В пустыни, где являлся враг,Понес я старую главу,И попирал мой каждый шагОкровавленную траву.Сходились к брошенным костямТолпы зверей и птиц лесных,Затем что больше было тамЧисло убитых, чем живых.
III
Кто мог бы песню спеть одну?Отчаянным движеньем рукЗадев дрожащую струну,Случалось, исторгал я звук;Но умирал так скоро он!И если б слышал сын цепей,То гибнущей свободы стонНе тронул бы его ушей.
IV
Вдруг кто-то у меня спросил:«Зачем я часто слезы лью,Где человек так вольно жил?О ком бренчу, о ком пою?»Пронзила эта речь меня —Надежд пропал последний рой;На землю гусли бросил яИ молча раздавил ногой.
10 июля. (1830)
Опять вы, гордые, восстали[55]За независимость страны,И снова перед вами палиСамодержавия сыны,И снова знамя вольности кровавойЯвилося, победы мрачный знак,Оно любимо было прежде славой:Суворов был его сильнейший враг.
К Су<шковой>
Вблизи тебя до этих пор[56]Я не слыхал в груди огня.Встречал ли твой прелестный взор —Не билось сердце у меня.
И что ж? — разлуки первый звукМеня заставил трепетать;Нет, нет, он не предвестник мук;Я не люблю — зачем скрывать!
Однако же хоть день, хоть часЕще желал бы здесь пробыть,Чтоб блеском этих чудных глазДуши тревоги усмирить.
Евдокия Петровна Сушкова-Ростопчина
Благодарю!
Благодарю!.. вчера мое признанье[57]И стих мой ты без смеха приняла;Хоть ты страстей моих не поняла,Но за твое притворное вниманьеБлагодарю!
В другом краю ты некогда пленяла,Твой чудный взор и острота речейОстанутся навек в душе моей,Но не хочу, чтобы ты мне сказала:Благодарю!
Я б не желал умножить в цвете жизниПечальную толпу твоих рабовИ от тебя услышать, вместо словЯзвительной, жестокой укоризны:Благодарю!
О, пусть холодность мне твой взор укажет,Пусть он убьет надежды и мечтыИ все, что в сердце возродила ты;Душа моя тебе тогда лишь скажет:Благодарю!
Нищий
У врат обители святой[58]Стоял просящий подаянья,Бедняк иссохший, чуть живойОт глада, жажды и страданья.
Куска лишь хлеба он просил,И взор являл живую муку,И кто-то камень положилВ его протянутую руку.
Так я молил твоей любвиС слезами горькими, с тоскою;Так чувства лучшие моиОбмануты навек тобою!
К…
Не говори: я трус, глупец!..О! если так меня терзалоСей жизни мрачное начало,Какой же должен быть конец?.
Чума в Саратове
Чума явилась в наш предел;[59]Хоть страхом сердце стеснено,Из миллиона мертвых телМне будет дорого одно.Его земле не отдадут,И крест его не осенит;И пламень, где его сожгут,Навек мне сердце охладит.Никто не прикоснется к ней,Чтоб облегчить последний миг;Уста, волшебницы очей,Не приманят к себе других;Лобзая их, я б был счастлив,Когда б в себя яд смерти впил,Затем что, сластость их испив,Я деву некогда забыл.Плачь! плачь! Израиля народ,Ты потерял звезду свою;Она вторично не взойдет —И будет мрак в земном краю;По крайней мере есть один,Который все с ней потерял;Без дум, без чувств среди долинОн тень следов ее искал!..
30 июля. — (Париж). 1830 года
Ты мог быть лучшим королем,[60]Ты не хотел. — Ты полагалНарод унизить под ярмом.Но ты французов не узнал!Есть суд земной и для царей.Провозгласил он твой конец;С дрожащей головы твоейТы в бегстве уронил венец.
И загорелся страшный бой;И знамя вольности, как дух,Идет пред гордою толпой.И звук один наполнил слух;И брызнула в Париже кровь.О! чем заплотишь ты, тиран,За эту праведную кровь,За кровь людей, за кровь граждан,
Когда последняя трубаРазрежет звуком синий свод;Когда откроются гробаИ прах свой прежний вид возьмет;Когда появятся весыИ их подымет судия…Не встанут у тебя власы?Не задрожит рука твоя?..
Глупец! что будешь ты в тот день,Коль ныне стыд уж над тобой?Предмет насмешек ада, тень,Призрак, обманутый судьбой!Бессмертной раною убит,Ты обернешь молящий взгляд,И строй кровавый закричит:Он виноват! он виноват!
Стансы
I
Взгляни, как мой спокоен взор,[61]Хотя звезда судьбы моейПомеркнула с давнишних порИ с нею думы светлых дней.Слеза, которая не разРвалась блеснуть перед тобой,Уж не придет, как этот час,На смех подосланный судьбой.
II
Смеялась надо мною ты,И я презреньем отвечал —С тех пор сердечной пустотыЯ уж ничем не заменял.Ничто не сблизит больше нас,Ничто мне не отдаст покой…Хоть в сердце шепчет чудный глас:Я не могу любить другой.
III
Я жертвовал другим страстям,Но если первые мечтыСлужить не могут снова нам —То чем же их заменишь ты?..Чем успокоишь жизнь мою,Когда уж обратила в прахМои надежды в сем краю,А может быть, и в небесах?..
Чума
(Отрывок)[62]
Два человека в этот страшный год,Когда всех занимала смерть одна,Хранили чувство дружбы. Жизнь их, род,Незнания хранила тишина.Толпами гиб отчаянный народ,Вкруг них валялись трупы — и странаВеселья — стала гроб — ив эти дниБез страха обнималися они!..Один был юн годами и душой,Имел блистающий и быстрый взор,Играла кровь в щеках его порой,В движениях и в мыслях он был скорИ мужествен с лица. Но он с тоскойИ ужасом глядел на гладный мор,Молился, плакал он и день и ночь,Отталкивал и сон и пищу прочь!Другой узнал, казалось, жизни зло;И разорвал свои надежды сам.Высокое и бледное челоЯвляло наблюдательным очам,Что сердце много мук перенеслоИ было прежде отдано страстям.Но, несмотря на мрачный сей удел,И он как бы невольно жить хотел.Безмолвствуя, на друга он взирал,И в жилах останавливалась кровь;Он вздрагивал, садился. Он вставал,Ходил, бледнел и вдруг садился вновь,Ломал в безумье руки — но молчал.Он подавлял в груди своей любовьИ сердца беспокойный вещий глас,Что скоро бьет пеизбежимый час!И час пробил! его нежнейший другСтал медленно слабеть. Хоть говоритьНе мог уж юноша, его недугНе отнимал еще надежду жить;Казалось, судрожным движеньем рукСтарался он кончину удалить.Но вот утих… взор ясный поднял он,Закрыл — хотя б один последний стон!Как сумасшедший, руки сжав крестом,Стоял его товарищ. Он хотелСмеяться… и с открытым ртомОстался — взгляд его оцепенел.Пришли к ним люди: зацепив крючкомХолодный труп, к высокой груде телОни без сожаленья повлекли,И подложили бревен, и зажгли…
Нередко люди и бранили…
Нередко люди и бранилиИ мучили меня за то,Что часто им прощал я то,Чего б они мне не простили.И начал рок меня томить.Карал безвинно и за дело —От сердца чувство отлетело,И я не мог ему простить.Я снова меж людей явилсяС холодным, сумрачным челом;Но взгляд, куда б ни обратился,Встречался с радостным лицом!
Романс
В те дни, когда уж нет надежд,А есть одно воспоминанье,Веселье чуждо наших вежд,И легче на груди страданье.
Отрывок
Приметив юной девы грудь,Судьбой случайной, как-нибудь,Иль взор, исполненный огнем,Недвижно сердце было в нем,Как сокол, на скале морскойСидящий позднею порой,Хоть недалеко и блестят(Седой пустыни вод наряд)Ветрила бедных челноков,Движенье дальних облаковСледит его прилежный глаз.И так проходит скучный час!Он знает: эти челноки,Что гонят мимо ветерки,Не для него сюда плывут,Они блеснут, они пройдут!..
Баллада
