Место, где происходят события романа, играет у Скотта большую композиционную роль. Оно концентрирует все действие вокруг одного или нескольких центров. Замок Кенилворт приковывает к себе внимание читателя, так как с ним связана судьба несчастной Эми Робсарт, Поместье Элленгауэн в «Гае Мэннеринге» является центром, к которому ведут все нити повествования: в окрестных лесах когда-то разыгралась драма, и узел интриги распутывается в тех же местах, где он был завязан. В «Роб Рое» центром действия является подробно описанный Осбалдистон-холл, раскрывающий свои тайны только в конце романа. В «Пуританах» эту роль играет замок Тиллитудлем, выдерживающий осаду и концентрирующий почти все действие.
Во многих романах таких топографических центров бывает два или больше. В «Антикварии» — несколько центров, связанных между собою не только общими героями, но и сюжетом. В «Айвенго» действие имеет своим центром замок Торквилстон, в котором разрешаются все тайны и развязывается весь узел событий. Однако есть и другие, второстепенные центры — жилище Седрика Сакса, лесная келья Тука, у которой сходятся веселые молодцы Робина Гуда, и т. д.
Вокруг каждого такого места действия организуется особый цикл событий. Это не просто перемена декораций, осуществляемая ради живописного эффекта. Сцена у Скотта объясняет действие и вводит новую группу героев, а вместе с ними и новую общественную группу, которая не может быть характеризована вне быта и жилища. События, происходящие в Торквилстоне, тесно связаны с его архитектурой. Если отвлечься от сцены, где совершается действие «Гая Мэннеринга», — морской горизонт, линия бухты, скалы, ее окружающие, тропинки в лесу и т. д., — то вся драма окажется нереальной и не произведет на читателя столь сильного впечатления. Такое же значение имеет замок Вудсток в романе того же названия. Дворянская усадьба и рыбачий поселок в «Антикварии» ярко характеризуют общественные противоречия английской провинции, а без пещеры горного разбойника в «Уэверли» характеристика Шотландии была бы менее выразительной.
10
Необычайный успех Скотта у европейского читателя свидетельствовал о том, что его романы внесли в общественное сознание эпохи нечто новое и значительное, нечто важное для культуры XIX века. Конечно, и в предыдущие столетия появлялись произведения, показывавшие, как в зеркале, лицо своих современников, тяжкие процессы роста и упадка культур. Всегда существовала литература высокой художественной ценности и волнующей, поучительной правды. Однако Вальтер Скотт в своих романах показал то, чего не знали его предшественники. Его художественные открытия вошли в плоть и кровь европейской литературы и определили важнейшие ее особенности.
Различные типы романов, бытовавшие в XVIII веке, — приключенческие, «археологические», любовные, психологические, философские, семейные, — обычно ограничивали себя сравнительно небольшим кругом явлений и проблем. В большинстве случаев это были приключения двух влюбленных, браку которых препятствовали обстоятельства, предрассудки или злые родственники. В археологическом романе внимание было обращено на описание быта, а психология героев была ограничена самыми примитивными и традиционными для романа чувствами. Основная задача психологического романа заключалась в исследовании душевных страданий героя. В других случаях главный герой был показан посреди испорченного общества как образец всепобеждающей добродетели. В философских романах доказывался какой-нибудь философский тезис — о вреде всеоправдывающего оптимизма, о необходимости религии, о том, что есть добродетель. Иногда в сатирических романах изображались отдельные классы общества в ряде карикатур, как у Рабле, Свифта, Вольтера или Аддисона. Семейный роман обычно ограничивал себя «домашним кругом», а если и выходил за его пределы, то лишь для того, чтобы тотчас вернуться к той же теме.
Вальтер Скотт, вследствие особых задач, поставленных перед ним историей, попытался изобразить общество во всех его разрезах, и не в виде отдельных картин или портретов, а все целиком, в его связях и взаимодействиях, от короля до крестьянина, от ученого-антиквария до нищего бродяги. Он избегал абстракций, карикатур или символов. Он хотел изобразить живых людей во всей конкретности их характеров, страстей и социального бытия. Чтобы достичь этой конкретности, он должен был объяснить действие и героев социальными процессами, исторически сложившимися обстоятельствами, общественной и национальной борьбой. Тем самым он положил начало историческому изучению современности и, по словам В. Г. Белинского, «дал историческое и социальное направление новейшему европейскому искусству».
Несмотря на подробные описания быта и обычаев, его романы резко отличаются и от «антикварных» и от «чувствительных» романов его времени. Это не простое любование старинной или экзотической вещью. Задача Скотта не в том, чтобы удивить своеобразием нравов, мудростью или бессмыслицей древних обычаев. Он не намерен восхищаться умилительной наивностью мещанской жизни или роскошью всесильного фаворита. Он хочет изучить общество в его противоречиях, в его этнографическом своеобразии, во всех его национальных и культурных прослойках. У Скотта описание общества превращается в его историческое изучение.
Скотт понял, что историю делают не великие люди, а массы к что исторические деятели являются выразителями тех или иных потребностей, убеждений и страстей масс. Поэтому, рисуя портреты больших исторических персонажей, он наряду с ними и, может быть, с еще большей симпатией изобразил малых людей, представителей огромной безымянной массы народа. Робин Гуд неизвестен в официальной истории историков, имя его сохранено или создано легендой, — но тем более он интересен для того, кто хочет воссоздать нравственную физиономию эпохи, образ мысли и упования народа. Робин Гуд, безразлично, существовал ли он в действительности или нет, был воспет легендой как народный мститель за все притеснения, которые народ терпел от норманнов, феодалов и богачей. Поэтому, изображая средневековье, Скотт не мог обойтись без этого легендарного героя, которого он оживил в своем «Айвенго». Пастухи, рыбаки, разбойники, горцы, безвестные люди, о которых ничего не могла рассказать история, были воскрешены в художественном вымысле с захватывающей правдивостью, как самая напряженная и самая живописная историческая реальность.
Вплоть до середины XVIII столетия роман считался жанром «легкомысленным», которому нельзя было доверить большие и серьезные замыслы. Это был жанр чисто развлекательный, и извлечь из него какое-нибудь поучение, за исключением лишь самой примитивной морали, казалось, было невозможно. К середине века положение изменилось: романы Ричардсона, Филдинга, Руссо, Гете произвели огромное впечатление и подняли важные вопросы общественного и нравственного характера. Но все же проблематика романа почти всегда была ограничена вопросами личной судьбы героя, любви или семьи. Скотт и в этом отношении чрезвычайно расширил границы романа, включив в него судьбы государств и бытие целых народов, философско-историческую и нравственно-политическую проблематику. Он впервые поставил в романе вопросы, до тех пор не тревожившие сознания историков: о справедливости неудавшихся восстаний. Неожиданно, в увлекательном повествовании, полном любви, приключений и пейзажей, возник вопрос о законности действий победителя, До тех пор победа рассматривалась как торжество справедливости. Победивший монарх был всегда правым, а растоптанные и побежденные народы никому не внушали ни симпатии, ни сострадания. Показав своим героям — Уэверли, Осбалдистону, Генри Мортону — другую сторону дела, заставив их сочувствовать побежденным, Скотт открыл перед романом новые перспективы, которые были завоеванием этого жанра и остались характерными вплоть до нашего времени. Герой, охваченный нравственным волнением перед лицом политических катастроф, пройдет через всю литературу XIX века и получит свое воплощение в лучших ее произведениях.
Большая часть романов Скотта посвящена средневековью, которое в Шотландии продолжалось дольше, чем в Англии. Однако это возвращение к старине не было ее апологией. Никакого оправдания мрачного прошлого у Скотта не было и быть не могло. Он всегда на стороне движения, и всегда те, кто сопротивляется неизбежному прогрессу, выглядят у него смешно и наивно, как бы они ни были симпатичны и великодушны. Скотт повествует о старых распрях для того, чтобы внушить мысль о необходимости единства. Описывая восстание пуритан, он рекомендует религиозную терпимость, которая одна только и может спасти от столь ужасных бедствий. Говоря о героизме жертв и победителей, он хочет вызвать симпатию к тем и другим и уничтожить чувство обиды и национальной розни, которое, по его мнению, мешало объединенной жизни двух народов. История для Вальтера Скотта была школой общественной и национальной справедливости, а роман должен был способствовать более полному взаимопониманию людей и народов. Его романы сыграли подлинно прогрессивную роль, впервые с такой полнотой и симпатией изобразив обездоленные слои английской и шотландской деревни и способствуя постановке многих важнейших социальных вопросов.
