ты его убил?!»
«Паа, я понимаю. Паа, но мы просто шутили. Он стал обзываться, унижать нас, мы его с пацанами раздели, хотели поржать. Кто ж знал, что этот кретин в лес побежит?!»
«Зачем раздевать человека в мороз? Что за глупость такая! Но выгнали бы его за пределы дома и все!»
В темноте я рассмотрела две фигуры. Это был Евгений Леонидович и Мишка. Ёзеф стоял поникший, растерянный, по-моему, он плакал. Но голос его дрожал, видно было, что он очень сильно напуган.
«Его вообще не я бил, а Макс. А я просто за ним побежал по приколу»
«Какой здоровский прикол вышел. У нас труп»
Отец Ёзефа присел на колени и пытался нащупать пульс на шее окровавленного Володи. Я ужаснулась – Вова был без рубашки… джинсы порваны на коленях, торс измазан грязью, одна его нога неестественно торчала, утонувшая наполовину в розовом снегу. Рядом стоял ботинок. Володя лежал на земле между чернеющими торчащими ветками, как растерзанная хищниками лань, животное хрупкое и глупое, которое само попало в капкан. Маленький погибший зверь прекрасно знал всю опасность этой дороги, понимал… чем возможно этот променад может кончится, но все равно пришел на эту смертную роковую тропу. Ёзеф трясся от страха, его папа все еще пытался нащупать признаки жизни в бедном мальчике, но безуспешно, а я, как невольный свидетель ужасающего действа, сидела тихонечко, спрятавшись за деревом. Я пыталась мимикрировать под снег, но ярко-фиолетовая парка бы выдала меня. Я лежала неподвижно, боясь даже делать вдохи. Мои мысли хаотично разбрелись в голове, я думала обо всем и сразу – Володи больше нет, я видела его смерть и, возможно, теперь меня могут запугать, наказать или даже убить – все, что угодно. Я должна обязательно пойти в полицию. И еще сейчас вернется Юра – надо ли ему это рассказать? Мои руки замерзли и покраснели, как будто вареные.
«Сейчас я звоню приятелю. Мы это все дело убираем. Ты, слышишь меня? Ты… Михаил! Возьми себя в руки! Слушай меня! Ты сейчас идешь домой и предлагаешь ребятам убраться – я хочу, чтобы на кухне не было никаких следов борьбы! Никакой крови, слюней, соплей! Ты меня понял? Говоришь всем…»
Миша стоял и ревел, прижавшись к дереву. Всхлипывал, подергивал плечами.
«Говоришь всем, что ты не знаешь, куда делся Володя, что он убежал на трассу. Понял? Больше ничего. Тебя так долго не было, потому что ты потерялся, сошел с тропы. И вообще можешь ничего не говорить. Придерживайся одной версии – ты не знаешь, где он. Понял?»
«Да. Я понял»
Миша сжимал кулаки. Видно было, как он борется с ужасом, который разлился по его существу горьким чувством вины и боли. Ведь он даже не бил Вовку, он просто погнал его в лес. А он вот так… упал и умер. А ведь, если бы не погнал, он был бы жив, пришел бы домой к матери, как обычно, ну, с разбитым лицом – пацан, ведь, с кем драк не бывает? А завтра бы снова проснулся и жил, ходил в школу, ел, чистил зубы, читал, играл в видеоигры, мастурбировал, гулял, рассуждал о политике, влюблялся, целовал мать, пил пиво и делал все-все, что уже никогда не сделает.
«Главное – не выдавай никому ничего. Молчи! Понял! НИ-КО-МУ! Потом, если закрутится эта машина правосудия, я тебя не смогу отмазать – понимаешь? Это не превышение скорости на дороге, это не порошок, это не драка в подворотне, это человеческая жизнь, понимаешь? Тебе еще с этим жить, Миша…»
«Да…»
«Да, вот так вот получилось. Мне очень жаль. Но надо сохранять спокойствие. Где его телефон?»
«Пацаны забрали».
«Сейчас мать будет звонить ему, когда он не вернется. Ночью здесь уже будет полиция. Только не вздумайте ничего писать с его телефона. Это сразу будет вас компрометировать. Ты понял? Помой все обязательно. Сразу как придешь – все помой. Иди, я разберусь с этим»
«Па… они на видео сняли, как били его и выложили в сеть»
«Выыыы… что совсем и-ди-о-ты?», – протянул грозно Евгений Леонидович и его лицо вытянулось.
«Что делать?»
«Удалить сейчас же!!!!!! С этим тоже попробую разобраться, но его, наверняка, уже посмотрели»
Миша еще немного постоял, потом погладил по голым рукам мертвого Володю.
«Иди. Не надо его трогать. Просто иди».
«Пааа, он смотрит».
Евгений Леонидович наклонился к трупу и закрыл его распахнутые глазницы рукой, покровительственно и осторожно.
Миша развернулся и побрел в сторону дома. Его отец стал набирать чей-то номер.
«Карлович, здравствуй. Важное дело у меня к тебе, срочное и безотлагательное. Человечек у нас тут… мокрый. Надо бы его как полагается…да, под балдой жмурик, да…да… мы с тобой хороводы водили, помнишь? Говорил, с тебя причитается. Срочно приезжай ко мне. Все объясню»
Отец Ёзефа отошел от трупа подальше, в глубь леса и закурил. Я не знаю сколько прошло времени – минут 10 точно… пока я пыталась прийти в себя. Но страх быть обнаруженной пересилил шок и я поползла тихонечко в сторону дома. Когда фигура Евгения Леонидовича уже не виднелась, я встала на ноги и ринулась вперед. И хорошо, что рядом не было Юры – в том момент я бы ему все ему рассказала… а теперь я бежала до дома уже с холодной головой. Понимая только одно – надо ехать домой срочно! Через две минуты я уже была во дворе. У веранды стоял грустный Юра. Он все еще говорил по телефону. Заметив меня, Юра убрал от себя мобильник, закрыл динамик ладонью и сказал мне:
«Теперь с тренером говорю – есть выгодное предложение. Я сейчаааас…»
Я кивнула, но тут же набрала номер такси. У меня не было сил оставаться тут ни минуты, но машина подъехала не сразу. На кухне в это время Мишка протирал пол шваброй, так нелепо и несуразно. Никто ему не помогал… Мои одноклассники танцевали, музыка громыхала, цветные огни переливались, все было так, словно ничего не случилось и это казалось еще ужаснее, еще непримиримее.
Я села в такси и вернулась
