– Чего ж такого бабушка Глаша тебе сказала, что ты... – начал Виктор в который раз, но Игнат снова его оборвал, остановил и жестом, и словом:
– Стоп, Витя! Нет! Повторяю: сказанное бабкой о моем сокровенном вам, други, сообщать не стану. Она говорила о жизненных ситуациях, известных мне одному и никому другому... – Игнат замолчал на секунду, почесал в затылке, усмехнулся отнюдь не весело. – Известных только мне и, каким-то непостижимым образом, ей, черт ее подери. Я, повторяю, едва в обморок не свалился. Баба Глаша кликнула Петра, он мне водички принес, и она выдала еще пару-тройку малоизвестных широкой публике фактов из моей бурной биографии. В общем, вышел я от нее на ватных ногах, с винегретом вместо мозгов, под соусом самых противоречивых эмоций. Деньги она с меня брать отказалась категорически. Ковыляю я, значит, в сопровождении Петра и думаю последними остатками серого вещества – надо бы, думаю, поговорить с племянником ведьмачки об Андрее. Только собрался, только-только вернулся ко мне дар осмысленной речи и, нате вам, – мы уже за воротами! «Волга» бибикает, молодой барчук мне из салона рукой машет, дескать – сюда, скорее, бражка стынет. Петя шмыг во двор молча, а я, делать нечего, залез в черную «Волгу», остаканился брагой. Вижу в зеркальце над ветровым стеклом – вроде чуточку порозовел. Закурил, совсем полегчало. Одна беда – после браги той поганой во рту сейчас будто кошки нагадили. Вить, кипяток не подоспел еще?
Виктор нагнулся к прикроватной тумбочке, поправил спираль миниатюрного кипятильника в граненом стакане и разочаровал:
– Медленно закипает.
– Вить, если ты не против, можно я первый чайку хлебну, о'кей? Федор, можно? Спасибо, мужики. Итак, на чем я остановился? Вспомнил: я собирался вас ошарашить сведениями, полученными от барчука Бублика во время совместного распития ядреной браги, черт бы ее подрал. Короче, барчук меня дожидался, чтоб выплакаться в жилетку и выпить. Упорный, блин, ждал слушателя и собутыльника около часа. Мне-то казалось, что минут двадцать торчал у бабки, ан нет – час без малого. Впрочем, не суть... – Игнат прикурил новую сигарету, дыхнул дымом в форточку. – Барчук, собутыльник мой, когда не смеется, удивительно нудный пацан. Подозреваю, он всех старых знакомых давно достал нытьем по самые гланды, посему цепляется клещом к новым незнакомым людям. К тому же он, видите ли, не приучен пить в одиночку. В общем, накатили по второму, пацанчик представился: зовут Саней, фамилия Бубликов, погоняло, легко догадаться, «Бублик». Типа, крутой, весь в папу, а папаша у Бублика вроде крестного отца всея братвы города Сидоринска. Выпили еще, он все жаловался, дескать, корешей Глафира Мальцева бесплатно принимает, а ему, такому веселому, и за приличные башли не желает «ясновидеть».Так и сказал: «ясновидеть», клянусь. В третий раз парень приезжает к бабе Глаше – и, представляете, третий раз она его выставляет. Бабуля Глафира – авторитет, блин. Братки, урла, мусора – ей все по фигу. Стремаются ведьмачку преступные сообщества, равно как и властные структуры. И я, мужики, их понимаю, черт побери! Накатили еще по стакану, выпили, и я рискнул, признался, кто таков, с кем и за каким интересом в Мальцевке. И, вы не поверите, слыхал, оказалось, Саня Бубликов про нашего Андрюху! Сама Глафира Иванна, оказывается, через Петра с Павлом связывалась с братвой, наводила справки о без вести пропавшем. Скандал с исчезновением столичного корреспондента бабке не в дугу. Надеялась старая халявную телерекламу поиметь, а вместо...
– Это понятно, – перебил Федор, состроив брезгливую мину. – Пургу гонишь, пьянь. Дело говори. Чего братки? Искали Андрея?
– Ошибаешься, Федя... Пардон, Федор... – Игнат отцентрировал съехавший набок узел галстука. – Я уже не пьяный и даже не выпивший. Признаюсь, после энного стакана малость повело, однако хмель выветрился напрочь, когда Бублик меня до центральной площади подвозил. Как все заборы не пересчитали, как никого не задавили, как бухой в хлам Бублик доедет до Сидоринска, честное слово, ума не приложу. Пытался его уговорить поспать часок-другой на травке или хотя бы башку колодезной водой прополоскать, но он заладил: «Я гонщик Шумахер, пошел ты на хер», ну и фиг с ним, с камикадзе. Короче, о нашей проблеме: местная, районная мафия напряглась, и результаты ее напрягов для нас, мужики, неутешительные. Ни братки, ни блатные к исчезновению Андрея отношения не имеют. Последний раз его видели мальцевские жители голосующим возле шоссе. Вроде Андрея взял дальнобойщик... и вроде в сторону от города. В смысле, не в Сидоринск повез, а черт знает куда. Ближайший крупный населенный пункт в той стороне далече, кажется, ближайшее село называется Столбовка... Да, точно, Бублик говорил: Столбовка. Но вроде и тамошние, столбовские, бандиты-блатные-мусора про Андрея ни слухом ни духом...
– То же самое нам сказали в милиции! – на сей раз Игната перебил Виктор. – Органы встали на уши, а результат – ноль! Тупик! – Фокин картинно всплеснул руками, почистил горло и собрался развить тупиковую тему, но закипела, забурлила вода в одном на всех стакане, и речистого Виктора отвлекла от словоизлияний необходимость срочного приготовления первой порции чая.
– Неужели совершенно никаких зацепок? – Сергач выбросил окурок, отошел от окна. – Неужели никаких версий у ментов? Хотя бы рабочих? Никаких совершенно предположений, пусть и бредовых, а?
– Есть версия... – Федор медленно, заторможенно кивнул. Глаза его смотрели в никуда, Федор думал, наморщив лоб, катая по столу туда-сюда пальцем массивную шариковую ручку. – Есть версия, что Андрей тронулся.
– В смысле? Сошел с ума, что ли? – Сергач тряхнул головой, улыбнулся натужно. – Свихнулся, убежал и утопился в лесном озере, да?
– Да, приблизительно... – Фокин протянул Сергачу граненую емкость с пакетиком чая «Липтон». – Осторожно, горячий. Я и говорю: тупик. Я в жизни не поверю, что Андрей помутился рассудком. Он здравомыслящий, здоровый психичес...
– Погоди, Витя! Федор! Мужики, вы серьезно, что ли? Да на помутнение сознания можно списать все, что угодно! Любую пропажу, любое преступление! – Игнат глотнул очень горячего чая и слегка обжег язык. – Черт! Вить, зачем сахар клал? Я без сахара пью!
– Угомонись! – Морщины на лбу у Федора стерлись, все, кроме одной, самой глубокой, взгляд стал тяжелым, уперся в Сергача. – Подойди ближе, алкоголик. Гляди... – Федор постучал костяшками кулака по картонной обложке книжицы с надписью «Для заметок». – Это блокнот Андрея. – Федор открыл книжицу, быстро перелистнул страничку. – Гляди, на второй странице расписание автобусов от Сидоринска до Мальцевки. Видишь, писал Андрей на коленке, почерк размашистый, строчки кривые. Теперь открываем первую страницу. Та же рука, но линии ровные, почерк убористый. Внимательно посмотри, чего намалевано. Посмотри на рисунок, прочитай подписи.
– Разреши-ка, я возьму блокнотик, можно? Возьму и рассмотрю поближе, о'кей? – Игнат аккуратно, чтоб не расплескать чай, нагнулся к столу. А через секунду, автоматически отхлебнув приторно сладкого, обжигающего гортань напитка, Сергач забыл о чае, поставил стакан на стол, с раскрытой на начальной странице книжицей «Для заметок» вернулся к окну, где светлее, и, ухмыльнувшись, присвистнул: – Блин горелый, воображаю реакцию сельских мусоров на сие творчество.
Верхнюю треть странички в клеточку занимал довольно умелый, без всяких намеков на гротеск, без всякой карикатурности, «серьезный» рисунок ластоногого существа с перепончатыми, как у летучих мышей, крыльями, с рогатой башкой на змеиной шее и с закрученным кольцами крысиным хвостом. На грушевидном теле рисовальщик изобразил чешую, на хвосте щетину, на морде шерсть. Внизу, под рисунком, располагался текст: «Diodosavrius-Rex, реликтовое земноводное, промежуточная ступень эволюции. Обитает в речке Мальцевке близ села Мальцевка. Впервые замечено и описано репортером Российского телевидения Крыловым осенью текущего года. Питается преимущественно рыбой. Нападает на человека. Ведет ночной образ жизни...» И далее в том же духе. Совершенно серьезное описание повадок Diodosavrius-Rex, якобы обнаруженного будущей осенью в несуществующей речке. Во всяком случае, пока Игнат никаких рек вблизи села Мальцевка не замечал. Описательный текст Андрей сочинил с той крупицей стеба, каковую легко перепутать с искоркой сумасшествия.
– М-да, братцы... – Сергач расправил плечи, сверкнул глазами. – А я, черт возьми, знаю, что на самом деле представляют собой эти бредовые письмена и эта сюрреалистическая иллюстрация. Это – один из так называемых психологических «рисовальных тестов», черт меня подери!
– Ты разбираешься в психологии?..
– Обижаешь, Витек! Чай, не лаптем щи хлебаю. Кстати, о чае. Можешь его вылить. Будем считать, я свою дозу кипятка принял. – Игнат взъерошил волосы на макушке. – Слушайте ликбез про «рисовальный» тест из классической психологии «Фантастическое животное». Суть его в том, что тестируемому предлагают нафантазировать не существующего в природе зверя, зарисовать его и подробно описать. Ежели у зверя нарисованы, скажем, клыки, огромные и острые, значит, тестируемый человек агрессивный. Признак тревожности – тщательно прорисованные большие глаза. Панцирь или раковина – тенденция к уходу в себя, замкнутость. И, как говорится, тэдэ и тэпэ. У шизоидов, склонных к нелогичному мышлению, как правило, плохо продумано жизнеописание фантастического существа. У консерваторов, наоборот, все описано слишком скрупулезно. Смысл понятен, да?
