Отец смущён, и для меня видеть его таким удивительно. Он же богатый и влиятельный, а тут вдруг испытывает такую эмоцию. Очень интересно! Только даже если спросить, почему такое, он не ответит. Всегда был человеком скрытным.
– Да, мы уже знакомы, – насмешливо говорит мажорка. – Имели, так сказать, удовольствие, – последнее слово она произносит так глубокомысленно, что я невольно смотрю на отца: неужели он подумает, будто у меня с этой девчонкой может что-то быть?! Но тот лишь улыбается. Кажется, саркастическая манера выражаться его любовницы отцу хорошо знакома, и он даже её приветствует, иначе бы стал серьезен, как обычно.
– В присутствии Максим хочу тебе сказать, Саша. Твое поведение, конечно, было вчера неправильным. Но моя… партнер объяснила это твоим волнением. Что ж, могу понять, когда меня однажды пригласили на подобное мероприятие, я тоже показал себя не с самой лучшей стороны.
– Это когда? – спрашивает мажорка, без приглашения усаживаясь рядом. Причем она в наглую забралась на длинный стол, за которым отец совещания проводит, и теперь вальяжно на нем восседала, свесив ноги и болтая ими в воздухе, как шаловливая девочка на качелях. Она была в этот момент такая… инфантильная и неуважительная, но в то же время милая и забавная, что я с трудом сдержал улыбку.
– А это было… – начал было отец, но тут зашла Маргарита Петровна с подносом. Она принесла три чашки (ага, заранее знала, что нас тут больше!), чайник, вазочку с конфетами и печеньем, молочник, сахарницу, ложечки. Всё это аккуратно расставила и ушла.
Когда дверь за ней закрылась, отец сказал:
– Угощайтесь, молодые люди, – и сам первый налил себе чашку. Положил туда заварочный пакетик и стал его макать, насыщая кипяток вкусом, цветом и ароматом. По кабинету разнесся запах жасмина – он напомнил детство, поскольку папа всегда любил именно такой чай, и приучил меня к нему с детства. Я с удовольствием повторил процесс заваривания и принялся отпивать горячий напиток. Ну, а мажорка спрыгнула со стола, вытащила шоколадную конфету, отправила в рот и, разжевывая, забралась обратно на мебель. «Обезьянка», – подумал я о ней.
– Так вот, я тебя, Саша, понимаю, потому что когда твоему дяде Артёму исполнилось сорок пять, а мне тогда было… да, тридцать три, он на дюжину лет старше, так вот, я пришел в ресторан после переговоров, которые длились почти сутки. Партнеры были японские, ужасно дотошные. В каждую дырку заглядывали, каждый болтик измеряли, пока не удостоверились в том, что всё в порядке, и можно платить. В общем, я был страшно уставший и голодный. Ну, и пока ждал своей очереди выступать, изрядно…
– Накидался, – подсказала мажорка и хмыкнула.
Отец улыбнулся:
– Верно. И еды, и алкоголя. Словом, когда мне дали микрофон, я его… уронил, а потом заорал на весь зал, как я брата старшего люблю. Да, смешно получилось.
– И что дядя Тёма?
– Месяц со мной потом не разговаривал, – сказал отец. – Так что тебе, Саша, очень повезло, что у тебя нашлась такая адвокатесса, – он кивнул в сторону мажорки.
– Енто мы могём, – подмигнула та, выразившись, как дворник Тихон из комедии «Двенадцати стульев». – Енто мы завсегда пожалуйста, вашбродь.
«Без ёрничанья эта девушка, кажется, не может! Вот ведь… зараза!» – подумал я, но это было не злое, а весёлое. Чем больше общаюсь с мажоркой, тем сильнее она мне нравится. А не должна! Потому что она спит с моим отцом! У… гадина!
Продолжая распивать чай, отец посмотрел на меня внимательно и сказал:
– Сынок, я очень хочу, чтобы вы с Максим подружились, – у меня сердце аж забилось чаще, словно я резко куда-то побежал. Он вообще соображает, родитель мой, что несёт?! Но дальше он сказал такое, отчего у меня дар мысли вовсе застопорился, как велосипедное колесо, в которое угодила толстая палка. – И потому я поручаю вам обоим выполнить одно важное задание, касающееся развития моего бизнеса.
– Да? Интересно, – оживилась мажорка. Слезла со стола, подошла к журнальному столику, сцапала целую пригоршню мелких печенек, запихнула в рот и стала хрумкать. Напомнила мне лошадь, которую я видел на скачках. Им там торбы надевают на головы, чтобы ели и не отвлекались.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– У меня есть один партнер. Таких принято называть стратегическими. Он живет в Японии, его зовут Исида Мацунага. Он довольно привередливый и очень старый человек. Кажется, ему лет девяносто, если не ошибаюсь. Так вот, в своей стране он владеет одной весьма крупной корпорацией. Вряд ли вы слышали её название, но скажу – Mitsui Industries. У неё весьма широкие интересы, от строительства до химической промышленности, от… словом, очень крупная организация с многомиллиардным ежегодным оборотом.
Отец отпил ещё немного чая. Потом подумал, долил в чашку молока, положил ещё кусочек сахара, размешал.
– Мацунага от дел уже формально отошел, руководит бизнес-процессами его внук, Сёдзи. Формально он является президентом Mitsui Industries. Но в Японии так устроено, что мнение старейшего человека в роду остается очень важным, по сути, ключевым. Так вот. Недавно я попытался заключить с их корпорацией контракт. Как полагается, наши юристы прошли семь кругов ада, прежде чем вышли на подписание договора. Но тут всё неожиданно уперлось в старика. Тот заявил: я хочу пообщаться с сыном Кирилла Андреевича. Лично.
– Со мной?! Откуда он меня знает? – я был снова несказанно удивлен.
– У его корпорации мощная служба собственной безопасности. Да и найти тебя в социальных сетях не составляет труда, сынок, – усмехнулся отец.
Да, я понял его намек. Кто совсем недавно бахвалился новеньким дорогущим смартфоном, подаренным папенькой? Кто с него фотки и видосы постил каждый день? Жаль, что я его разбил, и как теперь признаться родителю ещё в этом? У меня на новый денег нет, к сожалению. Мама точно не даст сколько.
– Но зачем я-то ему понадобился, не пойму? – спрашиваю.
– Честно сказать, не знаю. О чем-то хочет с тобой поговорить, – пожал плечами отец. – Я пытался выяснить у Сёдзи, тот ничего не знает. Сказал только, что старик с причудами, возможно, у него старческая деменция, потому и ведет себя так. Но без его подписи контракта не будет, а это сделка на несколько сотен миллионов долларов, Саша. Поэтому… тебе придется поехать и пообщаться с японцем.
– Я по-японски знаю только «суши», «кони шуа» и «банзай», – сказал я.
– Офигенное знание японской культуры, – поддела меня мажорка.
Я злобно глянул в её сторону. Молчала бы ты лучше, заноза! Сама-то, можно подумать, больше моего знаешь! У, шалава! Сам не знаю, откуда это словечко возникло. Но мне понравилось Максим так величать. Она же резкая, дерзкая, наглая. Шалава и есть.
– Ничего, у вас там будет переводчик, – сказал отец. – Да, в начале я сказал, что у меня поручение к вам обоим, – он внимательно посмотрел на Максим. – Вы поедете вдвоем.
Мажорка аж присвистнула. Совсем по-мужски.
– Ничего себе новость! А меня спросил кто-нибудь, хочу я вообще или как? – заявила она. Вот ведь хамка! Отца моего совсем не уважает, как тот её терпит, не понимаю!
– Максим, – спокойно отреагировал отец. – Мне нужна твоя помощь. Надеюсь, ты не откажешься сопровождать Сашу.
– Уже другое дело, – снизила тональность мажорка. – Хорошо, я поеду. Какая моя роль? Сопровождать недоросля в путешествии, как нянька, чтобы дров не наломал? – Максим рассмеялась.
– Не дядьки. Мы все-таки не девятнадцатом веке, а ты не старая служанка Мамушка из «Унесённых ветром», – сказал отец строгим тоном. – Не тётушки, а старшей подруги.
– То есть я буду главная в нашей тесной компании? – усмехнулась Максим.
– Да.
– Супер. Ну, держись, сынуля, будет тебе на орехи! – погрозила она мне кулачком.
Я поджал губы. Так много и матерно хотелось прямо сейчас бросить ей в лицо, но при отце это было невозможно. И потом, как я ему откажу после того, что он меня вот так запросто простил? Правда, опять-таки мажорка… Но я поймал себя на мысли, маленькой такой, тайной, глубоко зашитой в подкорку мозга, что очень хочу поехать именно с ней. Чтобы оказаться вдвоём, рядом, очень близко. Настолько, чтобы кожей прикоснуться, а потом… Так, стоп-стоп. Подобные мысли в сторону.
