– Так у неё парень есть?! – удивилась Лиза. Её карие глаза с огромными зрачками словно стали ещё больше.
– Это всё, что ты поняла? – обиженно говорю я. – Меня опозорили, а тебя только это волнует?
– Нет, конечно. Ну что ты, милый, не дуйся, – Лиза гладит меня по щеке. Я небрит со вчерашнего дня, но щетина пока ещё не слишком жесткая. Вот к вечеру станет. – Я просто удивилась. Ты же сам говорил, что эта Максим – любимая твоего отца.
– Не любимая, а любовница, – поправляю я.
– Ну, не придирайся к словам, – улыбается Лиза и легонько целует меня в кончик носа. – Главное, что ты – мой и к тому же настоящий мужчина, – она кладет свою маленькую ладошку на ширинку, и мне становится чуть лучше. Я смотрю, как поблескивают камушки и золото на её колечках. Лизы обожает драгоценности. У неё на правой руке четыре кольца и браслет.
– Я не придираюсь. Любовница она и есть. Шлюха, – вдруг вырывается у меня зло.
– Фу, как грубо, – морщит носик Лиза. Она, как и моя мама, не любит крепких выражений. Только мама говорит, что русский мат – это словесный мусор. Не более чем выражение агрессии. Иначе у таких слов не было бы столько приличных синонимов. По этому поводу она постоянно спорит с одним профессором на своей кафедре. А мне нравится иногда ввернуть крепкое словцо. Я с ними в речи чувствую себя более мужественно. Не то мне станет казаться, что я домашний мальчик.
– Нормально, – отвечаю Лизе. Она между тем продолжает легонько мять мои причиндалы через ткань спортивных брюк, в которых я хожу дома. Под ними ещё боксеры, а мне хочется, чтобы эта ладошка с тонкими длинными пальцами, как бывало прежде, легла на мой член. Стоит Лизе это сделать, как у меня мгновенно начинается мощная эрекция. Обожаю смотреть, как её ладонь обматывает меня там и поблескивает золотом. Интересный контраст белого, желтого и розового цветов.
Но девушка моя руку убирает, едва ощутив, как там началось отвердевание. Я знаю, почему: она категорически против заниматься со мной сексом, когда мама дома. Говорит, что стесняется и не может при ней расслабиться. Что ж, я её понимаю. Вернее, обеих. Одна без мужа, и ей одиноко. Другая хочет стонать во весь голос, а Лиза в постели вообще огонь, но в присутствии первой этого себе позволить не может.
Ну, а я? Опять глубоко вздыхаю. Второй облом за десять минут. У меня что, в жизни началась черная полоса?
– Слушай, поговори с моим отцом? – вдруг предлагаю Лизе.
– Затем это? – удивляется она.
– Понимаешь, я тут звонил ему недавно. Секретарь сказала, он не желает со мной разговаривать.
– А со мной, думаешь, захочет?
– Конечно. Ты же их с мамой любимица, – отвечаю я. Это правда. Мы с Лизой знакомы уже три года, и с первого взгляда на неё родители меня «благословили» на отношения с этой девушкой, а может, и на брак. Только я никогда не думал о ней, как о своей невесте. Потому что мне не хочется себя ограничивать ей одной. Мне много кто нравится. Вернее, до вчерашнего дня я считал себя ловеласом. А теперь я кто? Презренный влюблённый в мажорку?
– Ну, я не знаю, – отвечает Лиза, пожимая плечами. Она в тонкой полупрозрачной кофточке, под которой виден белый кружевной лифчик. А если приподняться чуть выше, можно заметить её маленькие грудки с кнопочками сосков, уютно лежащих в поролоновых чашах. Я это видел раньше, но теперь даже не пытаюсь заглянуть. Вот дела… – Что я ему скажу?
– Что мне очень жаль, что я его люблю и хочу всё объяснить, – говорю я.
Лиза покусывает нижнюю губку, что у неё означает признак озадаченности.
– Хорошо, я попробую, – говорит она.
– Ты ж моя радость! – подпрыгиваю я и чмокаю её в щечку. – На, звони, – протягиваю ей свой старый смартфон.
– Ой, а где твой супер-пупер навороченный? – удивляется Лиза.
– Разбил из-за этой… кожаной козы, – отвечаю.
– Какой ещё козы, да притом кожаной?
– Максим, чтоб ей! Она же в косухе и штанах катается. Вся в кожу затянута. Шлюшка несчастная, – вырывается у меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Хватит тебе, ты же не женоненавистник у меня, правда? – Лиза берет меня за руку и пристально смотрит в глаза.
– В индивидуальном порядке, – отвечаю я.
Девушка улыбается и начинает звонить. Я весь напрягаюсь. Что дальше-то?!
– Холдинг «Лайна», я вас слушаю, – слышу издалека голос Маргариты Петровны.
– Доброе утро, Маргарита Петровна! – улыбается в трубку моя девушка. – Это Лиза, девушка Саши. Узнали? Да, спасибо. Вы знаете, Саша очень хочет поговорить с папой, а тот отказывается. Я хочу попробовать его уговорить. Соедините меня с ним, пожалуйста.
В ответ секретарь произносит «Соединяю», и через десяток секунд ожидания я слышу в трубке приятный баритон моего отца:
– Доброе утро, Лизонька. Я тебя внимательно слушаю.
Глава 7
– Здравствуйте, Кирилл Андреевич, – говорит Лиза. Голосок у неё такой томный, что когда она произносит эти слова, напоминает мне лисицу, которая пытается уломать ворону поделиться с ней сыром. «Лиза-подлиза», – думаю, глядя на её умильное выражение лица. Вот умеет она без мыла забраться туда, куда никогда не проникает дневной свет. А родители мои принимают это за чистую монету.
– Слушаю тебя, – говорит отец.
– Кирилл Андреевич, я бы хотела с вами поговорить насчет Саши…
– Это он тебя попросил? – голос родителя становится суровым. Да, крепко я вчера его зацепил.
– Нет, что вы, – хитрит подруга дней моих суровых, и её глазки становятся по-настоящему масляными. Вот лиса она, а не Лиза! – Это я сама. Понимаете, пришла к нему, а он сидит, убитый горем. Мне даже страшно стало, я подумала, вдруг что-то случилось… непоправимое. А оказывается, что Сашка вчера напился на вашем юбилее… Кстати, ой, совсем забыла! Здоровья вам крепкого, Кирилл Андреевич, и удачи во всех начинаниях!
– Спасибо, – говорит отец.
– Так вот, я спросила Сашу, а он говорит, что вы не хотите с ним общаться, сильно обиделись. Нет, он меня не просил, даже не знает об этом звонке, иначе бы запретил мне это делать, правда. Я по собственной инициативе.
– Что же ты хочешь, Лиза? – по интонации отца понимаю, что он смягчился. Смягчила его моя девушка. Уже хорошо!
– Чтобы вы поговорили с ним. Только не по телефону, а лично.
– Хорошо. Через час у меня в офисе. Спасибо тебе за поздравление. Привет родителям, – говорит отец и кладет трубку.
– Фуууух, – отключается и Лиза, демонстративно вытирает несуществующий пот со лба, словно отбойным молотком махала целую смену. Ага, с её-то шикарным маникюром и тонкими, длинными и нежными пальчиками. Они у неё такие с детства, плюс тщательные забота и уход, а ещё – несколько лет, проведенные в музыкальной школе, где она училась играть на фортепиано. Кстати, музыку Лиза исполняет очень даже неплохо. Насколько я могу судить со своей дилетантской колокольни.
– Слышал? – говорит она.
– Да.
– Иди, брейся, причесывайся, надевай что-нибудь неформальное и спеши к своему отцу, – перечисляет Лиза, и в голосе её я слышу приказы, которыми она сыплет, словно офицер солдату. Вот! Вот тот самый корень зла, который давно проник и глубоко закрепился в почве наших отношений, и всё там внутри почти отравил. Только Лиза пока об этом ещё не знает, зато знаю я. Корень этот называется «манипуляция».
Она обожает мной командовать. Вот так, в лоб. Правда, ещё пытается облекать свои указания в красочную обертку «свободы выбора», но на самом деле это надо воспринимать как приказы, и не иначе. Например, Лиза говорит: «Хорошо, если ты наденешь белый пуловер». Перевожу на свой язык: «Ты обязан надеть белый пуловер». Казалось бы: вот возьму, да и не буду выполнять! О, тогда начинается вынос мозга. Она весь вечер, если мы куда-то пойдем, станет намекать, как плохо (не стильно, не красиво, не модно и т.п.) я одет. И вообще: давать понять, что ей рядом с таким типом даже находиться не очень приятно.
