На этот момент орки также приобрели полное превосходство в воздухе над оккупированной территорией, и их пилоты перешли к рейдам в стиле „ударил — отступил“ против кораблей снабжения на орбите с захваченных армией вторжения взлетно-посадочных полос.
Противостояли же им суда Имперского Флота, которые установили нерушимую защиту над стратегически важным звездным портом на западном континенте, и их собственные отряды истребителей-перехватчиков вступали в бой с мародерами всякий раз, когда те появлялись за пределами атмосферы. К сожалению, не каждый из этих рейдов мог быть перехвачен до того, как врагу удавалось нанести нашим силам некоторый урон, и один из таких пользующихся случаем рейдеров едва не подошел к тому, чтобы решить судьбу всего хода войны…»
Глава пятая
Не находись мы в рубке, один Император знает, какой бы стала наша судьба. Что касается меня, то я совершенно не имел желания восстанавливать близкое знакомство с физиологическими эффектами полного вакуума, так что сразу же начал отчаянно выбираться из кресла, стремясь добраться до места утечки и перекрыть ее, прежде чем будет поздно. Впрочем, Юрген меня опередил, захлопнув люк, ведущий в основное отделение капсулы, и тем самым отрезав вой вырывающегося воздуха с гудящим лязгом, поскольку перепад давления, уже образовавшийся за переборкой, буквально выдернул рукоятку люка у моего помощника из рук.
— Отлично, Юрген, — произнес я, снова оседая в кресло с колотящимся сердцем, хотя было ли то от паники или инстинктивной реакции на разреженный воздух, не могу сказать точно.
Мой помощник флегматично кивнул:
— Ну, вроде я все правильно сделал. Что нас такое стукнуло?
— Вероятно, это, — ответил я, указывая на быстро движущуюся по экрану ауспика точку и удерживая голос ровным лишь значительным усилием воли. — Скорее всего, падающие в атмосферу обломки с орбиты. От здешних сражений должны были остаться тонны такого мусора.
Но даже при этих словах ладони мои снова отчаянно зудели. Пятнышко начало менять курс, с очевидностью готовясь ко второму заходу.
— Как это у мусора так получается? — спросил наивный Юрген.
— Это потому, что этот конкретный кусок кто-то пилотирует, — бросил в ответ я, снова вцепляясь в вокс-передатчик.
На этот раз все, что мне удалось услышать, была статика; очевидно, некая часть нашего оборудования связи не пережила первой встречи с нападающим. Теперь оставалась лишь одна очевидная мне возможность.
— Мы должны сесть на планету, быстро!
Конечно же, это было гораздо легче сказать, чем сделать. Дрожащими от отчаяния руками я пролистывал страницу за страницей пиктограмм в поисках нужного набора инструкций. Несмотря на срочность задачи, взгляд мой продолжал раз за разом возвращаться к экрану ауспика и быстро приближающемуся сигналу на нем. Если бы мы столкнулись с любым другим врагом, кроме орков, то, несомненно, уже были бы сняты с орбиты, но оружие зеленокожих имеет склонность быть недальнобойным, и, даже если оно не подпадает под это правило, те, кто его направляет, обычно стараются подобраться достаточно близко, чтобы как следует насладиться последующим ба-бахом. И как раз в тот момент, когда я уже подумал было, что мы все равно не успеем, мне попалось как раз то, что нужно, и я повернулся к своему помощнику.
— Держись за что-нибудь! — проорал я и ввел код экстренного входа в атмосферу.
— Данная программа несет значительный риск, — занудил когитатор. — Пожалуйста, подтвердите инструкцию.
— Просто делай, ты… — Тут уж я даже не нашел подходящих эпитетов, и, вероятно, к лучшему, потому что просто снова ударил по тому же коду.
Каким бы значительным ни оказался риск, быть разнесенным на куски орудийным огнем мне в тот момент казалось гораздо худшей перспективой.
Пятнышко на экране почти совместилось с нашим, и, подняв взгляд от приборов, я заметил силуэт небольшой, быстро движущейся тени за поверхностью броне-кристалла. И как раз в этот момент на нем вспыхнули яркие точечки огня.
— Инструкция подтверждена, — пропел механический голос. — Пассажирам рекомендуется занять безопасное положение.
Слабая вибрация от новых орудийных попаданий начала сотрясать корпус, но заднее отделение на данный момент уже должно было совершенно лишиться воздуха, так что звук оттуда почти не проникал в рубку. У меня еще хватило времени, чтобы поволноваться, не слишком ли сильно повреждены системы капсулы, чтобы вообще заработать, когда внезапно нахлынувшее ускорение бросило меня обратно в кресло и мы начали падать на самое дно Мира.
— Держись! — прокричал я Юргену, больше для того, чтобы просто сказать что-нибудь и не бояться самому, чем полагая, что он действительно сможет удержаться.
Монотонно повторяющиеся ругательства за моей спиной, сопровождавшиеся — каждое — глухим ударом, подтверждали эти сомнения. Юрген страдал весьма выраженным неприятием атмосферных полетов даже в самых наилучших условиях, а нынешние были от этого весьма далеки, — вероятно, нам обоим стоило благодарить судьбу за тот факт, что сейчас мой помощник был слишком занят, чтобы понять, что его еще и укачивает. Через минуту или две сквозь нарастающий визг воздуха вокруг нашего побитого аппарата донесся еще более громкий удар, и все затихло. Несмотря на все беспокойство о Юргене, я остался сидеть на месте — либо с ним и так будет все в порядке, либо придется смириться с противоположным, потому как попытка добраться до него в данный момент привела бы лишь к тому, что я тоже слег бы с какой-нибудь травмой.
За годы своей жизни я совершал путешествия с орбиты на планету бессчетное число раз, с разной степенью комфорта, но редко когда мне выпадало пережить это событие столь ярко, как тогда. Отчасти, как я предполагаю, потому, что в тот момент я орал от ничем не сдерживаемой паники (говоря по правде, я не могу быть в этом совершенно уверен, потому как шум раскаленного воздуха, рвущегося вокруг нашего корпуса, был слишком силен); отчасти оттого, что я редко оказывался там, где мог бы наблюдать за происходящим столь непосредственно. Воздух за слоем бронекристалла приобрел насыщенный оттенок красного, мерцая, подобно сиянию, возникающему вокруг обнуляющих защитных полей линейного титана, и поверхность под нами была закрыта от взгляда массой кипящего воздуха, сразу позади смерзающегося в инверсионный след. Близкая к невыносимой перегрузка, казалось, выжимала весь кислород из легких, а сама капсула тряслась, будто былинка на ветру.
Несмотря на невозможность увидеть что-либо, кроме адского тумана, который окружил нас, я несколько раз старался повернуть голову, тщетно надеясь увидеть, последовал ли за нами орочий истребитель, чтобы довершить начатое, но мои попытки не увенчались успехом. Могу лишь предположить, что пилот, увидев наш пылающий след, счел нас погибшими, и отправился искать себе другую жертву.[30]
Спустя время, показавшееся мне вечностью дрожи и громыхания (которые делали все происходящее по звучанию подобным подулейному землетрясению, если бы оно застало вас в цехе по переработке металлолома), тряска наконец-то стала утихать, и я начал различать синее небо и завитки белой кипени за бронекристаллом. Постепенно, когда красноватое мерцание угасло и облака расступились, я смог различить что-то похожее на ландшафт, расстилающийся под нами. Проявились однообразные пески пустыни — вид, чрезвычайно отличающийся от того, как выглядели с высоты столь привычные мне богатые пастбища Кеффии, — но все же то тут то там угадывались крапинки поселений: поселки, деревни и даже один достаточно крупный город; их окружали орошаемые поля, связанные ярко-голубыми водными артериями, берега которых представляли собой зеленеющие полоски в километр или два шириной. Впрочем, вне пределов поселений они уже иссякали, и было видно, как пески снова вторгаются в пределы земли, которую занимала поддерживаемая этими потоками растительность.
Что представлялось более зловещим, так это тот факт, что большая часть поселений, как было видно, жестоко пострадала от боев. Густая пелена дыма расстилалась едва ли не над каждым из них, и с такой высоты нельзя было сказать, сохранилась ли в хоть каком-нибудь виде когда-то поддерживаемая ими жизнь. Это, впрочем, было, вероятнее всего, очень кстати, потому что я и без того уже пребывал в таком ужасе, что мысли мои и близко не подходили к понятию разумности.
— Предупреждение, — вступил когитатор как раз в нужный момент, чтобы задавить робкие шевеления оптимизма, которые я начал ощущать впервые с того момента, как начался наш поспешный спуск. — Системы обратной тяги серьезно повреждены. Подъемная сила уменьшена до тридцати семи процентов от расчетной. Соприкосновение с поверхностью ожидается значительно более сильным, чем заданные рамки безопасности.
