даже не представляешь, как облегчила мне задачу!» — Что-то еще?
— Ей звонит Мелентьев.
— Зачем?
— Подозреваю мужскую заинтересованность. — Важно сообщает Синельников. Никаких тебе комментариев, догадок и собственного мнения — одни лишь сухие факты.
— Не понял.
— Тамила сегодня идет с ним на свидание в ресторан.
— Спасибо вам… — выдавливаю в ответ. Сглатываю так, что дергается кадык.
— Мне остановить наблюдение?
— Пока да… Я свяжусь с вами в случае нужды.
И почему я не подумал об этом? У такой женщины совершенно точно есть личная жизнь. И она… может послужить препятствием.
Время течет чертовски медленно. Я встречаюсь с клиентами, подписываю договор о поставке запчастей для целого автопарка тракторов и уборочной техники областного сельхозпредприятия, обедаю, стараясь занять голову чем-то другим… Чем угодно, только не мыслями о ней… Мыслями о провале нашей спецоперации под кодовым названием «Обмани Басова». А потом звонит Регина, сообщая, что ко мне пришла некая Нестерова Тамила Аркадьевна. Стрелки показывают ровно четырнадцать часов. Она не опоздала ни на минуту. Не знаю почему, но сей жест я воспринимаю, как проявление уважения.
— Здравствуйте, Вацлав Александрович, — кивает Тамила.
За ее спиной мелькает вытянувшаяся от любопытства мордашка Регины. Пожалуй, сегодня я разделю восхищение, отразившееся в глазах секретарши — не каждый день в мой кабинет захаживают столь привлекательные женщины. Тамила принарядилась: короткое темно-синее платье приоткрывает стройные ножки, обутые в изящные замшевые ботильоны на шпильке. На фоне блестящих красных губ и подкрашенных ресниц ее безупречная кожа кажется почти прозрачной.
— Добрый день, Тамила Аркадьевна. — Натужно сглатывая, произношу я. — Проходите, присаживайтесь. Желаете чай или кофе? — бросаю взгляд на секретаршу, ожидающую распоряжений.
— Спасибо, нет.
Регина тотчас закрывает дверь, оставляя нас одних. Яркий маникюр, крупное кольцо на правой руке, тонкие браслеты — я выхватываю взглядом детали ее образа, раздумывая над тем, что (или кто) явились причиной такого преображения. И еще у меня — тридцати трёхлетнего мужика, стоит… Как у желторотого солдатика, листающего втайне от командования мужской журнал. Пожалуй, если я поднимусь с места, Тами это заметит…
— Вы не думайте, что я нарядилась для вас, — одной фразой она разрушает мои иллюзии. — У меня свидание.
«Ага, помню, с Мелентьевым — жалким адвокатишкой», — вспоминаю я, но оставляю мнение при себе.
— Садитесь, Тамила Аркадьевна, — повторяю, взмахнув ладонью в сторону кресла.
Она бесшумно подходит к столу и присаживается. Обоняния касается едва уловимый аромат духов. Экзотические, пахнущие восточными специями и пряностями, они подходят ей идеально.
— Слушаю вас, — Тами облизывает пухлую блестящую губку, и в ответ на этот невинный жест член болезненно дергается.
Я чувствую себя идиотом. Слабаком, растекшимся перед женщиной лужей. Она вытравила весь воздух из огромного стеклянного строения, сосредоточив его только в одном месте — моем кабинете на седьмом этаже. Только здесь я могу дышать. Возле нее… Как будто она и есть воздух…
— У меня к вам деловое предложение. Мой давний покровитель и партнер по бизнесу принуждает меня к женитьбе на своей дочери. — Бесстрастно произношу я. — Единственное, что остановит Владимира Басова — штамп в моем паспорте. Понимаете, куда я веду?
— Н-нет, — испуганно отвечает она.
— Ты хочешь вернуть дом, а мне нужен штамп в паспорте. — Собрав в голосе сталь, говорю я. Сколько можно ей выкать?
— Не-ет. Вы не можете так со мной поступить. И я… до сих пор замужем!
— Считай, что у тебя больше нет мужа.
— Вчера мне показалось, что в вас есть хоть что-то человеческое. И… мы не переходили на «ты»!
— Тамила, отбрось эмоции и пойми, что мое предложение — выгодный вариант. Ты же так хотела остаться в своем доме?
— Да, но… Можно мне чаю? — неожиданно просит Тами. — Во рту пересохло. Не каждый день мне делают предложение… вот так.
Я коротко высказываю Ри пожелание гостьи. Себе прошу чашку кофе — я взволнован не меньше Тами, хоть и сохраняю хладнокровный вид.
— Почему я? — спрашивает Тамила, когда Региночка покидает кабинет, оставляя на столе поднос с дымящимися напитками. Она смущенно подхватывает пальчиками мармелад с блюдца и кладет в рот, пробуждая в моем воображении тысячи пошлых картинок. — Неужели у вас нет никаких привязанностей? Женщин, которые вам нравятся? Кто мог бы вам помочь бесплатно?
А вот это удар ниже пояса. Точное попадание в цель — в самую сердцевину моего мужского самолюбия.
— Вы образованный человек, Тамила Аркадьевна. Знаете выражение Фаины Раневской «плюнуть в вечность»? — делая обжигающий глоток кофе, важно произношу я.
— Конечно.
— Так вот — одни плюют в вечность истину, а другие — сущую чепуху. Например, что привязанности чего-то стоят. Или… любовь. Что она есть. — Очевидно, кровь отлила от головы к паху. Иначе я не могу объяснить, почему я все это ей говорю. Всю эту чушь.
— Вы рациональный человек, Вацлав Александрович. Мыслите понятиями, выгодными для вас. Уверяю, я размышляю так же. Единственный человек, что-то значащий для меня — дочь. А остальные… — Тами грустно улыбается и откладывает чашку. — Ради благополучия Софико я пойду на многое.
— Я рад, что мы пришли к соглашению. Воспринимайте мое предложение, как выгодную сделку, — опьяненный ее возможным согласием, произношу я.
— Мне не нужен этот дом. Он слишком большой для нас с дочерью. Но… нам нужно жилье.
— Подумайте, что бы вы хотели получить в качестве благодарности? Я могу перечислить на ваш счет деньги.
— Квартира меня бы устроила. Знаете новый жилой комплекс «Усадьба»? На Пионерском проспекте. — Оживляется Тами.
— Да. Отличный выбор. Значит, мне передать юристу, чтобы он составлял брачный договор? — потирая от нетерпения руки, протягиваю я.
— Я должна уточнить… некоторые моменты. Сроки, обязанности. Надеюсь, мне не придется выполнять супружеский долг или жить с вами… на одной территории. Вам нужен просто штамп в паспорте, так?
— В целом, да. Единственная жертва, на которую вам придется пойти — явиться на юбилей к Басову и сыграть роль любящей невесты или жены. Посмотрим по срокам… Думаю, развестись мы сможем через несколько месяцев.
— Как-то это все сумбурно… Мне боязно, Вацлав Александрович. — Тами потирает
