Но за моей спиной не раздавалось ни звука. Через секунду я обернулась и увидела, что он все еще стоит возле машины.
– Кассандра, – его удивительно низкий звучный голос донесся до меня, – это не может быть концом. Ждите меня завтра около десяти и распустите свои волосы, хорошо?
Сказав это, он сел в автомобиль и уехал.
В ту ночь я не сомкнула глаз. Меня не оставляла мысль о том, что следует собрать свои немногочисленные пожитки и уехать до того, как он вернется и снова примется мучить меня своим непонятным настроением. Я не была влюблена в него. Но мне почему-то хотелось видеть его рядом, чтобы не чувствовать себя такой одинокой в целом мире. На самом деле я относилась к нему как к брату, тем более что он превосходно играл эту роль, которая явно пришлась ему по душе. Я вертелась в слишком мягкой постели и раздумывала над тем, к чему все это приведет. Вспомнив его требование распустить завтра волосы, я выбралась из-под простыней, включила свет, встала перед зеркалом, что висело над комодом, и распустила волосы, темной вуалью покрывшие мои плечи.
Шейн прибыл на следующее утро к десяти часам. Я поспешно вышла приветствовать его, чувствуя, что хозяйка наблюдает за нами из-за занавесок гостиной. Поспешно забравшись на ковшеобразное сиденье, которое уже привыкла считать своим, я чувствовала, что привлекаю внимание распущенными волосами, перевязанными алой лентой и свободно струящимися по моей спине. Через секунду Шейн протянул руку и коснулся моих волос, черные пряди легли на его ладонь.
– Я почти забыл, какими мягкими могут быть женские волосы, – сказал он с почти детским удивлением. – Шелковистые, как у маленькой девочки. Впрочем, вы ею и выглядите.
Он улыбался. Но у меня возникло неясное ощущение, что он видит во мне вовсе не Кассандру Маги, а свое любимое воспоминание о другой женщине, чьи волосы когда-то восхищали его. Внезапно у меня пропало желание потворствовать его порыву. Я открыла сумочку, вынула гребень и заколки и принялась нетерпеливо скручивать волосы в привычный узел, который, как мне казалось, был гораздо приличнее для женщины двадцати шести лет, чем беспорядочная копна волос.
Я ожидала, что он запротестует, – даже надеялась на это. Но он, казалось, забыл о моих волосах.
– Как я понимаю, прежде вы ласкали блестящие женские волосы, – сказала я раздраженно. При этом мне сразу пришло в голову, что за несколько дней, которые мы провели вместе, разъезжая по Ирландии, я стала относиться к Шейну О'Нилу как к своей собственности. Свирепо дергая свои волосы, чтобы привести их в строгий порядок, я будто пыталась таким образом снова стать самой собой – Касси Маги, молодой женщиной со здравым смыслом, которую считали опытным оператором IBM и которая собиралась в дальнейшем иметь дело только с компьютерами, чтобы создать себе уют и спокойствие.
Шейн наблюдал за мной с непостижимым выражением на смуглом лице.
– Что за странные вещи вы говорите, Кассандра? – произнес он.
– Мне действительно не следовало поощрять ваше намерение вернуться сегодня сюда, – сказала я. – Вчера нужно было положить этому конец. Мы вместе осмотрели Ирландию. Я уже сыграла свою роль в вашей жизни. – Пытаясь притвориться веселой, я даже засмеялась. – А теперь настало время каждому из нас идти своей дорогой. Я и так слишком долго задержалась здесь.
Сидя рядом с ним в последний раз, как думалось мне, я в какой-то мере была даже рада, что не успела ничего узнать о нем.
– Мы оба стремимся снова попасть домой, – подтвердил Шейн, запустив без предупреждения пальцы в мои волосы и распустив их.
Отбросив волосы от моего лица, он зажал их в руке и привлек меня к себе.
– Шейн! Мне больно! – запротестовала я.
Не обращая внимания на мои слова, он дотянулся свободной рукой до зеркала и пристроил его так, чтобы оно оказалось прямо перед моим лицом.
Я увидела свои глаза, сверкающие, как у Шейна, но только от страха. Они вновь напомнили мне о нашем сходстве, и я подумала, что жизни О'Нилов и Маги должны были соприкасаться в прошлом и что мы двое, Шейн О'Нил и я, являлись необычным доказательством какого-то неизвестного союза, который перемешал кровь двух древних гэльских семей.
– Вы устраиваете спектакль прямо перед окнами моего пансиона, который пользуется уважением во всей округе! – Дрожащий от негодования голос моей хозяйки обрушился па нас.
Приблизившись, опа заглянула в маленькую машину, ее голубые глаза светились праведным гневом.
– Я бы ни за что не сдала комнату такой, как вы, если бы знала, что у вас есть дружки, – заявила она. – Слава богу, что хоть теперь я раскусила вас!
Шейн выпустил мои волосы, и я отшатнулась, утратив дар речи от ее слов и дав возможность этой разгневанной женщине беспрепятственно рассмотреть красивое лицо Шейна.
Я увидела, что у нее перехватило дыхание.
– Я не знала, что вы близнецы, – поражение сказала она. – Извините, что я так восприняла все это. Я думала, что вы кокетничаете с каким-то незнакомым молодым человеком, а тут совсем другое. – Следующие ее слова предназначались Шейну: – Извините, что я так думала.
Шейн посмотрел на меня, в глазах его светился триумф.
– Я заберу ее от вас завтра, – сказал он женщине. – В пятницу мы отплываем из Куинстауна.
– Но Шейн! Что за дела! – воскликнула я бессвязно.
Он не обратил внимания на мои слова, по-прежнему обращаясь к охваченной любопытством женщине.
– А теперь, если вы извините нас, миссис…
– Шанахен.
– Если вы извините нас, миссис Шанахен, нам нужно выполнить последние обязательства.
Он нажал па ручку газа, машина резко ожила, и совершенно очарованная миссис Шанахен осталась позади.
– Вы ненормальный! – Я отодвинулась от Шейна в дальний угол его маленькой машины, наконец-то вслух выразив ту мысль, которая не раз возникала в моем сознании.
– Возможно, в какой-то степени, – невозмутимо согласился он. – Но разве не все мы ведем себя немного странно в том или ином случае.
– Я не могу отправиться с вами, – заявила я. – Это не входит в наше соглашение. Я сыграла роль вашей компаньонки в путешествии по Ирландии в обмен на то, что вы подвезете меня. Теперь пора положить этому конец.
– Вы действительно хотите этого, Кассандра? – спросил Шейн. – Вы действительно намерены возвратиться к скучной убогой жизни в Сан-Франциско, которую будут оживлять только губительные воспоминания?
Я невольно задумалась над его словами, понимая, но еще не желая соглашаться с тем, что хочу совсем другого. Я страшилась возвращения в большой пустой дом на Телеграф-Хилл, где всю жизнь жила со своей двоюродной бабушкой, и чувствовала отвращение к шумной скуке конторы, где в лучшем случае смогу стать заведующей после долгих и томительных лет строгого исполнения своего долга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
