Рубен громко расхохотался, показав ровные, мелкие зубы. Для съемки он вырядился в рыжевато-коричневый костюм и ярко-желтую рубашку. Он откровенно наслаждался демонстрацией своих богатств и с хитрецой поглядывал на камеру. Молодой бородатый оператор по имени Чак покорно таскал тяжелую камеру и звукозаписывающую аппаратуру, лишь изредка ворча от недовольства и усталости. Он обильно потел, мокрой была даже его бархатная повязка на лбу. Майку он давно снял и повязал вокруг пояса, и солнце нещадно обжигало его напряженные плечи. Сэнди чувствовала себя немного римской матроной, гостящей у члена императорской фамилии в сопровождении раба.
— А я и есть неотесанный ковбой, милочка, — самодовольно разглагольствовал Рубен. — Черт бы побрал этих университетских мальчиков. Я никогда не учился бизнесу, не занимался бальными танцами, и высшее общество не позволило мне купить квартиру на Пятой авеню в Нью-Йорке! — Глаза у этого могучего мужлана яростно сверкнули. — Но у меня больше чертовых денег, чем у кого бы то ни было. А с королевами и премьерами я беседую чаще, чем президент.
И его живот заколыхался от смеха. Смех смехом, но Сэнди временами отчетливо слышала металл в голосе Рубена. Он же вновь улыбнулся и пригласил ее продолжить прогулку. Стараясь не отставать от него, Сэнди внезапно и не вовремя подумала о Гейбе, скрывающемся где-то за пределами Силвертон-Каунти, в то время как она купается в роскоши этого великолепного поместья.
Вспомнив о Гейбе, Сэнди решилась направить интервью в более серьезное русло, и в ее следующем вопросе прозвучал вызов:
— Вы недавно повысили цену на Юго-Западную энергетическую корпорацию до семи с половиной миллиардов долларов, и некоторые считают, что этим вы нарушаете антитрестовское законодательство.
Рубен повел Сэнди по дорожке вокруг бассейна. Не отвечая на вопрос, он схватил под уздцы серую в яблоках кобылу, которую выгуливал сидящий на ней верхом жокей. Рубен успокоил норовистое животное и поздоровался с наездником, и вдруг, к изумлению девушки, всадник направил серую кобылу прямо в бассейн, и Сэнди едва успела отскочить в сторону, иначе животное окатило бы ее водой. Лошадь громко фыркала, брыкалась и скакала в мелком бассейне, а жокей крепко сидел в седле, не обращая внимания ни на промокшую одежду, ни на резкий запах лошадиного пота.
Рубен по-отечески покровительственно наблюдал за этим зрелищем, а затем ответил Сэнди:
— Сейчас, насколько мне известно, за Юго-Западную предлагают свою цену сразу четыре компании. Мне это нравится, потому что смахивает на хорошую американскую драку. Сэнди, я не хочу утомлять вас финансовыми деталями, только скажу, что сейчас самое время покупать промышленные компании, как на сезонной распродаже скобяных изделий. Ресурсы и организационную структуру Юго-Западной мы сможем использовать намного более эффективно, чем другие компании. А это значит — больше собственных резервов энергии, ослабление зависимости от зарубежной нефти, повышение эффективности капиталовложений. Я должен взять приз, черт побери! — осклабился он.
Сэнди решила, что этот человек по-своему, по-пиратски, привлекателен.
— Но Юго-Западная конкурирует с вами. Не будет ли это слияние означать прекращение конкуренции и сосредоточение ресурсов в руках очень ограниченного круга лиц?
Пока она говорила, Рубен смотрел вправо, на женщину, приближающуюся к ним верхом на лошади.
— Видите ли, Сэнди, в наши дни осталось слишком мало компаний, которые могли бы разрабатывать источники сырья и производить продукцию и энергию, без которых не может существовать современное общество. Нам нужны мощные, разветвленные компании, располагающие крупными наличными средствами, чтобы обеспечить вас теплом и светом, автомобилями и другой продукцией, в которой вы столь нуждаетесь. Это огромный индустриальный мир, милочка.
Сэнди разозлил его ответ, и ее голос звучал довольно жестко, когда она сказала:
— Со снижением конкуренции растут цены. Как быть с интересами общества?
Его глаза сузились, превратившись в щелки.
— Милочка, я занимаюсь бизнесом не ради интересов общества.
Пока Сэнди собиралась с ответом, женщина легкой рысцой подскакала к ним и остановилась. Лошадь — красивая вороная кобылка, и женщина — юная красотка с платиновыми волосами, в ковбойской шляпе, откинутой назад и открывающей ее огромные голубые глаза, и в узкой рубашке, заправленной в модные джинсы. Сэнди успокоилась и стала ждать, что будет дальше.
Рубен приветливо осклабился женщине и обратился к Сэнди:
— Это Дорин Хейг, моя маленькая женушка. Дорин, поздоровайся с Америкой. Тебя сейчас как раз показывают по телевидению.
Глаза Дорин широко раскрылись.
— Что, правда?
— Так как, Сэнди, это правда? — потребовал ответа Рубен.
Сэнди кивнула:
— Ну, собственно, в настоящее время мы делаем только запись передачи. Возможно, она выйдет в эфир уже на следующей неделе.
Сэнди припомнила, что Дорин Хейг была второй женой Рубена. Первая умерла от рака.
Тишину нарушило жужжание вертолета. В чистом воздухе над деревьями появилась вертушка, похожая на огромную хищную осу. Не обращая внимания на неожиданную помеху, Дорин взвизгнула:
— Привет, Америка! — и захихикала.
— Дорин — моя интимная партнерша во всех шалостях и детских играх, — развеселился Рубен и игриво ущипнул жену за бедро.
— Рубен! — запротестовала Дорин. — Не говори пошлости по телевизору.
Но Рубен расшалился не на шутку:
— Тебя ничего не спасет, мой сахарный пирожок! Ты будишь во мне зверя!
Издавая звериное рычание, он сжал зубами ее обнаженную щиколотку, и Дорин вскрикнула. Кобыла тихо заржала и начала перебирать ногами. Сэнди и Чак обменялись взглядами. Рубен оставил наконец в покое ногу своей жены и обхватил рукой ее ягодицы.
— Что тебя занесло сюда, ягодка?
Какое-то время Дорин, видимо, чувствовала себя немного не в своей тарелке, но скоро ее лицо просветлело.
